этого держим - ума не приложу. В старину, говорят, от драконов целые
войска разбегались! Либо брешут, либо ходили с палками.
остановить запросто. А крепкий мужичок подкрадется с топором и...
проходимость невелика, ночного боя не признает... Зимой вовсе спит. К тому
животное глупое, своих от чужих не отличает.
бамкнуло, будто ударили в толстый глиняный горшок. Дракон приоткрыл глаз,
укоризненно вздохнул и опять заснул, на всякий случай накрыв голову лапой.
неэффективно. Пора полностью снять с вооружения.
сгрудилось за воротами. Пародия на скифов-кочевников! Кони привыкли ходить
в плуге и теперь с недоумением поглядывали на хозяев, которые зачем-то
повзбирались им на спину. Халупники сидели на своих одрах как мешки с
тряпками. Вместо копий и мечей - вилы, тяпки, даже лопаты и молотильные
цепы.
нунчаки...
пограничного городка данайцев. Еще Скиф или Агафирс разрешили им
поселиться на своей земле, чтобы получать при обмене узорчатую ткань и
безделушки из золота, столь ценимые при обрядах. Теперь это был добротный
городок, из предосторожности обнесенный высоченной стеной, поверх которой
всегда стояли наготове баллисты и бочки с песком.
младший брат Опанас настоял на ночевке. Город близко, разумнее подойти к
нему утром, а то страхополохи шарахнут сдуру из катапульт, метнут огонь,
от которого даже земля горит...
за лагерь вынесли усиленные караулы.
щепочки, палочки, даже крупные стебельки. В плащ укутался так, что и
муравей к нему не заберется, к огню лег поближе, чтобы не озябнуть, когда
выпадет роса...
перед самым отъездом тайком сунула ему великая ведунья пресвятой и
непорочной Даны.
захворал? Хочешь глоток?
торопливо взял амфору. Рот его расплылся в блаженной улыбке, едва ноздри
уловили запах.
Сокила полезли на лоб, он замахал на Опанаса обеими руками, стал отчаянно
шарить пальцами по воздуху. Опанас сунул ему крылышко рябчика, но Сокил
возмущенно швырнул в него этим крылышком.
- Если хочешь, пей... а я передумал. Лучше уж наш исконный кумыс,
национальный напиток русича.
прислушивался. Человек, который подобно Сокилу, смотрит в огонь, подобен
слепцу. Если нужно быстро выстрелить, то и сам не сумеет, и от чужой
стрелы не увернется... Дозор - защита слабая. Будучи парубком, он научился
пробираться мимо часовых и ловко метать ножи в противника, умел из темноты
бить стрелами на выбор в освещенных пламенем разодетых как фазаны
данайских стратегов!
глубоко уязвили эти слова Опанаса.
кожей. Могучий, жесткий и свирепый в бою, привык стойко переносить тяготы
военных походов, любим воинами, знает как управлять страной, но верховная
княжеская власть по злой судьбе досталась этому неженке! Всего на час
раньше проклятая данайка, вторая жена Ариана, произвела на свет ребенка, а
его мать, урожденная княгиня Урюпинская, чуть запоздала... Теперь это
разряженное ничтожество по праву старшинства унаследовало после смерти
отца великокняжескую власть!
седло под голову кладешь, неженка!
брат. Утром войдем в город.
призывая сон. Опанас нахмурился. Доходили смутные слухи, что мать Сокила
тайком научила греческому языку и ихней же грамоте, с той поры Сокил
тянется к данайцам, часто посещает их городок. Отряд оставляет у городских
ворот, ворота накрепко запирает, и никто не знает, как он проводит время.
Поговаривают, что сразу же переодевается в эллинскую одежду, приносит
жертвы чужим богам... Так ли? На Сокила похоже. Его мать даже зовет
Скиллом на элинский манер. Однажды и его посмела назвать Октомасом, так он
ее так турнул...
жить!
человека, который повидал многое, многое пережил, но не ожесточился,
сохранил доброе и спокойное отношение к людям. Губы его чуть раздвинулись,
блеснула полоска белых зубов.
под горлом брата. Осторожно приподнял плащ, всмотрелся. Под грубой вязаной
рубашкой из козьей шерсти выглядывал краешек нательной рубашки из
нежнейшего эллинского шелка!
за спиной завозилось, закряхтело, будто просыпался дряхлый старик. Сокил,
зевая и потирая кулаками глаза, выглядывал из-под плаща как молодой
барсук.
степи, у костра спится как нигде...
Иди проверь караулы. Ярослав еще молодой воевода, за ним нужен глаз да
глаз.
Опанас неспешно лег, опершись на локоть, смотрел на светлеющее небо.
Опанас, стал бы удельным князем. Будь он политиком, так бы и поступил.
Эллины, искушенные в этих делах, смуглокожие египтяне, с которыми скифы
вели спор о древности происхождения, иудеи, ведшие отчаянную борьбу за
выживание - все они подсказали бы именно этот путь.
люто, не узнает о его победе? К тому же народ жалеет невинно
пострадавших... Самому бы унести ноги!
когда на рассвете укажет им на тайну, скрытую под вязаной рубашкой? Есть
ли более страшное преступление, когда скиф меняет суровую жизнь,
освященную веками, на изнеженное существование?
звона оружия. Во двор въезжала кавалькада пышно одетых всадников. Впереди
ехал на рослом коне суровый воин в одежде рядового ратника. Из-под
железного шлема холодно и недоверчиво блестели круглые как у совы глаза.
изволил бросить княжество и удалиться со всей скоростью, на какую способен
его конь, в сторону Данубиса...
предал наши обычаи, которые боги велели хранить неизменными!
Власть захватил этот профессиональный военный, ярый сторонник Даны.
Впереди война...
Опанаса набросились, стащили с коня, связали.
уже неохотно слезали с коней, не отрывая злобных взглядов от нацеленных в
них самострелов.