Чтение 14–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

- Мой ответ: никогда,- сказал рабби.

- Даже в аренду?

- А в аренду тем более.

- И даже на самых выгодных условиях?

- Барон, вот я сижу перед тобой, старый Исав. И ты танцуешь передо
мной, старый Иаков. И твоя чечевица давно остыла. Что слава, доблесть,
богатство?

Дым. И ты хочешь за дым приобрести солнце? Смешно. Вот и молодой
человек посмеется вместе со мной. Ха-ха-ха.

Я и рад был бы от души посмеяться, но не знал толком, над чем. Да
и вид барона не располагал к веселому смеху. Так выглядит человек,
который опрокинул стопку чистого спирту, а там - вода:

Он долго сидел, обхватив голову руками. Потом выпрямился. Лицо его
было белое.

- Ты мне все равно отдашь его,- сказал он, присвистывая бронхами.-
Сам придешь. На коленях приползешь. Молить будешь: возьми. Даром
возьми. Ты просто не представляешь цену, которую тебе придется
заплатить за сегодняшний отказ:

Но, как бы ни шипел барон, а рабби Лев в свое время на равных
говорил с императором Рудольфом Габсбургом, тезкой барона и великим
алхимиком:

- Господа, господа, - поспешно вклинился я,- а что это мы пиво-то
не пьем?

Побеждая, надо уметь остановиться.

Лао Цзы

Операция не могла не удаться, поскольку Николай Степанович был
самым старым солдатом на свете.

- Сверим часы. Без четверти три.

- Так точно, - сказал Левка.

- Два сорок два, - сказал Тигран. - Сейчас подведем.

- Гусар, - сказал Коминт.

И точно - вернулся Гусар. Встал боком, порываясь убежать обратно и
как бы приглашая идти за собой.

- Ну, все, - сказал Николай Степанович. - В три ровно переходим
шоссе. Лев, иди за Гусаром, он дорогу знает. И - слушайся его:

- Постой! - вскинулся Левка. - У них же у самих собак - как собак:
тьфу: Дато всюду со своим ротвейлером ходит, даже в сауну: и вообще:

- А вы, значит, и об этом не подумали? Нормально, ребята . Всех
вас стоило бы расстрелять перед вашим же строем:

Тигран нервно хихикнул.

- А ты, Саят-Нова, что бы ни происходило, хоть голые девки из-под
каждого куста полезут - бежишь на пляж и очень метко стреляешь по
катеру. Иначе они из своего "владимира" нас пошинкуют мелко-мелко.

- Понял, командир, - сказал Тигран. - Мне тоже этот катер очень не
нравится, не знаю, почему.

- Ну, все, - сказал Николай Степанович. - Патронов не жалеть,

- И блядей? - с сожалением спросил кто-то.

- Женщин и детей не трогать. Мы не горцы.

- Понял, командир!..

Шоссе переползли тишком ровно в три часа. Коминт вел, Тигран шел
вторым,

Николай Степанович прикрывал. Еще десять минут ушло на поиск
отметины, оставленной Гусаром.

- Здесь, - сказал, наконец, Коминт.

Лаз в зарослях ежевики был совершенно незаметен, и выдавал его
лишь резкий мускусный запах. Луна, наливаясь багровым, висела справа -
на удачу.

Они протиснулись в узкий лаз. Под забором было подмыто, промоину
затягивала железная сетка, отодранная с одного конца. По верху забора
висела спираль

Бруно и светились глазки охранных устройств. А здесь - всего
только крапива, зимой не имеющая силы.

Стрелки сошлись чуть пониже трех, когда маленький отряд пробрался
сквозь акацию и занял исходную позицию у подножия разросшейся
шелковицы. Луна теперь была впереди, очень низко, и на фоне
серебрящегося неба резко отпечатаны были силуэты корпусов, тарелка
спутниковой антенны на крыше столовой и тонкая труба далекой
котельной.

- Этот корпус? - прошептал Николай Степанович, указывая Коминту на
ближайший к ним.

- Этот.

- Ну, с Богом: - он перекрестил друга, тот кивнул - и растворился
в темноте.

Потянулось томительно время. Минута. Две минуты. Три.

- Что ж ты, Гусар: - и в этот момент грянуло!

Это происходило довольно далеко, и все же - такого воя и рычания
дикой собачьей битвы ему слышать не приходилось. Будто не десяток
собак носилось по бывшему (впрочем, почему бывшему?) лагерю - и вдруг
сошлись каждая против всех, - а сотни, тысячи: Тигран напрягся и
задрожал.

- Тише, воин, - Николай Степанович дотронулся до него. - Дай им
втянуться.

- Мой выстрел первый:

- Конечно. Поэтому и говорю: дай им втянуться.

Крики людей, слабые хлопки в небо - было ничто.

Прошла еще минута.

- Давай.

Тиграну нужно было пробежать метров пятьдесят до бетонной решетки,
символически отделяющей лагерь от пляжа, но Николаю Степановичу
показалось, что гранатометчик просто исчез здесь и тут же появился
там.

Положил аккуратно трубу в развилку бетонных планок, постоял, ловя
цель - спина его была натянута, как струнка, потом расслабилась:

Выстрел был оглушительный.

А попадание - ослепительным. Огненное полушарие взошло над морем,
высветив и надолго зафиксировав пирамидальные тополя, отблески в
темных окнах, зеркально-черные машины: