Чтение 14–й страницы книги ~Лабиринт снов~

сальто. Прохожие кричали ей "Браво! "и бросали серебряные монеты. Мужчины
в замшевых жилетах подкручивали завитые колечками усики и бесцеремонно
разглядывали остановившихся поглазеть на циркачку дам. А те смотрели на
нее в лорнеты и их стекла полыхали на солнце, словно прицелы орудий.
Куда-то деловито спешившая болонка вдруг остановилась и попробовала
использовать мою ногу вместо столбика. Я пнул ее и она убежала.

Странные собаки в этом сне, очень странные. А вообще, он не так уж и
плох. Жаль, что я не могу отказаться от своей затеи.

Нет, можно было, конечно, пойти дальше и попытаться найти другой сон.
Но там все повторится вновь. А если у меня не хватит духу сделать, что
задумал в одном сне, то почему должно хватить в другом? Даже если
следующий сон будет хуже этого. Ну и что? И прекрасная девушка, и беззубая
старуха хотят жить одинаково. Старуха, может быть, даже больше.

Так уж получилось, что мне попался именно этот сон и искать другой не
имело смысла.

Я еще постоял, стараясь успокоиться и сосредоточиться.

Наконец это мне удалось.

И вместе со спокойствием пришло четкое осознание, что я не смогу
сделать то, что задумал. Просто не смогу и все. Не смогу, не хватит сил. Я
не могу уничтожить сон. И на секунду замер, поддавшись панике, решив что
проиграл. А потом вдруг успокоился.

Прекрасно, раз я не смогу этого сделать, то это сделает мое тело.
Старый, давно, очень давно известный способ. Вспомнив его, я подумал, что
все-таки Гунлауг научил меня многому, очень многому. Ценой адского труда,
но научил. Впрочем, думать об этом было некогда, нужно было действовать.

Медленно, очень осторожно, я попытался выйти из своего тела.

На меня оборачивались прохожие и даже стала лорнировать какая-то
дама.

А у меня ничего не получалось и когда я уже почти отчаялся, оно
пришло - ощущение.

Чувствуя, как каждый удар сердца наполняет тело странным,
полузабытым, похожим на слабый электрический ток покалыванием, я несколько
раз глубоко и с силой вздохнул. Мое тело наполнилось странной, готовой от
малейшего неверного движения взорваться мощью.

Исчезли все запахи. Воздух стал сухим, как в давно непроветриваемом
помещении.

А потом случилось нечто и я выскользнул из своего тела, повис над
ним, да так, что мог его видеть сверху.

Теперь я был спокоен, чудовищно спокоен, настолько спокоен, что даже
не мог вспомнить, что такое страх или удивление. Я не удивился даже тогда,
когда мое тело само, поскольку я уже не мог его контролировать, двинулось
в сторону небольшой площади, являвшейся центром сна.

Вот оно вышло на площадь, миновало старуху, торговавшую какими-то
странными, цилиндрическими фруктами. Возле нее стояла небольшая очередь
озабоченных женщин с цветастыми кошелками. Потом оно прошло мимо двух
мальчишек, игравших пистолетами. Вылетавшие из их стволов пули, не
пролетев и десяти сантиметров, падали на землю.

Дальше был гражданин в лаптях и мятом смокинге. Взобравшись на
деревянную скамеечку, он трудолюбиво писал мелом на стене "Все на
учредительное, сто двадцать седьмое заседание всеобщего совета по
обсуждению очень важных законов. Сегодня будут обсуждать наиважнейший
закон о том, в каком порядке снимать носки, перед тем как ложиться спать".

Миновав его, мое тело повернуло голову и посмотрело на
противоположную сторону площади, где какой-то тип, завернутый в белую
больничную простыню, увешанный добрым десятком березовых крестов,
приклеивал на афишную тумбу написанное от руки на листочке в клеточку
объявление "С нами Бог, Вера, Наташа, Мара и мысленно сам товарищ..."

Мое тело наконец-то остановилось и покрутило головой из стороны в
сторону, видимо отыскивая те невидимые энергетические нити, на которых
держался этот сон. Вот оно, кажется, их определило.

Я подумал, что сейчас начнется.

И действительно - началось!

Мое тело вскинуло вверх руки и резко их опустило, словно рвало
невидимую паутину.

По видимому, так оно и было. Я понял, что оно порвало скреплявшие
этот сон энергетические линии. Видимо, они проходили как раз в центре.

Теперь оставалось только сделать так, чтобы они не восстановились.

И мое тело не подкачало.

Рванувшись вперед, оно резким, точным движением выбило скамеечку
из-под ног писавшего на стене типа. Все еще водя в воздухе мелом, тот
рухнул на мостовую.

- Чтоб ты сдох! - крикнуло ему мое тело.

Все, кто находился на площади, выпучили глаза и ошарашено застыли. И
только пузатый дядька с кирпичного цвета лицом, в строгом черном пиджаке,
из кармана которого выглядывала здоровенная красная книга, удовлетворено
отметил:

- Прекрасно спланированная политическая акция! Так держать!

Мое тело шагнуло к нему и крикнуло:

- Бу-у-у-у!

- Ой, - сказал пузан и упал в обморок.

Удовлетворенно хмыкнув, мое тело строевым шагом промаршировало в
другой конец площади. По дороге оно сорвало с человека в больших дымчатых
очках шляпу и напялило ее на седые космы стоявшей рядом с ним старухи.

В конце площади оно развернулось и крикнуло ошарашенной толпе:

- Эй вы, немедленно ущипните друг друга! Я аннулирую вас! Слышите,
вас уже давно своровали и держат там, куда люди из статичного мира не
могут попасть. Никогда, слышите, никогда вы никому больше не приснитесь!

Этого оказалось достаточно.

Стоявшие на площади люди буквально взревели. Несколько человек так
разозлились, что мгновенно надулись, взмыли вверх как большие надувные
шары и с треском лопнули.

Тип в больничной простыне кинул в мое тело камень и закричал:

- Мерзавец! На кол его!

Еще на лету камень превратился в сладкую ватрушку. Она попала моему
телу в плечо.

Что-то затрещало, я словно бы куда-то провалился и через секунду
снова был в своем теле.

И слава Гипносу!

Все, что нужно, было уже сделано.

Я почувствовал, как по всему сну прокатилась судорожная дрожь.

Неподалеку от меня разошлась мостовая и из-под нее выглянула
уродливая морда инуа - духа сна. Посмотрев в мою сторону и моментально
определив что перед ним не житель сна, он спрятался обратно.

Ничего, долго он там не просидит.

А толпа уже бушевала. Вот она двинулась на меня... И тут мостовая у
меня под ногами заходила ходуном. Послышался страшный скрип. Я увидел, как
на верхней стенке сна прогнулась и покрылась трещинами проекция неба.

К моим ногам рухнула наполовину ощипанная ворона и прежде чем
расползтись пятном жирной сажи, спросила:

- Сосисочек не желаете?

А сон уже разбухал, раздувался.

Я представил, как змора сейчас мечется по своему логову, пытаясь
понять, что же с этим сном случилось, и захохотал. Безусловно, она уже
давно потеряла меня из виду и конечно же, пора удирать.

Я бросился со всех ног в сторону ведущего в нужную мне сторону
соединительного туннеля. Мостовая под ногами вставала дыбом, так и норовя
сбить меня с ног. То и дело попадались ошарашенные, ничего не понимающие
обитатели сна. А я несся сломя голову к соединительному туннелю.

А вот и он.

Я ворвался в туннель и по инерции пробежал еще несколько десятков
шагов. Потом остановился и отдышался.

Великий сон, неужели все удалось так, как я и рассчитывал? Во всяком
случае, для меня еще ничего не кончилось. Для меня еще все начиналось.
Теперь предстояло самое главное - замести за собой следы.

Я бежал и бежал, а туннель все не кончался. Он оказался очень
длинным. Это было некстати, поскольку что мне позарез нужно было попасть в
следующий сон как можно быстрее.

Змора - она ведь не дура. Наверняка она очень скоро сообразит, что
произошло. И тогда она плюнет на погибающий сон и сосредоточится на
соседних, чтобы поймать тот момент, когда я в одном из них появлюсь.

Теперь все решали секунды.

Наконец туннель кончился.

Выскочив из него, я сделал шаг в сторону от выхода из туннеля и
остановился.

Оставалось лишь ждать и надеяться, что все получится так, как я и
рассчитывал. Кстати, змора вполне уже может вот-вот заглянуть в этот сон.
Если я буду стоять неподвижно, то она может меня и не заметить.

У меня, конечно, был соблазн рискнуть и перебежать в следующий
туннель, но я не рискнул. Вдруг змора уже наблюдает за этим сном? Тогда
она меня легко засечет. Нет, я уж лучше постою и подожду. Так вернее.

Между тем, вибрация за моей спиной, там, где был переходной туннель,
усилилась.

Ну, еще бы!

Я представил, как сон, в котором я только что был, схлопывается,
сминается, проваливается в безвременье и поежился.

Великий Гипнос! Остается только надеяться, что большинство его
жителей все-таки сообразят удрать в другие сны по соединительным туннелям.

Совесть мне шепнула, что во всем виноват я. Боже, да, я виноват. Но
что я мог сделать без птицы-лоцмана?

Мне почему-то нестерпимо захотелось сесть.