Чтение 14–й страницы книги ~Гермес~

Мес несколько раз кивнул.

- Где же он на самом деле? - спросил он.

- Отдыхает на Канарах, - быстро ответил Штумпф.

- Там климат такой же неустойчивый. Разве нельзя было не отпускать его
на здешние курорты?

- Он боится межпланетных перелетов. И потом, он не женат.

Мес оставил бумаги и недовольно облокотился на стол.

- Вот это уже нехорошо, - признал он. - Президент концерна "Олимп"
должен быть чист и безгрешен, как аркадская овечка. Что, женщины? Или, не
дайте боги, мужчины?

- Женщины, - сказал честный Штумпф.

Мес облегченно вздохнул.

- Хорошо еще, что он не увлекается разными тварями с чужих планет...
Хорошо. Кто вместо него?

- Я.

- Хорошо. Давай разбираться.

И они стали разбираться.

Мои обязанности - надзирать, а не вмешиваться. Это я взял у него, моего
лютого врага. Поэтому я лишь замечаю недостатки, намекаю на них кому следует
- а вот он, кто следует, стоит передо мной, - а потом наблюдаю уже за тем,
как прислушиваются к моим рекомендациям. Выходит, чисто человеческие
функции, думал он, ерзая в своем кресле, канцелярщина, казенщина, и куда
девалась вся магия, магия слов и магия дел, где они, эти обязанности, кои
некоторые называли божественными и кои я никогда не мог осознать? Все -
через людей и во имя их, как я ни стараюсь этого избежать.

- Все потому, что я консерватор, - сказал он вдруг.

Штумпф насторожился, разом прервав свой отчет о сложных махинациях
какой-то компании.

- Я живу прошлым, - продолжал Мес, мало понимая, что говорит. - Людей
стало много и стало слишком много миров, где они живут. Раньше все было не
так. Была Вершина, и люди селились вокруг нее.

Штумпф смотрел на него. Он даже забыл моргать.

Мес тряхнул головой, сильно провел рукой по лицу.

- Так, ничего... пустяки. Что ты там говорил?

Штумпф неуверенно, запинаясь, стал продолжать, изредка опасливо
поглядывая на Меса.

Я даже не Архонт. Не знаю, почему я не захотел стать им. Тогда бы все
мои дела получили законное подтверждение, и снова семь Архонтов у Земли. Я
же - разрушаю. Осознаю это, но делаю все в угоду Сету и его присным.
Игрушка. Но марионетки слепо подчиняются, тогда как я сознательно оставляю
Хаосу открытую дверь, чтобы безумные сладкие ветры его...

- Нет, я не помню, как летел в ветрах Хаоса.

Штумпф снова изумленно глядел на него.

- Извини, - произнес Мес, встряхиваясь. - Я что-то устал. Внимательно
тебя слушаю.

- Вы уверены? - спросил Штумпф.

- Уверен.

Нет, ни в чем я не уверен. Хочешь разрушить термитник - напусти на него
муравьеда. Сутех - муравьед. Модерата и покойный Кобленц хлопотливо,
заботливо возводили термитник Земли, чтобы всем было хорошо. Я лично в
последнем сомневался. Проклятые сомнения уничтожили во мне всякий
рационализм. Однажды тьма взяла верх, и в термитник пролез уродливый
зверь-муравьед. А там и другие дожидаются своей очереди, страшные, темные
животные - Дети Нуна, толпятся, невнятно и бедово гудят...

- Это все, - произнес Штумпф.

- На сегодня все? - очнулся Мес, стряхивая путы своих дум.

- Да. Но дел много.

- Ты справишься, я знаю. Если нужно будет, без зазрений занимай этот
кабинет. Ключ у тебя есть.

- Да, господин Нуарре.

Он пошел к двери.

- Штумпф! - окликнул его Мес.

- Да? - Тот остановился.

- Ты верующий? - спросил Мес.

- Да, - ответил Штумпф (воистину, сегодня для него - день удивлений).

- А какому... какой религии ты принадлежишь?

- Я из экуменистов, - объяснил Штумпф, - но не из тех, что называют
себя "Жертвами Моисея", а из пасхальников. Эта секта возникла двадцать один
год назад, выпочковавшись из "Братства Зеленого Иисуса", которое перед этим
разделилось на пасынков апостольских и мизерикордеистов. А корень свой мы
ведем от великой и щедрой церкви Несогласия Христова.

- А она идет откуда? - полюбопытствовал Мес, лицо которого перекосило,
как во время приступа зубной боли.

- Это сокрыто во мгле веков, - был ответ. - Несогласие Христово -
единственно правильная и единственно известная вера.

- Понятно, - и Мес отпустил его.

Застыв над столом, заваленным грудами мятой бумаги, утвержденной,
незавизированной и исходящей, он уставился в противоположную стену, пустую и
белую.

Надо что-то решать. Визит к Ховену, в его бряцающий и бушующий мир,
правда, несколько прояснил дело, но не так, чтобы полностью разобраться в
нем. Нет, дело шло намеченным путем, на пути этом никто пока не стоял, да и
в дальнейшем, я надеюсь, стоять не будет. Но пути наши - неисповедимы. И мои
трижды клятые колебания... Вот этим все и затрудняется. С другой стороны,
кто мне подскажет, как действовать? Ослобог решителен. Он долго пребывал в
бездействии. Он не будет колебаться. Но сейчас еще возможно остановить
закрутившийся маховик. Можно сказать - не надо. Можно наложить свое вето на
избрание Сутеха - несколько запоздавшее решение, но лучше поздно, чем
никогда. Можно объявить - несогласен-де. А можно вот так вот сидеть и
размышлять, что можно и как лучше.

В соседней комнате послышалось осторожное покашливание. Мес вскочил.
Там, за стеной, никого не должно было быть. Он рывком открыл всегда запертую
дверь - пригодилось его умение без ключей и отмычек отпирать любые запоры, -
и застыл на пороге.

Вторая комната была больше первой и сильно от нее отличалась.
Обстановка здесь была роскошной, не в пример аскетизму первой комнаты -
собственно рабочего кабинета Меса. Пол здесь устилали ковры, стены покрывала
темная ассирийская керамическая плитка с изображениями фантастических
голубых рогатых животных. Напротив двери возвышались шкафы с книгами.
Потолок был неровным, с искусственными впадинами и холмами, устланными
темно-голубой мозаикой. В окне была вечная звездная ночь. Курились
благовонные кадильницы. Светильники с масляными фитилями делали четкими тени
и размытой - реальность. Эта комната, напоминающая покои древних вавилонских
владык, показалась бы случайным визитерам еще более странной, чем первая.

Лицом к шкафам стоял невысокий человек. Светильники бросали тени на его
затылок, заросший редкими рыжеватыми волосами, и широкую спину. Он
повернулся - мясистое лицо, вывороченные губы, воззрился на Меса. А тот все
стоял на пороге, и смешанные чувства одолевали его. Так они стояли и
смотрели друг на друга.

- Я ждал, - наконец сказал человек, - пока вы там решите вопрос с
инфляцией, экспортом и бесплатными ввозами. В связи с этим у меня появилась
уверенность, что я очень тактичен по своей натуре. Мес молчал.

- Я сяду сам, - поспешно сказал человек, поступая так, как сказал. - И
угощения от тебя не приму.

Мес молчал.

- Я всегда прихожу по делу, - сказал человек. - Ты это знаешь. Чтобы не
возникало разночтений, зови меня Михаил Жиро.

- Ты знаешь, как зовут меня, - сказал Мес. - В чем состоит дело, Михаил
Жиро?

- Ты хороший собеседник, - отметил тот. - Впрочем, это неважно. Недавно
состоялось ваше очередное Буле.

- Это так.

- Моему Господину очень хотелось бы знать, о чем там шла речь.

- Жиро, - поморщился Мес, - ты зачем ко мне пришел? Ты же знаешь...

- Знаю. Но я был до тебя и у других.

- И что же?

- Одни ничего не знали, другие просто лгали мне.

Мес удовлетворенно засмеялся.

- Ты получил что хотел, - сказал он.

- Нет, я хотел не этого. Я хотел другого. Я добивался от них правды. А
они впали во грех. Но чего еще ожидать от вас, изначально грешников,
языческих демонов.

- Вот! - наставил на него палец Мес. - Вот каких слов я от тебя ждал!
Именно - язычников! Эта ваша однобокость мешает вам воспринимать мир таким,
каков он есть на самом деле. Мир прекрасен, Жиро, а вы хотите сделать из
него арену будущего Армагеддона.

- По Земле бродят боги, - сказал Жиро. - Это старые, ненужные боги,
потерявшие все, потерявшие самих себя. Они устали и ослабли, но все равно
они не могут забыть прежних времен.

- И поэтому вы продолжаете вытеснять их? - усмехнулся Мес. Ты изрекаешь
прописные истины. Вникнуть в их положение вы не можете. Ведь столько веков
прошло, столько утекло воды в великих реках.

- Блаженны нищие духом.

- А ты не уподобляйся ему, - заметил Мес. - Это только он великий
специалист по произнесению Нагорных проповедей.

- Э! - сказал Жиро. - Ты, думаешь, оскорбил меня? Да мне за все это
время столько всего пришлось выслушать! Но я никому не помогаю. Значит - ах
ты, такой-сякой, подлец-расподлец, куда смотрите, ведь дети гибнут,
нечестный богатеет, а честный страдает и лишается. Все эти жалобы, Мес, все
они идут через меня, благо я предстоятель перед его троном.