есть, я не знаю: замывал он там свою одежду? Какую?" Она помнила, что он
настоял на том, что встретит отца сам, у нарядной. Они придут, а тогда уже
сядут за стол. Тут она стала напирать на то, что предлагала ему поужинать.
Вспомнила, что спросила его: "Тебя там накормили?" На что он ответил не
сразу: "Так накормили, так накормили!.." И эти слова были уже
устрашающими. Значит, Ледик этим как бы сказал, что произошло?
ответом: - У меня ведь хорошая общественная репутация"... Васильев
поглядел на нее, она пристально на него. Четко эта женщина припомнила, как
была на комиссии, когда Ледика брали в армию, а Васильева
перекомиссовывали. "Что-то вы там натворили, и начальство хотело
дознаться: не чокнулся ли Васильев в школе милиции? Было? Было, было..."
после этого допроса, сказал Светлане Григорьевне: о чем беспокоиться?
Ледик полностью _р_а_с_к_о_л_о_л_с_я_, сказал, что убил Ирину из-за
ревности.
его мама готовилась к худшему, без всяких надежд. В этот раз, после того,
как Светлана Григорьевна сказала о комиссии, Васильев позволил поглядеть
ей в другой раз на труп Ирины, который был теперь помещен в подвале ее же
поликлиники.
невестки... Она хотела, чтобы Ледик поступил в медицинский. Там есть
кое-какие знакомые, легко можно было сдать экзамены, зацепиться. "А ты
протестовал: пусть мальчик сам выбирает себе дело! Не маленький! Голова на
плечах есть! И вот "мальчик" выбрал поначалу шахту. Потом этот вонючий,
прокуренный и прожженный в нескольких местах бушлат. Теперь наденет
арестантскую куртку..."
смены тяжелый, и он, Константин Иванович, не обрадовался, когда ему
сказали, что вызывает начальник шахты. По мере того, как отбрасывал
бытовые шахтные повинности - банька, врачебный осмотр ушей - не заклинило
ли, все более наполнялся надеждой. Он понял, что надежда идет от сына.
Предполагал: сегодня узнается - Леонид или позвонит, или приедет домой. По
своей мужской логике Константин Иванович прикидывал, что сегодня у молодых
наступит конец разборам и переборам. Придут к чему-то, найдут только им
нужное. Или будут вместе, или разлетятся.
переживал за все то, что делалось рядом и касалось пасынка. Казалось,
права супруга, которая точила за то, что он дал волю тому. Волю выбора.
Выбор в эти годы делают, как правило, умные родители. И если сын потом не
попадает ни в какие истории, то не такие дурные, выходит, родители. А если
он мечется, ищет свой путь, натыкаясь на общее равнодушие - какая же цена
родительской опеки? Тем более, в такое смутное время...
пусть придет Ириша в поликлинику. Неужели под непосредственным
руководством матери не сделали бы того, что должны были сделать? Не будет
рожать! Ха-ха! Да таких, нерожающих, побывавших у них с первым абортом,
ныне половина поселка! Это раньше дрожали над честью. Теперь она никого не
интересует. Лишь бы все было аккуратно.
побесится, и все станет на место. Чем мы ей не угодили? Стараешься,
разрываешься, она же - фокусы!
станет на свои места. Ленька сам решит. Или так, или эдак. Тяжесть,
которую носил Константин Иванович все последнее время, как бы спала,
разбилась.
был в кабинете один. Он вышел из-за стола, поздоровался за руку. Потом
закрыл кабинет на ключ и указал на стул, что был напротив: туда обычно
садился, принимая важных гостей. Костя тут обычно сидел, когда они,
чуточку поддатые, играли в шахматы, обзывая друг друга козлами, при
неточных ходах или их затягивании.
Ивановича подозрительной, и он пока не садился.
рассказывал...
заявила - никогда! Что сын твой тряпка, маменькин сыночек...
в плечо Константина Ивановича, - а ты говоришь! И что, неправда? Ведь ты
тогда сам выкинул со свадьбы того пакостника, который за женой твоего сына
волочился еще пацаном...
когда-нибудь видел, чтобы он кого пальцем тронул?
лицо друга.
он, буянит дома?
маячит...
своим вызовом. Позже Константин Иванович понял: уже тогда Колька Селезнев
знал об убийстве. Знал и ничего не сказал. Обидно!
с трех лет воспитывал!), ловко перепрыгивал ступеньки. Почему-то вспомнил
день рождения внучки. Он тогда прибежал к свату, выпили, обнимались,
радовались. Наивно, однако, полагал, что ребенок объединит две семьи. Сват
сказал Константину Ивановичу за столом: у жены твоей под рукой какие-то
факты, будто Ириша чужого вам подсунет. Откуда она взяла все это?
сведения? Только головой качала.
все смотрят и думают о нем и служившем теперь сыне с издевкой - не их
ребенок! Ведь чужая внучка.
будут - тоже их дело. Я вмешиваться не стану".
разговаривал следователь, Константин Иванович все равно не смог бы
представить, о ком говорит сын. Он был неузнаваем, этот сынок, которого
отец не видел три года. Руку жал крепко, что-то бормотал, а вот дать
обнять себя не позволил или не захотел. Это Константин Иванович хорошо
потом проанализировал. Следователю же Константин Иванович наедине заявил:
наверное, другое.
подполковник был терпелив, - прикинем, подумаем"...
когда пригласили в отдел горкома.
это проделал. Познакомьтесь, как член партии, что прислали из части вашего
пасынка, тогда не будете защищать!
"покою и ночью не дают", - ни с чем не соглашался.
была же первая встреча со Струевым - он так и сказал: "Это за мной".
партии Константина Ивановича подвезли к нему. - Вы вправе так сказать...
Пожалуйста, посидите, я освобожусь скоро...
работающего без роздыху, Константин Иванович и застал Струева. Всю ночь на
столе у Струева при невообразимо громадном ворохе бумаг стучала видавшая
виды машинка. Несколько раз Струев пользовался автомашиной, которая была
одна на весь отдел. И начальник сочувственно всякий раз приказывал по
телефону - выдать. Дисплеи, компьютеры, телефаксы... Чушь собачья! Пока
это - голубая мечта. Струев, теперь вот прибыв на дребезжащей автомашине