Чтение 14–й страницы книги ~Ведьмин век~

Стражники, изрядно удивленные, уже провожали ее в коридор; Клав-
дий не выдержал и потупился, пряча глаза.

Скрипучая дверь закрылась; Великий Инквизитор в раздражении отки-
нул капюшон, стянул с плеч шелковый плащ и нащупал в нагрудном кармане
вожделенную пачку сигарет.

На куратора округа Рянка он не стал тратить времени. Вообще; под-
писал приказ о смещении и велел Глюру довести до ведома.

Полтора часа были съедены сводками и донесениями; эпидемию в Рян-
ке удалось приостановить, зато в Бернсте, на другом конце страны, на-
чался массовый падеж скота. Перед дворцом Инквизиции мок под дождем
озлевший пикет. Клавдий мимоходом взял в руки еще теплую фотографию, с
которой глядели хмурые лица и достаточно оскорбительные плакаты; он
почему-то был уверен, что в эту же самую минуту точно такая же фотог-
рафия ложится на стол к герцогу.

Будто отвечая на его мысли, замигал красный огонек на панели пра-
вительственного телефона.

- А до вас нелегко дозвониться, господин Великий Инквизитор.

- Работа во имя безопасности государства требует некоторой под-
вижности, ваше сиятельство, - отозвался Клавдий сухо.

Герцог хмыкнул:

- Тогда остается надеяться, что в ближайшие часы вы будете куда
подвижнее, нежели последние полгода... Если, конечно, здесь есть ка-
кая-то зависимость. Между вашей подвижностью и числом погибших в Рян-
ке. Между вашей подвижностью и уроном, нанесенным хозяйству Бернста;
вы слышали, там отчего-то дохнут коровы? Отчего бы это, вы не знаете?

- Для чистоты эксперимента, - медленно проговорил Клавдий, - для
чистоты эксперимента следовало бы отправить меня отдых... на курорт в
Одницу, к примеру. И поглядеть - может быть, так будет лучше? Может
быть, коровы оживут?..

- Самое время слегка пошутить, - голос герцога из холодно-насмеш-
ливого сделался просто холодным.

- Самое время меня вздрючить, - отозвался Клавдий в тон. - В од-
ном анекдоте ушлый пастушок лупил быка-производителя прямо во время,
так сказать, процесса... Чтобы улучшить качество потомства. Да?

Герцог сделал паузу. Любой чиновник за это время трижды успел бы
наложить в штаны. Значительная пауза, красивая.

- Без обид, Клав, - сказал герцог тоном ниже. - Но мне неприятно
то, что происходит.

- Мы сделаем все, чтобы оно происходило как можно меньше, - сооб-
щил Старж примирительно.

На том и порешили.

Несколько минут Клавдий осторожно держал в руках опустевшую труб-
ку; потом щелкнул по рычагу и вызвал номер заместителя:

- Завтра утром, Глюр, я намерен оказаться в Однице.

Он заехал домой на полчаса. Снова изучил содержимое холодильника,
пополненного вездесущей домработницей; выпил холодной воды, поменял
рубашку, с отвращением покосился на вонючую пепельницу и повалился на
диван - пятнадцать минут ни-о-чем-не-думания. Это святое.

Из расслабленного полусна его вывел телефонный звонок; рука сама,
наощупь поймала трубку:

- Я слушаю.

Тихонько потрескивал незримый коридор, возникший между ним и
кем-то, молчащим на том конце провода.

- Я слушаю, да... - повторил он механически.

В трубке дышали. Тихо и сбивчиво; еще не успев ни о чем подумать,
Клавдий сел на диване:

- Кто говорит?

Никто не говорит. Тишина; не ошибка неверных проводов - просто
молчание. Трубка, намертво затиснутая в чьей-то руке. Отдаленный шум
города, пробивающийся сквозь стенки телефонной будки. Сдерживаемое ды-
хание, причем тот, кто дышит, не особенно велик. Маленький объем груд-
ной клетки...

- Ивга, это ты?..

Испуганно завопили короткие гудки.

Клавдий взглянул на часы. Под окнами его уже ждет машина.

Зар-раза...

Он пощелкал по кнопкам, набирая номер; трубку, по счастью, взял
младший Митец. Хрипловатый и, кажется, сонный.

- Назар? - Клавдий постарался, чтобы голос его прозвучал как мож-
но естественнее и беспечнее. - Это Клав говорит. Как дела?

- Спасибо, - выдавил парень через силу. - Хорошо... Я... позову
папу?

Клавдий замялся:

- Назарушка, я ведь уезжаю сию секунду... Просто хотел спросить,
все ли... А Ивга не появилась?

Пауза. Да, герцогу есть еще куда расти. И у кого учиться. У Наза-
ра Митеца, двадцати с половиной лет.

- Нет, - произнес Назар наконец. - Так папу не звать?

- Привет передавай, - сказал Клавдий поспешно. - Ну, пока?

- Пока...

Снова многозначительные короткие гудки. Что за день сегодня,
подумал Клавдий устало. Праздник телефонного пунктира...

Он набрал другой номер. Дежурный по тюремному блоку ответил сразу
же.

- Добрый вечер, Куль, это Старж говорит... Магда Ревер, щит-ведь-
ма, номер семьсот двенадцатый, ничего не хочет мне сказать?

Молчание. Ну что за поразительный день, подумал Клавдий.

- Куль, я не умею читать мысли, если они не облечены в слова.

- Господин Великий Инквизитор... Я десять минут назад доложил
господину Глюру, что...

- Что?!

- Магда Ревер, номер семьсот двенадцатый, покончила с собой. Че-
рез знак зеркала... Господин Великий Инквизитор, я готов понести кару,
но...

- Понятно. Продолжайте нести службу, Куль. Все, что я хочу по
этому поводу сказать, я скажу вам при встрече.

На этот раз гудков не было - дежурный Куль преданно ждал, чтобы
Клавдий положил трубку первым. Ну надо же, какие церемонии...

Магда Ревер все равно была обречена. Другое дело, что убивать се-
бя через знак зеркала мучительно и противно - все равно, что топиться
в собственном дерьме. Она сидела в колодках, в крохотной квадратной
камере, и вызывала к жизни всю свою ненависть и желчь; отражаясь от
стенок со знаком "зеркала", ее собственные нечистоты медленно ее уби-
вали.

А может быть, быстро. Она ведь была сильной и злой, эта Магда Ре-
вер. Может быть, и смерть ее была легка...

В дверь почтительно звякнули. Клавдий прошел в переднюю как был,
полуодетый, и тем сильно смутил возникшего на пороге телохранителя:

- Господин Старж, из аэропорта звонили, ждать нас или нет...

- Заждались, - бросил Клавдий равнодушно. - Можно, я штаны наде-
ну? Нет?

Телохранитель вежливо промолчал.

(ДЮНКА. ДЕКАБРЬ-ЯНВАРЬ)

С того самого вечера он перестал ездить на кладбище, потому что
ночные посещения могилы не приносили больше отдыха, а только обостряли
поселившееся в его душе беспокойство.

Юлек, кажется, был рад - однако вскорости странное поведение при-
ятеля стало беспокоить его куда больше, чем былые бдения на могиле.

Клав нервничал. Клав вздрагивал от невинного прикосновения к пле-
чу; Клав боялся темноты - и в то же время жадно всматривался в ночные
окна, в сумерки на улицах, и выражение его глаз в такие минуты очень
не нравилось Юлеку.

- Малый, ты, это... Не стесняйся только, если что. Всякое бывает,
может быть, тебе к врачу?..

- Спасибо, Юль. Со мной все в порядке.

Однажды, вернувшись с занятий раньше сотоварища, Юлек обнаружил в
комнате следы чужого присутствия и предположил, что к Клаву приходила
девочка.

- Малый, ты сегодня никого не ждал? Вроде посидела и ушла, конфе-
ту из вазочки слопала и наследила вот... Чего она, по общаге босая хо-
дит?

Клав сделался не белый даже - синий. Юлек впервые всерьез поду-
мал, что хорошо бы переселиться в другую комнату. От греха подальше.

И он наверняка решился бы на столь крутую меру, если бы знал, что
каждую полночь Клав просыпается с белыми от страха глазами. Ему ночь
за ночью снится лицо, заглядывающее из воды в круглое окошко черной
самосвальной камеры. Не живое и веселое, как в тот летний день - а бе-
лое и неподвижное, затерянное среди ненужных атласных оборочек тяжело-
го гроба...

- Юль, это ты только что дверью хлопнул? В комнате?

- Не... Я думал, ты.

- Я... Я в умывальню ходил...

- Ну, значит, Пиня забежал свою книжку забрать, а что такого
страшного?