колени и закрыл голову руками.
сожалению, не попал, а через малое мгновение вернулся назад,
в ресторан, и увидел разбитое окно, перевернутые столы, па-
нически орущих мужчин и женщин, развороченный взрывом пар-
кет. А еще он увидел Олега Николаевича, неудобно, с подвер-
нутой ногой, лежащего поодаль и, по-видимому, тоже исчезнув-
шего из ЭТОЙ жизни. На время исчезнувшего или навсегда -
Ильин проверить не успел. Сверху, может быть, даже с неба,
стремительно падал какой-то блестящий неопознанный объект.
Ильин понял, что бомбежка не закончилась, только и смог рез-
ко откатиться в сторону. Объект бухнулся рядом, но не взор-
вался, а из него плеснулась черная страшная начинка, мгно-
венно и больно обожгла щеку. Кислота, панически подумал Иль-
ин! Размечтался, ернически подумал Ангел. И Ильин увидел ря-
дом мельхиоровый кофейник, вокруг которого разливалась горя-
чая густая жижица. Стало смешно, но щека горела. Откуда-то
издалека слышались сирены то ли полиции, то ли пожарных ма-
шин, они явственно приближались, и Ангел, совсем-от взрыва
не пострадавший, не преминул вставить свое:
ходной, умный человек всегда найдет один-два выхода. Два
есть: окно и дверь. Вали отсюда, пока можно.
гебиста и пошел к одному из двух выходов. Почему не к окон-
ному пролому, который был куда ближе? Да потому что, зорко
увидел Ильин, к пролому через Тверскую неслись давешние кру-
тые качки, а в гардеробе висела куртка Ильина, а идти куда
глаза глядят без теплой одежды было вредно для здоровья.
Ангел. - О том, что ошпаришься. Вот и ошпарился, поздравляю.
играет в жизни этой России (вообще) и в жизни этого Ильина
(в частности!) серьезная организация с несерьезным названием
"гебе".
экономика, быт - все иное. Мир - не тот, к которому Ильин
привык за почти сорок лет своей нормальной (до мига с МИГом)
жизни. Но Ильин-то, Ильин, извините, тот же самый! А что
ему, высококлассному инженеру-испытателю, почему-то удобно
прикидываться здесь чуркой-слесарем - так это, опять же из-
вините, его личное дело. Его и, естественно, гебе...
может держаться и тем более процветать, если опорой для нее
служит либо сильная армия, либо сильная партия. Причем пар-
тия, как опять-таки не скрывает честная дама История, для
диктатуры надежнее армии. Но ни диктатура партии, ни дикта-
тура армии (личность внутри диктатуры подразумевается...) не
может существовать без системы тотального сыска, пронизываю-
щей как партию и армию, так и нацию в целом, не исключая
старцев и младенцев. То есть без вульгарного животного стра-
ха, который вселенский сыск, иначе - подозрение всех и вся
во всем, рождает у любого нормального гражданина, не выдюжит
никакая уважающая себя диктатура. Помянутая в скобках Лич-
ность, руководящая страной, партией, армией, должна вызывать
у народа любовь, круто замешанную на страхе. Причем страх
этот не обязательно должен быть страхом перед физической
расправой. Куда эффективнее страх перед потерей житейских
благ! Так сказать, перед отлучением от Общенародного Корыта.
Создание такого Корыта - огромная заслуга диктатуры в стра-
нах, где означенные блага зарабатываются не трудом, не та-
лантом, не подвигом даже, но - чинами. Чин гражданину дает
партия (или армия, коли диктатура - военная), сообразуясь с
лояльностью персоны, а уж лояльность определить не может
никто, кроме как раз аппарата сыска. Иными словами, в таких
системах диктатура держит в руках и воспроизводство житейс-
ких благ - по максимуму, на который способна, и их распреде-
ление - по минимуму, который определен ею же для каждого чи-
на. Задачка из курса школьной алгебры: к некоему бассейну,
то есть к Корыту, подведены две трубы, в одну все вливается,
из другой кое-что выливается. Кому положено, тот котелок и
подставит...
от системы распределения по чинам к системе распределения по
труду, то есть от мнимого социализма к истинному, то посте-
пенно сама слабеет, сдает позиции, даже вырождается, ибо ис-
чезает у людей страх потерять место у Корыта, каждый сам се-
бе лудит собственное корытце - по труду и по способностям, а
даже оставшийся страх перед физической расправой (тюрьма,
психушка, смертная казнь, наконец...), на коем продолжает
стоять диктатура, весьма абстрактен для индивида. Где она,
психушка? Какая она, тюрьма? Кто их видел?.. Известно: пока
гром не грянет, индивид не перекрестится...
называлась, становится государством в государстве, с нею -
несмотря на любую демократию! - приходится считаться всем: и
тем, кто правит, и тем, кем правят. Эта служба, то есть го-
сударство в государстве, предельно замкнута, закрыта от
внешнего мира, живет по своим законам. И не дай бог кому-то
нарушить какой-либо! Если эта служба строилась десятилетия-
ми, если диктатура не жалела на нее ни средств, ни людей,
если давала ей волю и бережно отгораживала от официальных
законов, то пусть диктатура сдохнет - сыск останется жить!
Он будет жить самостоятельно. Он изо всех сил будет притво-
ряться нужным. И юная доверчивая демократия поверит ему, по-
тому что трудно не верить тому, кто изо всех сил и жутко
искренне хочет тебя, молодую и наивную, охранить от всяких
врагов. Юная демократия с пеленок усекла, что ее со всех
сторон окружают не сдавшиеся и затаившиеся враги, юная де-
мократия хочет, чтобы ее защищали, - пусть даже старый и
прожженный сыскной аппарат, который к тому же для виду круто
почистился. Говоря казенно: освободился от элементов, скомп-
рометировавших святое дело сыска в тяжкие годы диктатуры.
Как тут не поверить! Ситуация, знакомая с детства: Красная
Шапочка и Серый Волк.
партнеру, да и он привыкнет к ней, притрется к ее смешным
лозунгам, станет, конечно, осторожнее, на рожон почем зря не
полезет, но и афишировать свои действия по-прежнему не бу-
дет. А что он там делает - разве за всем углядишь! Тем бо-
лее, что все официальные, демократической конституцией ут-
вержденные законы внешне соблюдаются партнером, это он и при
диктатуре умел делать - внешне, дело нехитрое. А в пылу раз-
ных политических кампаний, до коих дура демократия весьма
охоча, такой партнер очень даже необходим: ничто так не це-
нится в тесных коридорах любой власти, как знание людей. А
кому их лучше всего знать, как не службе сыска...
билась насмерть с диктатурой, где и диктатуры не было, а ко-
ли была, то недолго, и не успела означенную службу сформиро-
вать и укрепить. Так ведь это - не о Германии и не о России.
В одной был Гитлер, НСДАП и гестапо. В другой - Сталин, ВКП
(б) и НКВД. Когда СССР капитулировал в сорок втором, умные
гестаповские начальники не стали ломать и корежить отлажен-
ный энкаведешный многотысячный аппарат, просто кого-то пона-
чалу посадили, кого-то отпустили в Африку (в Африке - горил-
лы, злые крокодилы стали их кусать, так те там быстро-быстро
свою службу сыска восстановили), а остальных - профессиона-
лов! - использовали по их прямому назначению. Да и тех, кого
посадили, попозже выпустили и тоже к делу пристроили. Ну бы-
ли они социалистами, стали национал-социалистами - большая
ли разница! Вывески меняются - дело остается. А опыт энкаве-
де плюс опыт гестапо - такая арифметическая сумма дорогого
стоит! От нее откажутся только полные идиоты, которых, к
счастью, не было у власти ни в свободной Германии, ни в еще
более свободной России. Как, кстати, не было их и в руко-
водстве Совсем Свободных Соединенных Штатов Америки, где
профессиональные защитники демократии из эфбеэр вполне могли
конкурировать с русскими и немецкими коллегами. Что изо всех
сил и делали.
принять от Ильина цитату из песни про бойцов невидимого
фронта. Пусть "на первый взгляд" их служба казалась ненужной
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Суворов Виктор
Шилова Юлия