Чтение 14–й страницы книги ~Новое платье короля~

за отвороты кожанки, притянул к себе. - Кто разрешил?

- Она просила... - глухо сказал комиссар. - Мы не ждали
засады, думали - без боя обойдется...

- Ты? - Алексей тряс комиссара, а тот не сопротивлялся,
стоял покорно. - Ты разрешил?..

Комиссар молчал.

И тогда Алексей, почти не сознавая, что делает, ударил
комиссара в лицо, и не в лицо даже, а в какое-то бело-крас-
ное пятно перед собой, потому что не видел ничего, будто ос-
леп на мгновенье, и упал вместе с этим пятном, продолжая
яростно наносить удары куда попало, во что-то мягкое, подат-
ливое, бессмысленно и страшно воя:

- Сво-о-олочи!..

- Брэк! - крикнул черт. - Совсем с ума сошел...

Алексей ничего не хотел замечать - только бровь Пашки,
чуть припухлый бугорок над левым глазом, а Пашка пританцовы-
вал, качая перчатки перед лицом - вверх-вниз, вверх-вниз,
словно заманивая Алексея, словно говоря: попади, попади.
Алексей не стремился ударить сильно: тут достаточно было
только задеть перчаткой, скользнуть по коже, рассечь ее до
крови. Пашка знал это и берег бровь, Пашка забыл о защите
вообще, сосредоточился только на лице, и Алексей то и дело
легко попадал по корпусу, набирая очки, а сам нетерпеливо
выжидал, бил левой - раз хук, два, три: да опустит же он на-
конец руки!..

И дождался, поймал миг, молнией метнул вперед спружинен-
ную правую, все-таки сильно попал в бровь. Пашка отпрыгнул,
но поздно: из-под белесого волосяного газончика над глазом
появилась тонкая струйка крови.

- Стоп! - сказал судья на ринге, знаком руки отсылая
Алексея в его угол...

- Совсем с ума сошел, - ворчливо повторил черт. - Ты хоть
думал, что делаешь, когда мутузил комиссара?

- Я ничего не соображал, ничего не помнил...

- Все ты соображал. Ведь не остался, нет? Улетел тем же
самолетом?

- Меня втащили в него. Комиссар приказал...

- Ах, бедолага! Втащили его... А что потом было?

- Я хотел умереть.

- Какие страсти! - вскричал черт. - Мелодрама в чистом
виде! Но ведь выжил, а, Фауст?

- Выжил, - эхом откликнулась душа Алексея Ивановича.

- Хотя вел ты себя, мягко говоря, очертя голову.

Танки шли медленно, неотвратимо, почти невидные в снежной
пыли - черные пятна в мутном белом ореоле.

- Они нас не замечают! - крикнул лейтенант. Лицо его было
мокрым и грязным, на щеке запеклась кровь вперемежку с ко-
потью. - Надо отступать!

- Куда? - тоже крикнул Алексей.

Он лежал в окопчике, вжавшись в снег, до рези в глазах
всматриваясь в танки, которые шли поодаль и мимо, будто и
вправду не ведая о присутствии здесь орудийного расчета.

- Назад, вон туда! - лейтенант ткнул пальцем в сторону
леса, откуда вылетели в низкое небо две сигнальные ракеты,
зависли, растаяли в воздухе.

- А орудие?

Убитая пулеметной очередью лошадь лежала поодаль, снег
уже припорошил ее, около морды образовался небольшой сугроб-
чик.

- На себе потащим?

- Вытянем, - кричал лейтенант, - оно легкое. Он бросился
к колесу, припал к нему плечом, пытался столкнуть, но у него
ничего не вышло, и он махнул рукой сержанту и узбеку-рядово-
му. Они рванулись на помощь командиру, но Алексей заорал
жутко, хрипло:

- Стоять! - солдаты замерли, узбек упал на колени, уперся
голыми руками в снег, намертво утоптанный у колеса пушки. -
Отставить панику, лейтенант! Приказа отступать не было. Мы
еще живы, лейтенант, и пока живы, отсюда не уйдем...

Не договорил. Один из танков развернул морду и попер пря-
мо на них. До него было рукой подать - метров сто или чуть
поболе.

- Заряжай! - приказал Алексей, сам схватил снаряд и понес
его к орудию. Сержант выхватил снаряд, ловко вставил в ка-
зенник. - Прямой наводкой!..

Орудие громыхнуло, дернулось, танк впереди заволокло ды-
мом пополам со снегом, из этого бело-серого месива выплес-
нулся огненный сполох и снова исчез.

- Попал! - Алексей засмеялся. Солдат-узбек повернул к не-
му лицо, на котором тоже стыла улыбка. - Давай-давай, ребя-
та!..

- Смотри, майор, - сержант указывал куда-то назад.

Алексей обернулся. По лощине к лесу бежал лейтенант.

- Ах, гад... - Алексей рванул из кобуры пистолет. Замерз-
шие пальцы слушались плохо, да еще и клейкий холод ТТ обжи-
гал их. - Стой! - Лейтенант бежал, по колено проваливаясь в
снег, падал, снова вставал. Алексей прицелился.

- Не надо, майор, - испуганно попросил сержант.

- Нет, надо!

Алексей поймал на мушку черную фигурку, негнущимся паль-
цем потянул спуск. Пистолет грохнул, казалось, громче пушки.
Фигурка остановилась, замерла на мгновенье и рухнула в снег.
Алексей сунул пистолет в кобуру и шагнул к орудию.

- Что уставились? Тоже хотите?.. Заряжай, быстро!..

Еще один танк двинулся в их сторону.

- Ты даже ранен не был, ни тогда, ни после, - завистливо
сказал черт.

- Везло, - откликнулась душа Алексея Ивановича.

- А сержанта убило.

- Мы с тем узбеком остались...

- Помнишь его фамилию?

- Не спросил.

- Зря. Мог бы и написать о нем.

- О других написал.

- Знаю. Целый том очерков. И ни одной повести.

- Есть одна.

- О любви. А на войне было много другого, о чем стоило
написать.

- У меня не было другого, черт...

И снова возник кабинет, и огромный письменный стол, и
портрет на стене, а за столом сидел Семенов - погрузневший,
тронутый сединой. Увидел Алексея, вышел из-за стола, обнял
приятеля. Постояли так, обнявшись, соблюли ритуал, разош-
лись. Семенов - на свое место, Алексей - напротив, в кожаное
кресло, утонул в нем.

- Сколько не виделись? - спросил Семенов.

- С сорок второго. Давно, - усмехнулся Алексей.

- Чего улыбаешься? Постарел я?

- Да уж не помолодел.

- Зато ты у нас орел: высоко летаешь. Вон, полна грудь
цацок...

- Цацки я заработал, - жестко сказал Алексей.

- Слышал. Читал. Знаю. - Семенов говорил, как гвозди вби-
вал. - Ленка над твоей повестью полночи проревела.

- Какая Ленка?

- Жена. Ты что, забыл? Сам же нас познакомил...

- Забыл. - Алексей и вправду не вспомнил никакой Ленки.

- Увидишь - вспомнишь. Вечером у меня. Идет?

- До вечера дожить надо.

- Теперь доживешь, - засмеялся Семенов. - Ишь, фаталист
выискался... Нет, правда, повесть - люкс. Я такого о войне
не встречал.

- Она не о войне, - поправил Алексей.

- То есть? - удивился Семенов.

- Война - смерть, а повесть - о жизни.

- Действие-то на войне происходит.

- Жизнь везде, - отделался афоризмом Алексей, давая по-
нять, что разговор ему неприятен. Семенов понял.

- Может быть, может быть... - протянул он. - А все ж на-
пишешь про войну?

- Вряд ли. Война закончена. Во всяком случае, для меня.
Другие напишут, это точно, а я нет.

- Слушай, Леха, ты какой-то чумной, нездешний. Очнись!
Сам говоришь: война закончена. Развейся, отвлекись, махни