- так неуклюже ломился сквозь воздух древний грузовик. Машинально
перебирая сенсоры управления, я прикидывал как начну действовать в городе.
слегка сбился с трассы. Набив поправку, безразлично глянул вниз.
горизонтом солнце, темнеющее небо и степь. Степь, степь, степь... Дикие
места. Глухая планета. Глухачи.
До Тории далеко... А это что за новость?! Что-то я раньше на Лабе такого
не видел!
пятьсот. Дна видно не было, лишь изредка в чудовищной глубине вспыхивали
яркие точки и штрихи огоньков. На краю пропасти копошились киберы.
вираж, хотя возвращаться явно не стоило. Я уже понял то, что увидел,
только никак не мог взять в толк, почему это не засекли с орбиты раньше. А
спустя секунду понял.
вскоре окружающий пейзаж стал прежним. Несколько серых строений, спешащие
к ним киберы и степь, степь, степь...
земле, я выжимал из нее все, на что она была способна. Нужно было спешить.
Неясно, почему я до сих пор жил, отчего меня не сбили. Момент созрел. Я
видел астроверфь планеты Лаба - огромный сверхсовременный подземный
комплекс, тщательно замаскированный и оберегаемый от чужого взора. Не
запеленговать меня не могли.
наяву появился другой флаер. Правда был он один и была это легковая
машина. В ожидании подвоха, я насторожился. Легковой аппарат без труда
догнал моего "Ходока" и, зайдя сверху, начал прижимать к земле. Делал он
это коряво и бестолково. Я усмехнулся. Дилетанты! Удивительно, как эта
"гвардия" бустеров исхитрилась учинить мясорубку на орбите.
мазнула по фонарю кабины, смыв попутно мою усмешку. Шутки кончились.
Дожидаться второго выстрела я не стал. В голове мелькнула тень сомнения,
но пальцы сами упали на сенсоры управления...
заревело, запахло... И исчезло.
этот день буду праздновать второй день рождения. Надо же, как вовремя
речка подвернулась!
метрах и попасть в речку, да не как-нибудь, а по касательной к воде.
Маленький серфинг на заднице, мордой об камни, несколько царапин, две-три
капли крови - неприятно, но не смертельно.
друг с другом и с землей. Заходящее солнце било в глаза и пока я не
подошел вплотную, рассмотреть ничего не удавалось. Темная груда - все.
облетел Лабу и которую увели у меня со стоянки. Мне стало жутко.
Полуоткрытый фонарь, забрызганный серой жидкостью, скрывал пилота, но я
уже знал, кого увижу в кабине. И увидел.
Прядка светлых волос упала на лицо, а глаза были открыты и пусто смотрели
сквозь меня. Зеленые глаза... И кровь. Откуда столько крови?
горькая-горькая обида.
загадкой... Убила Арнольда и хотела убить меня..."
для нее. А может быть, она сама была шпорой, сломавшейся, отслужившей свой
век и больше никому не нужной? Но ведь кто-то послал тебя! Кто-то сказал:
"Убей!" и ты пошла выполнять приказ, не задумываясь, не сомневаясь...
Зачем? Почему? Во имя чего? Ответов не было. Были вопросы. Вопросы и
исподволь закипающая злоба.
рекой зажигала огни Тория...
Обязательно выясню. Найду этих всадников и вырву у них шпоры. Вместе с
ногами.
чувствовался.
интересовало. Решения здесь принимал не я.
Шок. Мыслей - ноль. Стреляй, беги...
рубили вручную. Вам бы это подошло. Большой спец по ломке дров!
продержаться трое суток. Вместо этого вы объявляетесь через, - декан
посмотрел на таймер, - пятнадцать часов. На старом рейсовике, напролом! Не
понимаю, почему вас не сожгли!
равно не поймет. А ответ прост. Островитяне - экипажи кораблей наконец-то
дорвались до орбиты и наслаждаются свободой. Ох, что у них сейчас
творится!
кабинета померкли, противно заломило в висках, пол тряхнуло - "Ариэль"
включил силовую защиту. Этот маневр на Крейсере отрабатывали четвертые
сутки с переменным успехом. Тренировались. Дальше дело пока не двигалось.
Орбиту Лабы держали "баллоны" бустеров, а в сотне тысяч километров от них
зависли Крейсера Сообщества. И конца этому не предвиделось.
непрерывным потоком шла информация, в которой вопросов было больше, чем
ответов. Непрерывные учебные тревоги, неприятно похожие на боевые и
предбоевые маневры, выполняемые хуже учебных. Суета, торопливые последние
приготовления и приготовления самые-самые последние. Предположения,
домыслы, безумные идеи. Тут-то и возникаю я. Все знающий, но ничего не
решивший. Слишком многое произошло за эти пятнадцать часов...
при малейшем шорохе, перемахивал через высокие каменные заборы,
старательно обходя бары и ярко освещенные улицы. Я вел себя, как на
лабораторке по выживанию. Я больше не верил городу. Милые, обходительные
люди ждали момента, чтобы воткнуть в спину виброкинжал. Чтобы брызнула
кровь, чтобы кровь смешалась с землей и наконец, напоила ее. Кровью пахли
улицы города, асфальт мостовых и заброшенные дома, деревья и камни. Кровью
пахла планета Лаба.
этот момент под аркой, выходящей на проспект Цепежа, появилась тень, и я
нырнул в кусты. Замер, выжидая.
недавно? Ах да, покойный знакомец-островитянин! Кстати, островитяне
прекрасно укладываются в мою картину Лабы. Островитяне - предел. Крайняя
точка местной "свободы", автоматы-убийцы, вышедшие из-под контроля. Им
начхать на "идеалы" бустеров. Объединяются в группы, добывают пропуска.
Разумеется, они не выгодны любителям шпорить нравственный прогресс. Лишний
материал. Их преследуют, выбивают... Только, что они так за Остров
держатся?
знакомая фигура добрела до кустов, где прятался я, и остановилась. Я
ощутил, что меня видят, и вдруг понял, кто это. Я не удивился и не
испугался. Ничего не почувствовал. Но, может быть, легкий стыд, что, я как
кретин, прячусь от дамы в кустах. А еще пришла мысль: "Вот и славно, давно
пора поговорить."
и, словно наяву, увидел закушенную губу, измазанную кровью щеку и
помутневшие от боли зеленые глаза.
каркас из терролитовых трубок. Они твердые и тонкие. Я видела... Сначала,
одна из них фонарь пробила. Медленно-медленно так. Прошла через кабину.
Через пилотское кресло. Через меня... Зачем, Вик?
в разбитом флаере мертвый и переломанный. А Арнольд? Кто ударил
виброкинжалом? И вообще, сгинь!
То, о чем я так хорошо и уверенно думал, стало пустым и ненужным. Я вдруг
поймал себя на мысли, что произошла жуткая ошибка и я действительно стал
убийцей. Убийцей невиновного человека, любившего меня.
мертвого Арнольда, я поняла, что случилось страшное и испугалась за тебя.
Я не думала, что делаю, Вик. Я должна была не пустить тебя в город. Любой