Чтение 14–й страницы книги ~На полпути с обрыва~

мы думали, что они укрываются в подвале... Мы допрашивали ее соседок по
комнате... -- И безрезультатно? -- Безрезультатно.

-- Я вылетаю, -- сказал Милодар. -- Вы уволены. Через шесть минут,
оставшись без завтрака, комиссар Милодар перешел к себе в подземный бункер,
снабженный всеми возможными видами связи, а его голограмма поднялась на борт
служебного вертолета, который немедленно взял курс к Ладожскому озеру.
Путешествие на север заняло не меньше часа. За это время все без исключения
на проснувшемся острове знали о бегстве влюбленных. И надо сказать, что
сочувствие всех, за исключением агентов комиссара, было на стороне местных
Ромео и Джульетты. Все годы существования приюта его обитатели чувствовали
себя оскорбленными родной планетой -- ведь у кого, как не у Земли, просить
защиты и поддержки? Но тебя сажают в холодную, богатую клюквой, опятами,
подосиновиками и комарами каменную пустынь и начинают исследовать в надежде
отыскать в тебе нечто столь ужасное, о чем они сами не имеют представления.
О, как приятно отомстить вам, всесильные экспериментаторы!

Так Ко и сказала комиссару Милодару, когда тот ворвался в спальню и
набросился на нее с упреками и обвинениями.

-- А почему я должна вам сочувствовать? Вы думаете, что я желаю помочь
вам сохранить ваше начальственное место? -- жестко спросила девушка. -- Да
пускай вас гонят! Может быть, вместо вас придет человек с нормальным горячим
сердцем, а не мороженой сосиской в груди.

-- Вы забыли, -- холодно ответил комиссар. -- У меня в груди сейчас
ничего нет, потому что я -- только голограмма комиссара. А сам я сейчас сижу
в подземном бункере и управляю всей операцией.

-- Ах, как это на вас похоже! -- воскликнула Ко и резким движением
головы откинула назад длинные русые волосы. Она схватила себя сильными
тонкими пальцами за локти, как бы обнявши свой стан. Плечи над утренним
халатиком были такими хрупкими, будто норовили прорезать косточками материю.
Милодару даже стало жалко девушку. Но он тут же отогнал это лишнее чувство.

-- Итак, -- произнес комиссар, осматривая постель Вероники, сложенную в
лучших традициях так, чтобы заглянувшему проверщику казалось, что
обитательница ее спит, накрывшись с головой. -- Не умеем работать, не
умеем...

Он обернулся к Ко и спросил ее мягко, по-товарищески:

-- Давай, чего уж тут, рассказывай, как и куда они смылись.

-- Неужели их еще не поймали? -- удивилась Ко. -- Их еще не поймали,
Ко. Поэтому ты сейчас мне честно расскажешь все, что тебе известно. -- Это
угроза?

-- Клянусь тебе -- ничего подобного! Я сам предпочел бы, чтобы
влюбленные удачно убежали и скрылись на Марсе. Но скажи, веришь ли ты в это?
Веришь ли ты в любовь в шалаше?

-- Пускай попробуют, -- ответила Кора. -- Каждый человек имеет право
попробовать свое счастье на зуб.

-- Ну, что ж... Ладно, Кора, крики и угрозы я приберегу для тех
идиотов, которые по долгу службы должны были беречь Веронику. Ты же расскажи
мне то, что считаешь нужным рассказать.

-- Что бы я ни рассказала, -- ответила Кора, -- вы повернете так, что
Веронике будет плохо.

-- Девочка моя, ты не совсем представляешь себе, что происходит. Ведь
бегство Вероники и Артема -- событие чрезвычайной важности. По нашей,
полицейской терминологии -- событие третьего-б разряда. На уровне
землетрясения. Помимо этого, побег -- плевок в лицо службе безопасности, для
которой его подготовка была известна заранее.

Ко не глядела на Милодара, она все крепче сжимала себя пальцами, словно
хотела заглушить боль. -- Ты не можешь даже нечаянно повредить подруге. --Не
только это,-- сказала Ко. -- Что же, если не секрет? -- Вы будете смеяться
надо мной. -- Нет, я не буду смеяться. Я редко смеюсь. -- Мне некому
признаться, кроме вас... -- Признавайся.

Ко подняла голову и широко раскрыла синие глаза. -- Комиссар, --
сказала она. -- Я ужасно люблю Артема. Я так влюблена в него, что готова
ради него прыгнуть с обрыва. -- И как тебе удается это скрыть? -- Он любит
Веронику, -- твердо сказала Ко. -- Даже если бы он сейчас изменил свое
мнение, я бы отвернулась от него.

-- Для меня это слишком сложно, -- ответил комиссар. -- Если я
кого-нибудь полюблю, то выцарапаю из чужих рук!

-- Даже если это будет ваш брат? -- Разумеется! Зачем же моей
возлюбленной всю жизнь мучиться с братом, когда она может любить меня?! -- И
если это будет ваш друг? -- Даже если друг... -- Голос Милодара дрогнул.
Глаза заволокло воспоминанием. Чутким сердцем Ко поняла, что прошлое
комиссара омрачено какой-то историей такого рода.

-- А впрочем, -- произнес комиссар. -- Каждый живет как может, и
никогда нельзя сказать заранее, что принесет дивиденды, а что тебя разорит.
Кора промолчала. Комиссар сказал:

-- И все же расскажи мне, что произошло здесь вчера вечером.

-- Ничего. Она мне ничего не сказала. -- Неужели ты благополучно
проспала побег? И не помогла? -- Зачем ей моя помощь?

-- Как же он утащил ее, если мои люди клянутся, что следили за ней до
двери туалета? -- Значит, надо проверить окно туалета. -- Я там был. Туалет
на третьем этаже. -- Даже тысячу лет назад были веревочные лестницы. Милодар
понимал, что большего он от Ко не добьется. Не сказав ни слова, он прошел в
женский туалет и там имел возможность убедиться в правоте Коры: на
подоконнике он обнаружил царапины и потертость от веревки. Не исключено,
вынужден был признать Милодар, что этим путем воспитанники приюта
пользовались неоднократно.

Милодар стоял в женском туалете, глядел наружу во двор и рассуждал:
куда могли убежать влюбленные? Домой к Артему? Вряд ли. В Ереван уже были
направлены запросы, там была поднята служба безопасности. Но Милодар отдавал
себе отчет в том, что в том же Нагорном Карабахе, где у Артема были
родственники и друзья, можно скрыть парочку так, что не отыщешь их с помощью
всей галактической разведки. А если отыщешь, то пожалеешь, что ввязался в
эту историю. Но что-то надо делать...

Милодар тяжело вышел в коридор. Несколько девочек разного возраста,
которые нетерпеливо маялись у входа в свой туалет, занятый страшным
мужчиной, чуть не сшибив его с ног, кинулись внутрь. Счастливо заурчала
вода. Неожиданно заговорил браслет связи. "Девушка, отвечающая описанию
Вероники, по показаниям носильщика No 26, замечена на полустанке Вырья
Мурманской железной дороги".

-- Проверить! -- закричал Милодар. -- Немедленно проверить. Одна ли
она. Даю описание спутника... нет, не надо, высылаю флаер с сотрудником.

Что-то остановило Милодара от того, чтобы ринуться на полустанок
самому. Что-то недоделанное, не завершенное здесь, в Детском доме. Без этого
нельзя улетать... Ко стояла в коридоре неподалеку. -- Ты тоже сюда? --
спросил комиссар, показывая на дверь туалета. -- Нет, спасибо.

-- Веронику заметили на полустанке Вырья. -- Вы полетите туда?

-- Ко, давай сходим к его укромному месту, -- предложил Милодар. Без
хитрости предложил, а как сотруднику. -- Вдруг он там. Или послание для нас
с тобой...

-- Я только накину что-нибудь на себя, -- ответила девушка. --А то на
улице дождик.

Милодар подождал ее у выхода из замка. На Ко был длинный плащ. Выбежала
директриса с большим черным зонтом и вручила его Милодару. Комиссар из
вежливости взял зонтик, хотя голограмме он не нужен.

Директриса не посмела следовать за Милодаром. Она чувствовала себя
виноватой, и вид комиссара был столь свиреп, что к нему лучше было не
приближаться.

Ко его не боялась, и комиссару это было приятно. Она отличалась от
других девушек. В ней была странная, почти профессиональная уверенность в
себе. Такая появляется на генетическом уровне, раз в столетие. Милодару не
хотелось потерять эту девушку. Она казалась ему куда более интересным
приобретением последних дней, чем вся история с романом. -- Мы пойдем к его
ухоронке? -- спросила Ко. -- Ты знаешь, где это?

Они начали спускаться по тропинке, и Милодар все ждал, когда стволы
деревьев прикроют их от внимательных и настороженных взглядов обитателей
замка. Оглянувшись, Милодар увидел у ворот замка две одинаковые фигурки в
белых халатах -- это были прачки.

-- Я несколько раз там бывала, -- сказала Ко. -- Я страшно любопытная.
А особенно если учесть то, что я влюблена в Артема.

Она произнесла эти слова так просто, словно ей было далеко за двадцать
и она уже научилась относиться к собственным увлечениям с некоторой долей
юмора. А ей было всего семнадцать. -- Там он хранил лодку?

-- Да, он убегал из замка через окно, спускался к озеру, на лодке
переплывал к причалу и ждал ее в сторожке. Потом они катались на лодке по
озеру. -- Что ты говоришь!

-- В этом ничего дурного нет! --воскликнула Ко. -- Они даже купались
вместе и плавали, если вода была не очень холодной. Они и меня раза два
брали.

-- Именно катались и ныряли! -- Милодар вложил в эти слова всю степень
недоверия, но Ко не удивилась.

-- Вы думаете, что мы уже совсем взрослые и думаем только о том, как
забраться в кровать! -- возмущенно ответила она. -- А это не так. У нас
много других увлечений и занятий, которые куда интереснее, чем тереться
своим телом об какого-нибудь волосатого мужика!

-- Но ты же сама говоришь, что влюблена в физкультурника!

-- Он -- совсем другое дело. И он меня, слава богу, не трогал руками.

-- А Веронику трогал? -- спросил Милодар. -- Только на самых последних
свиданиях. Он стал говорить, что ему уже мало купаний и гуляний, что его
любовь требует действий... -- А Вероника?

-- Вероника сомневалась. Ей хотелось еще покататься на лодке. Хотя она
говорила мне, что целоваться ей нравится. Но вообще, честно говоря,
комиссар, мы с Вероникой много спорили о том, что же главное в любви, но так