Чтение 14–й страницы книги ~Кровь пьют руками~

В грудь слетели пташечки, бросили назад...

Саша лежал на спине, и по белой рубашке расплывалось темно-красное пятно.
Рубаха новая, прямо из стирки, я даже не успела пришить одну пуговицу, он
сделал это сам, не хотел будить - я заснула под утро, Эмма как раз болела
корью...

...И вдруг я чувствую, что песня давно кончилась, Игорь совсем близко, а я
плачу - реву! - уткнувшись ему в плечо. Реву, а меня гладят по голове, как
ребенка, и что-то тихо, еле слышно, шепчут. Всегда так хочется, чтобы тебя
погладили по голове, когда плохо...

- Ирина! Что с вами?

Я очнулась. Бред, все бред! Никто меня по голове не гладит, никто ничего
не шепчет, Игорь не сидит рядом, а стоит. Я осторожно коснулась лица - ни
слезинки. Я просто застыла - закаменела. Только камню не бывает больно.

- Ничего, Игорь! Я сейчас...

Медленно, стараясь не пошатнуться, бреду в ванную и кручу кран. Холодная
вода приводит в чувство - и я сразу вспоминаю о косметике. Прощай, боевой рас
крас вместе с заботливо нарисованным лицом! Косметичка, конечно, осталась в
комнате. Бедный Игорь, сейчас ему предстоит узреть чудище. Как выразился один
остроумец, чудище Горилло.

Чудище Горилло возвращается в комнату, опускается в кресло. Игорь неслышно
оказывается рядом. Я пытаюсь улыбнуться - вместо улыбки получается нечто
жалкое, отвратительное. Не смотри, сероглазый, не надо, страшная я!

- М-может, лекарство принести? Или... Вы д-давеча свой "К-камю"
рекламировали. По п-пятьдесят грамм? Вид у вас, Ирина, признаться... усталый.

Можно и по пятьдесят. Или по стакану. Или прямо из горлышка.

Коньяк льется в стопки, разливается по полированному дереву. Плохо! Очень
плохо, Стрела! Лучше б я играла, как прошлым вечером. По крайней мере не
пришлось бы пугать гостя.

- Игорь...,Я... Мне очень неудобно...

- А что случилось?

Да, Маг по имени Истр - настоящий джентльмен. Но вечер испорчен. Уже
второй наш вечер. Коньяк почему-то отдает тараканами, ни к селу ни к городу
вспоминается главный таракан-архар Жилин, чтоб он пропал, сегодняшняя дурацкая
история с подонком из ФСБ...

- Шаги, - внезапно произносит Игорь. - В-вы кого-то ждете?

Ответить не успеваю. Шаги - тяжелые, неспешные - уже возле самой двери.

Звонок.

Хорошо денек начинался!

И кончается не хуже.

Нет сил даже сходить за пистолетом. Да и хороша я буду: глаза мертвые,
красные, как у кролика, форменная куртка расстегнута - и вдобавок браунинг в
руке.

Застегнуться!

Взгляд в зеркало (Господи, помилуй!).

К двери!

Скажут "телеграмма", "газовая служба" или "почтальон Печкин" - вот тогда и
за оружие браться можно.

А как же Игорь?

И тут я окончательно понимаю - влипла! Да так влипла!..

-Кто?!

Долгое, тяжелое молчание.

-Я...

Я?!

Заступница-Троеручица, этого еще не хватало!

Дуб!

На какой-то миг я чувствую нечто, похожее на облегчение. По крайней мере
не придется стрелять.

- Изюмский! Какого черта! Вновь молчание - на этот раз испуганное.
Кажется, не уследила за голосом - рявкнула.

-Эра Игнатьевна! Тут, блин... Поговорить бы...

Я даже не реагирую на очередной "блин". Поговорить ему! Повадился,
кверкус\

- Н-неприятности?

Голос Игоря прозвучал очень близко, и я невольно вздрогнула. Маг -
действительно Маг. Обычно я слышу, когда подходят сзади. Правда, господин
Молитвин тоже...

- Мелкие, - вздыхаю я. - По ботанической части... Это с работы.

- П-понял.

Когда я оглянулась, Игоря уже рядом не было. Что ни говори - Маг!

* * *

- Добрый вечер!

Господин Изюмский смущенно топчется на пороге, и я начинаю закипать -
быстро, как кофеварка-минутка завода "Коммунар".

- Добрый? Послушайте, Изюмский, а позвонить можно было? По телефону?
Обязательно являться среди ночи? И вообще, имеет человек право на личную жизнь?

- Так ведь...

- Что - так ведь?!

Кофеварка закипела. Ну, я сейчас этому обормоту!

- Эра Игнатьевна! - era голос внезапно переходит в шепот, и я невольно
замолкаю. Шептать в моем присутствии дубу еще не доводилось.

- Не мог я позвонить! Меня этого... Того... Поговорить надо!

И вдруг я понимаю - надо. Дуб, конечно, дуб, но зря не явится.

- Ладно, заходите!

Дуб возится у порога, стряхивая с ботинок снег, и я окончательно понимаю:
вечер испорчен. Интересно, что подумает Игорь?

Я оглядываюсь - Маг уже в пальто, явно собирается уходить. Все! Попели
песенки!

- Прошу знакомиться!

Дуб смущенно тычет широкую лапищу, Игорь внешне невозмутим, а я вдруг
представляю, как все сие выглядит со стороны. Вот так и рождаются репутации!
Ладно, пусть себе.

Игорь уходит, и я не знаю, как его остановить. Наверное, принял меня Бог
весть за что...

- П-пойду! Счастливо, Эра Иг-гнатьевна! Будут новости - обязательно
позвоню.

Я мысленно отметила "Эру Игнатьевну". Маг все понял - но это не доставило
радости.

Хлоп! Дверь закрылась - нет сероглазого! Есть я, недопитые рюмки на столе
- и господин Изюмский в красе и силе.

- Эра Игнатьевна, я... Я помешал?

- А вы как думаете?

Злиться нет сил. Ругаться - тоже. Мы проходим в комнату, я ставлю на стол
чистые рюмки. Дуб косится на початую бутылку "Камю".

- Так у вас гости были? Во блин!

Заметил! От такого ничего не укроется!

- А что, похоже? Ладно, что там у вас? Тяжелый вздох, ручища тянется к
рюмке, отдергивается.

- Не, не буду! Тут такое дело. Эра Игнатьевна. Хирный со мной говорил --
который УВД. Чтоб я дело закрывал.

- Дело Трищенко?

- Его.

Все становится ясно. Ко мне подослали стрикулиста. Против бедняги дуба
выставили тяжелую артиллерию. Но зачем?!

- С Никанором Семеновичем говорили?

- Нет еще. Тут ведь чего выходит? Кондратюк-то признался! Тряхнул я его
сегодня вечером, он и раскололся.

- И что вы сломали ему на этот раз? - поинтересовалась я.

-Да, блин!..

- Зажигалку! И язык - вытягивайте, вытягивайте!

Дуб сглотнул, словно упомянутый язык застрял у него в горле.

- Ладно! - смилостивилась я. - Но имейте в виду, в последний раз!

- Признался, значит. - Изюмский обреченно вздохнул. - И ведь не бил я его,
Эра Игнатьевна! Сам признался!, Пи... То есть убил Трищенко из ревности, бли...
То есть просто из ревности, а "ствол" нашел. На помойке.

Так-так! Значит, теперь мадам Очковая из расклада выпадает. Правда,
патроны... Но патроны одно, "ствол" - совсем другое. И Капустняк выпадает. И
его "ганфайтеры" - тоже.

- Ну, я Ревенко доложил, а через час меня - к Хирному. Мол, закрывай дело,
убийца есть, "ствол" есть.

Да, интересно выходит! Всем это дело поперек горла стало. Но почему?
Неужели все-таки Капустняк?

- И что решили?

Дуб молчит, вздыхает и внезапно машет широкой ладонью:

- Да ни черта я не решил. Эра Игнатьевна! Нельзя дело закрывать!
Кондратюк, урод, на суде откажется - и все! Он же плановой, его психом с ходу
признают! А главное, почему он, гад, живой до сих пор? И вообще, какого хе...
то есть зачем Хирный в наши дела лезет? Сам бы и расследовал!

Я киваю. И это верно. А смелый все-таки парень наш дуб! Итак, дело хотят
закрыть: девица с неприятным голосом, госбезопасность и УВД. Хорошая компания
получается!

- Дядьке-то я скажу, - резюмирует дуб, - да только не захочет он с Хирным
ссориться! Скажет: смотри, мол, сам! А чего тут смотреть?

Он не прав. Смотреть есть куда. Кто-то за всеми этими спинами прячется. Уж
не самозваный ли "боженька"? Если так, хороша у него паства!

- Ладно, - решаю я. - Все-таки выпьем! По чуть-чуть. Ну почему, Володя, от
вас сплошные неприятности?

Воскресенье. двадцать второе февраля

Нашествие ратей Голицыных * Кто будет водить? * Шизофреники вяжут веники *