глаза.
у немых, когда им позарез надо что-нибудь сказать, а мертвый язык еле
ворочается и рождает только звериное ворчание.
насквозь просматривался песчаный плес реки, прямо под Мартой у плакучей
ивы стояли четверо спутников вежливого шляхтича и двое гайдуков Райцежа,
возбужденно переговариваясь. В двадцати шагах от них друг напротив друга
замерли Михал и его противник, минуту назад обменявшиеся первыми ударами.
никогда не могла понять, как из-за ерунды, из-за пустяковых мелочей, не
стоящих и ломаного гроша, двое молодых здоровых людей готовы всадить в
грудь один другому полтора локтя холодной стали.
миротворцем, и Марте дважды приходилось видеть поединки барона с очередным
забиякой, случившиеся прямо в поместье Айсендорфов; а сколько раз
щепетильный в вопросах чести барон Вильгельм дрался не в присутствии
компаньонки своей жены?!
лязгнул о тяжелый палаш Михала. Полетели искры, шляхтич отскочил, снова
приблизился и попытался достать Райцежа с другой стороны. Михал не
тронулся с места, лишь рука его сдвинулась на пядь левее, и лезвие кривой
сабли вновь наткнулось вместо живой плоти на драгунский палаш.
лицо Михала, превратившееся в алебастровую маску. Перед ней был не вор, а
воин, не Михалек Ивонич, а воевода Михал Райцеж, и первыми, кто после
Марты сообразили это, были спутники шляхтича. Они загомонили и направились
к дерущимся с явной целью разнять их, но не успели - Михал, до того
недвижно стоявший на месте, коротко шагнул вперед, драгунский палаш
завертел кривую саблю в мгновенном страшном танце и, прорвавшись сквозь
сверкающий заслон, до половины погрузился в живот вежливого шляхтича.
приветливо помахал ей рукой и принялся горстью зернистого песка отчищать
кровь с палаша.
повернувшегося к своей жертве, возле которой растерянно хлопотали четверо
спутников - ей подумалось, что Михал сознательно выбрал для этого человека
такую смерть.
от бремени Марта простояла как на иголках. Перед глазами все время
всплывал человек, убитый только потому, что помог выйти Беате из кареты.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Марта переводила взгляд с облаченного в
подобающее случаю одеяние аббата Яна на Михала - воевода Райцеж стоял на
коленях рядом с женой, время от времени осеняя себя крестным знамением - и
помимо воли отмечала, что братья столь же разные, сколь и похожие. Монах и
воин, исповедник и убийца... вор и вор. Оба стройные, сухощавые, с тонкими
одухотворенными чертами - и Марта вдруг подумала, что выражение лица
аббата Яна, когда он слушал Мартину исповедь и потом вдохновенно
рассказывал ей про ересь катаров, было во многом подобно выражению лица
Михала, когда последний играл плещущей сталью и вытирал окровавленный
клинок песком.
отходила от нее до того момента, когда Райцеж посадил жену в карету и
отправил в Тынец в сопровождении приехавших с ним гайдуков. Прощаясь,
Марта не удержалась и наскоро обшарила сознание Беаты. Было трудно
определить на ощупь, что именно попадается под руку, но Марта прошла
слишком хорошую школу, чтобы не путать возможную добычу с мелким хламом,
вечно валяющимся в чужих закромах. Беспокойство по поводу грядущих родов
лежало у молодой женщины на самой поверхности, не имея глубинных корней -
здоровая и крепкая Беата носила беременность без особых сложностей - так
что Марта могла бы легко украсть необоснованное волнение у пани Райцеж, но
делать этого не стала, лишь удивилась: почему Михал до сих пор не облегчил
жизнь любимой жене?
историю Марты, потому что Михал после отбытия жены подошел к Марте, и, ни
слова не говоря, обнял сестру и поцеловал в лоб. Одноухий Джош ревниво
зарычал, Михал повернулся к оскалившемуся псу, пристально посмотрел ему в
глаза и еле заметно поклонился.
голову к небу, выпуклые собачьи глаза влажно блеснули, пес чуть было не
завыл, но не завыл и вихрем вылетел за ворота монастыря.
волноваться. Она вышла из монастыря, - привратник был с нею вежлив до
тошноты - побродила туда-сюда по дороге, хотела было пройтись к близкой
опушке леса, но раздумала и двинулась в направлении берега речки Тихой,
где состоялся недавний поединок.
пса, подождала и собралась уходить. Сорвав с ивы тонкий прут, Марта
несколько раз взмахнула им, как саблей, отбросила прут от себя - и
странное волнение заставило ее обернуться.
сумерках было почти невозможно, но Марта до рези в глазах всматривалась в
странно знакомый танец тени, и внезапная догадка обожгла ее хуже пригоршни
углей, взятой из костра.
танца, который привел его к гибели, ноги шляхтича однообразно переступали
по песку - вперед, в сторону, вперед, назад, в сторону - руки плели
повторяющуюся вязь, пока не падали сломанными крыльями, заставляя мертвеца
схватиться за живот и мгновенно припасть к сырому вечернему песку... но
тень вставала, и все начиналось сначала.
вечер, река, изломанная тень и женщина, прижавшаяся к стволу ивы - но
Марта не могла посмотреть на себя со стороны.
оборвала смертный танец и повернула к ней безглазое пятно лица.
мертвый шляхтич смеется - и вдруг вспомнила, где и когда встречала убитого
Михалом на поединке человека.
прихватив в нем горсть всплывшей на поверхность ненависти к родному отцу,
и потом еле успела сбросить это жгучее зелье в корчемную кошку Бырку!
призраку, как тогда, в корчме, как тянулась множество раз к намеченной
жертве, желая пошарить в невидимых для других карманах; "Не смей!..
никогда не смей воровать у мертвых!.." - эхом отдался в ней звенящий голос
Самуила-бацы, ушедшего навсегда батьки Самуила... не смей...
бесплотную руку, и гибкими пальцами на ощупь выбирает нужное, чтобы потом,
уже присвоив, взяв в себя, рассмотреть и понять: взяла ли она то, что
хотела, или вместо золота попалась все-таки медь, и надо бы повторить
попытку - но сейчас все было не так, как прежде.
несуществующую руку, холод резво пробежался по предплечью, плюясь
расползающимися во все стороны мурашками, за локтем на миг задержался и
уже неторопливо пополз дальше; Марта попробовала шевельнуться и с ужасом
ощутила, что третья рука не слушается ее - женщина вскрикнула,
рванулась... и почувствовала, что свободна.
оскаленный рот, и Марта, вся дрожа и будучи не в силах отвернуться,
судорожно нащупала в себе украденную у пляшущей тени мысль.
мертвого княжича!
призраку. - Ну и что?! Конечно, убийца! - ведь он убил тебя... сгинь,
пропади!..