Чтение 14–й страницы книги ~Запретный мир~

занесло. Ты-то что думаешь?

-- К психам, -- убежденно сказал Витюня. -- Ты гля, чем они меня
убить хотели!

-- Отбился? -- Юрик в который уже раз с восхищением оглядел
глыбоподобную фигуру неудавшегося штангиста. -- Ломом, что ли? -- Хилой лапкой
он с усилием приподнял лом, попытался покачать в руке и сейчас же опустил. --
Весомый аргумент...

-- Угу, -- сумрачно пробасил Витюня, решив не раскрывать
подробностей. Убил не убил -- какое дело этому белобрысому? Притом сразу видно:
трепло.

-- Есть хочешь? -- спросил Юрик.

-- Угу. Только нечего.

-- У меня тоже. Слона бы съел, честное слово. И сигареты вчера
кончились, сегодня бычки докуривал...

Как всякий человек, ведущий правильный образ жизни, Витюня был
равнодушен к страданиям наркоманов. Эка беда -- сигареты.

-- У тебя хоть зажигалка есть, -- сказал он, подбрасывая в костер
ветку. -- А я, понимаешь, всю ночь на дереве...

-- С ломом?

-- С ним. Медведи тоже по деревьям лазают.

Юрик добыл из кармана зажигалку, пощелкал кремешком.

-- Тоже кончилась...

Помолчали, глядя на огонь. Потом Юрик пришиб слепня, устроившегося на
запястье, и проговорил задумчиво:

-- Давай рассуждать логически...

-- Давай, -- согласился Витюня и замолчал.

-- Это не наш мир.

-- Почему?

-- По определению. Скажи еще раз: какое вчера было число?

-- Двадцатое декабря, вторник. Два дня до получки.

-- Год?

-- Девяносто второй.

-- Время?

-- Как раз раствор подали. Около одиннадцати, наверное.

-- У меня то же самое. Ты упал с крыши, так?.. Не с крыши? Ну,
неважно, главное, не разбился... Пролетев немного, попал сюда, верно? Из зимы в
лето. Из Москвы -- не пойми куда. Сильно ударился?

-- Не очень.

-- Повезло. Значит, имеем канал проникновения. Входная точка --
где-то возле стены твоего дома на изрядной высоте. Выходная -- на берегу этой
реки низко над землей. Найти в случае чего сможешь? -- Витюня кивнул. -- Теперь
я. Прыгал с двух тысяч. Купол погас примерно на восьмистах, тут мне стало не до
наблюдений... Когда опять наполнился -- гляжу, высота не восемьсот, а все две с
половиной и внизу не аэродром под Оренбургом, а... вот это самое. Опять же,
лето, а не зима. Выходит, существуют два канала в этот мир, открывшиеся
одновременно, так?

Витюня молча помотал головой.

-- Почему не так?

-- Не знаю... Просто не нравится мне все это...

-- Это аргумент? -- Юрик фыркнул.

-- Не знаю...

-- А я знаю. Лучше радуйся, что нас при переходе не пришибло
каким-нибудь разрядом. Я вот радуюсь... Теперь вопрос: куда мы попали? Дай-ка
сюда топор... Давай, не боись, я не буйный. Ты когда-нибудь видел такие топоры?

-- Нет, -- признал Витюня.

-- А я видел. В Питере, в Эрмитаже. Типичный топор-кельт бронзового
века. Ты ведь студент-металлург, вот ты и скажи: что это за металл?

-- Медь, -- сказал Витюня не глядя. -- На копье и стрелах то же
самое. Отливка и грубая ковка. Медь, а никакая не бронза.

-- Наплевать. Бронзовый век и должен был начаться с меди, скажешь
нет? Значит, -- Юрик дидактически устремил вверх указательный палец, -- ранняя
бронза. Будем пока так считать. Сколько это -- наверно, тысяч пять лет до новой
эры?

-- Ну, -- буркнул Витюня. Он не знал сколько. Потом до него дошло. --
Блин...

-- Блин, -- согласился Юрик. -- Влипли. А еще хочешь взглянуть кое на
что? Не поленись, сходи вон туда, правее родничка. Да-да, вон туда, где мухи.

-- Зачем еще?

-- Сходи, говорю. Увидишь.

Как-то само собой получалось, что Юрик взял инициативу в свои руки и
уже начинал командовать. Нельзя сказать, что Витюню порадовало данное
обстоятельство, однако возражать он не стал, это всегда успеется. Главное,
среди всей окружающей дури, среди до ломоты в затылке непонятного бреда нашелся
один более-менее нормальный человек, пусть и со странными фантазиями. Придумал
тоже: пять тыщ лет...

Шагах в тридцати трава была примята. В нос ударила тухлая вонь, из
травы при приближении Витюни с мерзким жужжанием поднялся крутящийся столб
крупных зеленых мух.

-- Видал? -- спросил Юрик, дождавшись возвращения окончательно
посмурневшего Витюни. -- Ну и что это, по-твоему?

Витюня отмахнул увязавшуюся муху и поборол приступ тошноты.

-- На крысу похоже.

-- Ясен пень, крыса, только без хвоста и шкуры. Ободрана дня два
назад. Кто ее мог ободрать, как мыслишь?

-- Не ты?

-- Не я. Сказал же: два дня назад, а не вчера.

-- Значит, псих какой-нибудь, -- пробубнил Витюня.

-- Ладно. Тогда сходи вон к тому дереву.

-- К елке, что ли?

-- Это лиственница.

-- Не пойду. Сам иди.

-- Был уже. Думаешь, почему я от дерева ушел? Там еще одна тухлая
крыса, только со шкуркой. Прибита к стволу медным гвоздем. Говорю сразу: я не
прибивал.

-- Тогда тот же псих. Или другой.

-- Не катит, -- с удовольствием сказал Юрик. -- Тебя послушать, так
здесь одни психи живут. А я, между прочим, с высоты стадо видел. Вон там, за
горушкой, километрах в трех отсюда. Овцы, пастухи, собаки. Я потому и на дерево
сел, как лапоть, что до самой земли башкой вертел во все стороны и соображал,
что к чему. Значит, здешние психи занимаются скотоводством и примитивной
металлургией, а заодно сдирают шкуры со всякого зверья, так? На тех, кто напал
на тебя, были, говоришь, волчьи шкуры? -- Витюня кивнул. -- Тогда почему я
должен считать их психами? По-моему, нормальные полудикари, наши с тобой
пращуры. Что это означает, ты понимаешь?

Витюня только посопел в ответ. Правды не хотелось, правда резала глаз
и была ужасна. И почему-то принять ее казалось постыдным. Словно выйти на
помост и, не прикоснувшись к штанге, отказаться от попытки.

-- Сперва и я думал, что провалился куда-то во времени, -- продолжал
Юрик, невозмутимо почесываясь. -- Судя по артефактам, мы усвистели тысяч на
семь лет назад. Два плюс пять будет семь. Словом, туннель во времени, как в
идиотских сериалах. Мир вроде наш: солнце, горы, лес... на Урал похоже. Слушай,
у тебя часы есть?

Витюня покачал головой.

-- В бытовке оставил.

-- И у меня нет. Но вроде сутки здесь как сутки. Если бы ночь была в
двадцать часов, я бы заметил... А на небо ты не смотрел?

-- Луны не было, -- сказал Витюня, -- я точно видел. -- Подумавши, он
сообщил неуверенно: -- Но ведь это бывает, что луны нет, да?

-- Бывает, бывает, -- успокоил Юрик. -- Новолуние называется. А в
звездах ты что-нибудь понимаешь?

Витюня только покачал головой.

-- Я тоже не очень, однако Большую Медведицу от Кассиопеи как-нибудь
отличу. Так вот, оба созвездия на месте, Полярная тоже наличествует. Большая
Медведица -- тот же ковш, что у нас, один в один, а что это значит?

-- Что? -- спросил Витюня. Болтовня нового знакомца смешивалась в его
голове в какой-то однородный цементный раствор.

-- А то, что за семь тысяч лет ковш должен был исказиться, понятно?
Астрономию в школе проходил? Рисунок в учебнике помнишь?

-- Ну?

-- Чего "ну"? -- снисходительно спросил Юрик. -- Помнишь или нет?
Семь тысяч лет это не пятьдесят тысяч, но какую-никакую разницу я бы увидел. А
ее нет! Совсем нет, врубаешься? И Полярная на месте!

Понять логику Юрика Витюня уже не пытался. Ясно было только одно:
сейчас придется принять на себя еще один удар подлюки-судьбы. И суметь
выдержать его, как штангу, пусть и с хрустом позвонков... лучше бы, конечно,
без оглушительного пука, от которого покатываются зрители.

-- Это не наш мир! -- Юрик неприятно рассмеялся. -- Похожий, но не
наш. Отличающийся по времени, но не сильно. И в этом мире только-только начался
бронзовый век!

-- Чо? -- спросил Витюня и заворочался. Под ложечкой внятно екнуло.

-- Чо слышал. Возражения есть? Нет? Тогда принимаем как рабочую
гипотезу. Вопрос второй: что нам делать?

-- Идти.

-- Куда?

-- Ну туда же... по течению.

-- Тебя что, о пень шарахнуло? -- Юрик фыркнул. -- Обломись. Что мы
там забыли?

Витюня смолчал, не сумев найти ответ. А в самом деле, что? Но река
все же давала хоть какую-то определенность -- иди себе бережком, а там уж куда
выведет. Почему бы реке не вывести куда-нибудь?