Чтение 14–й страницы книги ~Трещина~

головой.

Участники чуть было не разыгравшейся только что трагедии обступили
столяра.

-- Это вы стреляли? -- недоверчиво глядя на арбалет, спросил
Николай.

-- Нет, он сам застрелился, -- улыбаясь, ответил Климов.-- У
местного вида пещерных медведей есть такой обычай: стреляться при виде
сибиряков. Ферштейн?

Казалось, внимание всех присутствующих полностью переключилось на
столяра и его самострел; про медведя и думать забыли. Один лишь Борис,
потрясенный происшедшим, до тех пор не спускал глаз с поверженного
хищника, пока окончательно не убедился, что тот мертв. Тогда он подошел
к Климову и крепко пожал ему руку.

-- Спасибо, -- тихо сказал он, глядя в глаза своему спасителю.

-- Чего уж там, -- проворчал Климов, почему-то смутившись.

-- Вы это сами сделали? -- спросил Борис.

-- А то кто же еще?

Борис повертел в руках последнее изобретение современной военной
техники.

-- Да вы хоть понимаете, Семен Степанович, что этому арбалету цены
нет!

-- А мне? -- то ли в шутку, то ли всерьез обиделся Климов.

-- А вас я готов всю жизнь на руках носить! -- воскликнул Борис,
обхватил Климова своими огромными лапищами и высоко поднял.

-- Поставь на место! -- строго потребовал Климов, барахтаясь на
высоте.

-- Никогда!

-- Что здесь происходит? -- раздался удивленный голос Олега
Павловича.

За всеобщим ликованием по случаю счастливого избавления от
страшной опасности никто не заметил инженера, который еще в лесу
услышал странный шум и смех и понял, что в лагере происходит что-то
неладное.

-- Вы что, все с ума посходили? Борис! Что это значит?

-- Чествуем великого охотника! -- пыхтя, ответил Борис.

-- Олег Павлович! -- взмолился сверху Климов.-- Скажите этому
буйволу, чтобы он спустил меня на землю.

...Полчаса спустя путешественники сидели на краю обрыва и
обсуждали события текущего дня.

-- Где вы его оставили? -- спросил Олег Павлович.

-- Здесь недалеко, -- ответил Николай, -- метрах в двухстах от
лагеря. Он был очень плох, когда мы его нашли. Смерть настигла его,
когда мы были на полпути к лагерю.

-- Надо похоронить, -- сказал инженер. -- Жалко его, погиб по
глупости. Эх, Лепешкин!.. Мы даже имени его не знаем. Плохо все как-то
получилось.

-- Да-а, -- задумчиво произнесла Мария Семеновна, -- обычная
автобусная поездка обернулась трагедией. Не доглядели мы, наша это
вина.

-- Бросьте терзать себя, Мария Семеновна, -- закуривая, сказал
Климов. -- Нашей вины здесь нет, ну а мертвого винить не полагается.
Оставим это, а впредь будем умней. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

Олег Павлович молча кивнул. Какое-то время никто не проронил ни
слова.

-- А с медведем что будем делать? -- наконец спросил Борис.

-- Съедим, думаю, не памятник же ему ставить, -- ответил Климов.

-- Верно! -- подхватил Николай. -- А о шкуре я позабочусь, меня
дед учил. Сделаю по высшему классу. Постелем в автобусе и будем как
какие-нибудь графья в своем родовом имении.

-- Зачем же в автобусе? -- возразил Климов. -- Избу срубим, там и
положим.

-- Избу? -- удивился Борис. -- Настоящую? А вы не шутите, Семен
Степанович?

-- Ничуть. Не ютиться же нам всю жизнь в этой колымаге.

-- Правильно, Семен Степанович, -- поддержал его Олег Павлович. --
Неизвестно, что нас ждет впереди, поэтому обживаться надо капитально,
врастать, так сказать, корнями в эту землю.

-- Избу мы поставим, это точно, -- продолжал Климов, -- и не
какой-нибудь сарай, а настоящий дом отгрохаем, по всем правилам
плотницкого искусства. Это я беру на себя.

-- И заживем мы в нем не хуже графьев! -- подхватил Николай,
воодушевляясь открывавшейся перспективой. -- И не страшны нам будут ни
морозы лютые, ни хищники лесные, ни враги двуногие. А если уважаемый
Семен Степанович обеспечит нас своими прекрасными арбалетами...

-- Кстати, Семен Степанович, -- перебил Николая инженер, -- как
вам удалось создать такое чудо?

-- Тоже мне -- чудо, -- проворчал Климов. -- Так, детская забава.
Хобби у меня такое -- арбалеты делать, у меня их дома целая коллекция.
Каких только нет! А тут вижу, что мое увлечение может принести
практическую пользу, взял -- и сделал. И кажется, вовремя.

-- Еще как вовремя! -- воскликнул Борис. -- Да я вас готов за
это...

-- Но-но! Только без рук! -- отодвигаясь от Бориса, с опаской
произнес Климов; видимо, он не забыл железных объятий своего

-- А еще сделать можете? -- спросил Олег Павлович.

-- Да ради Бога. Если освободите меня от других обязанностей, то к
завтрашнему вечеру я вооружу весь наш мужской коллектив, а если
потребуется -- то и женский.

-- Вот и отлично! -- обрадовался инженер. -- Тогда наши
малочисленные вооруженные силы смогут противостоять ордам лесных
аборигенов, если, конечно, дело дойдет до вооруженного столкновения...

-- Что не исключено, -- вставил Борис.

-- Да, что не исключено, -- согласился Олег Павлович. -- Я думаю,
дикари даже до лука еще не доросли, а арбалет для них то же самое, что
для наполеоновского солдата танк Т-34. Одним словом, мы теперь сможем
за себя постоять. Но, -- продолжал инженер, чуть помедлив, -- чтобы
избежать случаев, подобных сегодняшнему, -- Олег Павлович указал на
медвежью тушу, -- нам необходимо отгородить наш пятачок от леса и,
главное, от внезапного нападения дикарей, если, не дай Бог, оно
случится.

-- Что же нам, забор поставить? Или крепость возвести? -- спросил
Климов.

-- Не знаю, -- признался инженер, -- но что-то сделать нужно.

-- Частокол! -- воскликнул Николай.

-- Гм... -- задумался Климов.-- А ведь верно! Частокол поставить в
наших силах. Только инструмента маловато, топора и лопаты нет, а одной
ножовкой много не наработаешь.

-- Ничего не поделаешь, Семен Степанович, -- сказал Олег Павлович,
-- придется как-то выкручиваться... Итак, решено: с завтрашнего дня
начинаем возведение частокола.

-- Почему с завтрашнего? -- возразил Борис. -- Еще не вечер, как
говорится. И сегодня можно многое сделать.

-- Отлично! -- согласился Олег Павлович. -- Мы с Борисом и
Николаем займемся укреплением лагеря, а наш уважаемый оружейник
обеспечит нас современной боевой техникой. Идет?

-- Идет! -- последовал дружный ответ.

Глава седьмая

Мухин очнулся от тупой боли в затылке. Он открыл глаза, но ничего
не увидел. Лишь звезды мерцали на небе. Пахло жареным мясом и свежим
сеном. Мухин попытался встать, но оказалось, что руки и ноги у него
связаны. Затылок ломило от боли, в ушах стучало, словно молотом по
наковальне. Мухин застонал. За спиной послышался какой-то шум, что-то
скрипнуло, и неверный свет то ли костра, то ли факела осветил
внутренность небольшого сарая, на земляном полу которого и лежал наш
герой. Кто-то вошел внутрь и нагнулся над лежащим человеком. Мухин не
мог рассмотреть лица вошедшего, так как яркий факел на время ослепил
его. Но вот глаза привыкли к свету, и Мухин увидел прямо над собой лицо
некоего человекоподобного существа, покрытое буйной растительностью и
сверкающее маленькими злыми глазками; вид вошедшего заставил внутренне
содрогнуться нашего незадачливого героя.

Обладатель этого лица был мощного телосложения, широкоплеч,
мускулист, с длинными обезьяньими руками, в одной из которых держал
горящий факел. Одеждой ему служили, как показалось Мухину, какие-то
лохмотья. За спиной существа стояло еще двое таких же звероподобных
людей или человекоподобных зверей, но только уже без факелов. Тот, что
с факелом, что-то прорычал, и двое других с готовностью сняли путы с
рук и ног Мухина. Кровь заструилась по жилам онемевших конечностей,
принося нестерпимую боль и жжение в ступнях и ладонях. Мухин попытался
встать, но дикарь грубо толкнул его в грудь; падая, Мухин больно
ударился обо что-то плечом.

-- Но-но! -- запротестовал Мухин, хотя уже понял, что этим троим
говорить о правах человека бессмысленно.

"Интересно, -- думал Мухин, -- где же это я так набрался?" Но
вспомнить так и не смог. Дикарь с факелом глупо ухмыльнулся, обнажив
свои желтые зубы, и снова зарычал куда-то в пустоту. Из темноты