ничего не изменило. )
начинает бороться с аналогичным явлением снаружи: не сознание исправить, так
хоть бытие, авось одно в другом отразится. И если поступки удаются, то
(практика критерий истины) сознание постепенно уверяется, что с ним все в
порядке. Оно очищается от сомнений, выбрасывая их наружу, вымещая вон и там
разрешая в практическом порядке.
Ольховский вызвал доктора. Сесть не предложил. Старшему лейтенанту
медицинской службы Оленеву был дан боевой приказ излечить от наркомании
матроса Принсипа. Такую фамилию влачил по жизни наряду с прочими своими
глупостями и несчастьями Груня.
шагом, больно ударившись ногой о комингс.
у них такая. Но Оленев, которому была обещана аттестация по результатам
эксперимента, въехал в задачу плотно.
учебник наркологии. Теория не порадовала, а практика представилась просто
беспросветной. Он плюнул в иллюминатор, поковырял в носу, втянул перед
зеркалом живот, постучал ребром ладони о спинку кресла и, исчерпав все
средства, разразился негодующим:
объявлений, автоматически зафиксировал взгляд на ее названии. Газета
называлась "Шанс", и купил ее доктор две недели назад в надежде обнаружить
новый, эффективный и недорогой сжигатель жира. В нарочито-школьных завитках
водянистых красных букв, вчетвером скомбинированных в слово "шанс", было
что-то мошенническое.
страницы, слипшиеся в кашу и расползающиеся. На втором развороте открылась
реклама "Центра доктора Калашникова", который, были в городе такие слухи,
вроде и вправду возвращал в строй парков и алкашей удачнее всех прочих.
профессора Калашникова возможным не представлялось. Во-первых, случай был
сравнительно легкий, не смертельный, да и Груня не брат родной, и тыкаться
туда с этим было неловко. Во-вторых, и этого было достаточно, центр брал за
свои услуги деньги, пусть смешные по мировым расценкам, но ни по каким
расценкам ВМФ не в состоянии лечить прибабахи своего контингента - только
средствами военно-морской медицины или же в порядке благотворительности.
занят, прорвался он попытки с двадцатой.
соответствующий представлению о сестре именно милосердия.
представился Оленев, осаживая голос на нижний, басовый регистр. -
Ковенском переулке. О демократичном подходе к клиентам можно было сделать
вывод по разномастности плотно припаркованных машин, где трогательная в
своей аккуратненькой бедности пластмассовая "Ока" лепилась к огромному
квадратному "Хаммеру", как ягненок к тиранозавру во время райского (или
наркотического, чем не одно и то же) перемирия. Клиника занимала половину
первого этажа и была снабжена закамуфлированной под нежное дерево мощнейшей
бронированной дверью, мало уступавшей люку боевой рубки "Авроры".
собственном медицинском призвании. Профессор обладал тем, чему нельзя
научиться: способностью поднимать настроение самим своим присутствием.
Бывают такие врачи: посмотришь - и сразу легче, вроде не так все и плохо. От
высокой фигуры, худого ироничного лица, ехидно-добрых глазок исходила
энергетика, самонастраивающаяся в унисон дергам пациента и гасящая их со
спокойствием; что-то в этом было от подкачки колеса или анестезии веселящим
газом.
голландских сигар.
Оленев и, поощряемый кивками, изложил свою проблему.
жизнь смешна, легка и хороша. - Мой метод опубликован, так что секрета из
нашего лечения мы не делаем. Для наглядности приглашаю вас, как коллегу,
перед которым встала та же задача, присутствовать при процедуре.
положении зрителя, которому фокусник раскрыл секрет распиливания ассистентки
пополам.
До восьмидесяти-восьмидесяти пяти, я бы не побоялся сказать.
небывалом проценте выздоровлений. Ответ он получил и без вопроса:
устаревших и неэффективных, но общепринятых методиках люди делают карьеры и
деньги: посты, звания, поездки. Кто ж распишется в том, что конкурент лучше
лечит. Как везде, все обычно.
понимаете, с кем мы работаем и чем это пахнет...
никогда не знаешь, кто стукнет. В сущности, Оленев ему не знаком.
даже не даю вам совета, заметьте. Но дружески и как с коллегой могу
поделиться информацией. Кетамин может быть у гинекологов и ветеринаров, у
них это обычное средство. В аптеке вам не продадут, даже если найдете.
и выдал лазаретную пижаму. Завтрак и обед ему принес вестовой. Груне было
приказано лежать в койке и читать книгу Поля де Крюи "Борьба с безумием".
Сигарет его лишили. Все это входило в предварительную психологическую
подготовку - чтоб проникся серьезностью предстоящего и задумался. У
психологически не готового жлоба эффекта может не быть, предупредил
профессор. А как еще готовить -- Оленев не знал, тут он действовал по
разумению и наитию.
обстановки он добросовестно измерил Груне давление и посчитал пульс. Груня
был здоров, как лошадь, на которой можно возить воду, если давать иногда
лошади подкурить. Он лежал и с чуть тревожным интересом ожидал продолжения,
отвлекая себя речью в защиту травки, которая во многих странах вообще
разрешена и кроме пользы ничего не приносит.
втянул в шприц полкубика. Он волновался.
Оленев, аккуратно попадая иглой в локтевую вену и медленно, с паузами
подавая поршень. Груня следил с любопытством.
вибрирующее моторное гудение, стена изолятора оказалась дальше и выше, лицо
Оленева прорисовалось необыкновенно четко и нависло по дуге, как торшер, а
его ладонь, приятно теплая, легла ему на лицо, закрыв глаза, и он не столько
услышал, сколько понял голос:
оставаясь на месте, но чуть выше топчана, приняла легкое движение вперед
ногами и несколько вверх. Движение нельзя было назвать полетом - это было
просто перемещение в неощущаемом пространстве.
надуваемый мыльный пузырь, эта округлость удлинилась косо вверх бесконечным
тоннелем, плавная поверхность которого подсвечивалась мрачноватым фиолетовым
светом, в котором было что-то от камзола средневекового рыцаря, и была
фасетчатой, как чешуя кедровой шишки. В конце тоннеля обещало себя косматое
бело-синее сияние космических солнц. Летящее восхождение по тоннелю было
незаметно-медленным, но сияние приближалось непостижимо быстро, и по
исчезновении тоннеля Груня начал рассеиваться, как облачко, в не имеющем
пределов просторе. Простор представлял собой необыкновенной красоты синий
тысячекилометровый водопад, в котором было нечто общее со сказочным и
гигантским готическим замком. Это вселяло необыкновенный восторг и подъем.
старался своими словами убедить себя самого, и чтоб это убеждение перетекло
из его живота, груди и головы через руки в пациента. - Чудесно! Тебе никогда
не было так хорошо!
вел серебряный звездолет через туманность Андромеды и был им и одновременно
его командиром.
Появилась черная точка! Ты пытаешься отвернуть, но не можешь! Она закрыла
полнеба! Это дурь! трава! анаша! конопля! Ты врезаешься в нее, это муки, ты
умираешь!!!
вечность. Черная точка росла внизу, она распадалась на отдельные квадратики