- Он дал мне это Кольцо... сказал: надень, если будет трудно... - бормотал Отон, не отвечая на вопрос хоббита, заданный в нарушение субординации. - Да, оно дает власть... Я чувствовал себя всесильным, а я стоял один против Ночной Хозяйки. Я чувствовал, что этот знак дает мне право повелевать ей...
- А как искусно Вождь создал этот Талисман! - как бы с восхищением произнес хоббит, мечтательно воздевая взор, и его расчет оправдался.
- Да, Вождь ковал его долго, несколько дней, в Черной Яме, как называют это место басканы. Мрачное оно, жутковатое, - говорят, там в старину упал Небесный Огонь...
- Да, это было на северных склонах Серых Гор, - кивнул хоббит, но Отон неожиданно возразил:
- Нет, это между лесами дорвагов и опустелой Грядой... Вождь сделал небольшой крюк перед уходом на юг, к хазгам. Он произнес тогда странные слова на непонятном языке, и всех словно мороз по коже продрал. Не знаю уж, откуда этот язык стал ему ведом...
- Мудрость Вождя безгранична, - осторожно вставил хоббит.
- Да, но твой рассказ наполнил меня смутной тревогой, - хмуро признался Отон. - И все же... все же ты прав - и не прав. Я давно с Вождем, и я говорю тебе - это человек! Он наш! Кому, как не мне, знать это, если мы, бывало, укрывались от непогоды одним плащом и делили последний хлеб на троих - Вождь, я и Горбун?! Если мерзли с ним и мокли, горели и отступали... - Отон неожиданно махнул рукой. - Я немало воевал, ходил под разными знаменами - но только эти по-настоящему мои. Я иду за Вождем не из страха, запомни, половинчик! Ты, кстати, тоже. Мне трудно понять, что движет тобой - но только не страх. Что-то тут не сходится... Ну да не нашего ума это дело.
Неожиданно он вскочил на ноги, во взоре билась темная ярость. Одним движением он резко надел Талисман себе на палец, и Фолко невольно попятился, такая несдерживаемая властность появилась во всем облике капитана. Хоббит понял - тот сделал выбор.
- Нам нет другой дороги, - сурово сказал Отон, выпрямляясь. - Нам, Смертным, иначе не вырваться из рабства. Я благодарю тебя за рассказ, половинчик, теперь я пойду не только с открытой душой, но и с открытыми глазами и помощницей-памятью. Иди к своему костру! Послезавтра мы будем уже под стенами гномьей крепости. Там посмотрим, может, нам и не придется драться...
- Что он тебе сказал, что он тебе сказал? - бросились с расспросами к хоббиту друзья, стоило тому появиться возле их бивачного места.
Стараясь не упустить ни малейшей детали, он передал гномам весь происшедший без них разговор с Отоном. После этого наступило долгое молчание.
- Какая же связь между Небесным Огнем и этим колечком Олмера? - ни к кому не обращаясь, пробормотал Торин, сидевший, обхватив голову ладонями.
- Судя по карте Радагаста, это такое же место, как и то, которое мы видели в Арноре вместе с Рогволдом, - заметил Фолко.
- Он сделал Кольцо там потому, что его нельзя было сделать больше нигде, потому, что так просто сложились обстоятельства, или потому, что верил в то, что ковать его нужно именно здесь, а на самом деле это безразлично? - помешал угли в костре Малыш.
- Вопросы мы все мастера задавать, - буркнул Торин.
- Вы подумали, что делать, когда у крепости окажемся? - переменил тему Фолко; крутить круг без точила, по излюбленному выражению Малыша, все равно не стоило, а послезавтра накатывалось неумолимо.
- Подумали, - кивнул Торин. - Ты помнишь те слова-пропуска, что тебе сказал Саруман? Пустим в ход их, если больше ничего не останется. Внутрь пойдем - а вот никакая засада за нами не прорвется, я уверен. Расскажем там все... Потом вернемся.
- Главное, не забывать нам с тобой звенеть мечами, пока Фолко рассказывать будет, - добавил Малыш.
- Но почему ты так уверен, что никто не сможет ворваться вслед за нами?
- удивился хоббит.
- Если эта крепость действительно крепость Черных Гномов, о которых мы, поверь, достаточно наслышаны, - ответил Торин, - то Слово у тебя спросят задолго до самих Ворот. А засада... под ними либо земля провалится, либо жидкий огонь на них потечет, либо еще какая неприятность приключится, - с усмешкой закончил он.
Минула ночь; весь следующий день отряд, не мешкая, двигался на северо-восток узкими горными дорогами, почти что тропами. Колонны хеггов растянулись на несколько лиг. Отон, спокойный, немногословный, покачивался в седле где-то в середине своих десятков. Хоббит старался не попадаться ему на глаза - и ему это удалось.
К вечеру горы вздыбились вокруг них неприступными, уходящими в поднебесье кручами; пики обрели остроту копий, гребни казались крепостными стенами, усеянными многочисленными зубцами. Дорога неожиданно расширилась, копыта зацокали по каменным плитам. Хегги мало-помалу замедляли шаг, отряд Отона постепенно обгонял одну их сотню за другой; и, когда взорам дружинников Вождя открылась сама Крепость, между ними и ее бастионами уже не было ни одного хегга.
Кто-то изумленно присвистнул, кто-то, сплюнув, выругался; большинство же молча стояло, в немом ужасе глядя на взметнувшиеся ввысь на сотни локтей гладкие, словно отполированные, стены; на узкие бойницы выдвинутых вперед башен, черных, словно сама ночь; на провал широкого рва - и на голую, вымощенную камнем равнину перед твердыней. Крепость была высечена в теле исполинского утеса, острого, как клык волка; его вершина умелыми мастерами была превращена в изящную наблюдательную башенку. За выведенными вперед (но, похоже, тоже высеченными) стенами и башнями находились ворота; сейчас их закрывало, кроме створок, еще и поднятое полотнище подъемного моста. Перед стенами - ни травинки, ни кустика, ни холмика - открытое пространство, которое так легко представить себе покрытым телами, пронзенными стрелами.
Над бастионами в серое осеннее небо медленно поднимались тонкие струйки голубоватого дыма; что-то поблескивало в промежутках между зубцами - то ли закованная в отполированную броню стража прохаживалась по парапету, то ли стояли там, на стене, какие-нибудь хитрые метательные машины...
Отон остановил своих, и тут хоббиту уже не удалось отсидеться в стороне. Предводитель отряда вновь потребовал его и гномов к себе.
Они стояли перед ним в тени беспорядочной груды островерхих камней, отгораживавшей их от крепости. Спокойствие не изменило Отону; он задумчиво взирал на гладкие контрфорсы башен, рука в черной перчатке теребила висевший на длинной тонкой цепочке возле пояса тускло-золотистый Талисман, сейчас словно бы уснувший, скрывший от всех свою силу. Кольцо как будто не желало выдавать своего присутствия здесь.
- Вы отправитесь к крепости как парламентеры, - спокойно приказал Отон.
- Расскажете им о Вожде - но это не самое главное. Пока двое из вас будут говорить, двое других должны понять, как опускается мост; а когда мы поймем это, нужно будет перебить охрану.
- А кто четвертый? - удивился Торин. - Кто еще с нами на смерть?
- Я. Ты удовлетворен?
Отон в упор глянул на гнома. Торин в изумлении сделал сложное движение бровями и щекой, смущенно хмыкнул и замолчал.
Они вышли ближе к вечеру, когда солнце уже село; на вершинах пылали багровые факелы заката, а долину уже заливал сумрак. Отон сам проверил доспехи гномов и хоббита и одобрительно крякнул. Сам он надел испытанную длинную кольчугу, взял свой всегдашний двуручный меч - лишь поменял шлем; новый был явно работы тангаров, низкий, глухой, с закрывающим все лицо забралом.
- Пошли, - донесся чуть приглушенный стальной решеткой голос предводителя.
И они пошли напрямик, через пустое, замощенное поле, и шаги их, казалось, были слышны за много лиг.
Фолко не боялся. За себя он не опасался - надеялся на Слово; а Отона гномы, посовещавшись, решили в самом худшем случае оглушить, после чего сдаться свои родичам и искать у них совета; потом можно было бы вытащить бесчувственного предводителя, объяснив ему происшедшее невиданной милостью хозяев, оказанной ему лишь по их, Торина, Малыша и Фолко, слезной просьбе.
Бастионы приближались; каждый миг темные провалы между зубцов могли ощетиниться колючим роем арбалетных стрел; неужто Отон настолько верит своей броне?
Край бездонного рва - точно памятный друзьям Морийский; стены безмолвствуют, мост поднят. Фолко ощутил на себе внимательный взгляд дозорного, притаившегося сейчас где-то среди изгибов и изломов стены; однако во взгляде этом он не почувствовал ни опаски, ни злобы - лишь некоторый интерес и еще какое-то незнакомое ощущение; что-то вроде узнавания...
Они остановились прямо напротив ворот. Гномы и хоббит не без интереса воззрились на предводителя - что он станет делать теперь? Однако Отон не смутился. Отстегнув от пояса небольшой рог, он поднес его к губам, и скалы вздрогнули, заслышав старинный, давным-давно не звучавший в Средиземье зов. Фолко с недоумением отметил, что Малыш и Торин встрепенулись при первых же его созвучиях - он был знаком им, этот старый сигнал Подземного Народа, использовавшийся в давно минувшую пору их кровавых междоусобиц из-за богатых рудных жил и означавший мирные намерения и вызов на переговоры.
Некоторое время за стенами все оставалось тихо, а затем громада подъемного моста внезапно дрогнула и бесшумно поплыла вниз, точно облако; не скрипели цепи, не скрежетал барабан - мост опускался беззвучно, словно во сне.
Их взорам открылись огромные ворота. Изготовленные из цельной исполинской глыбы, они казались не загораживающим путь камнем, но, напротив, таинственным провалом в неведомую ночь; поверхность была словно гладь темного озера, в которую можно нырнуть с разбега.
Гигантские каменные створки так же не правдоподобно тихо отворились. Во тьме терялся широкий и пустой проход. Приглашение было недвусмысленно, и они вступили на мост.
Где-то там, позади, в вечернем сумраке, за ними крался отряд орков и ангмарцев. Отон отобрал три десятка добровольцев; хазги получили приказ в случае чего поддержать их стрелами, истерлинги составили общий резерв...
Но хоббит, идя по узкому мосту над пропастью, яснее ясного чувствовал внимательные взгляды, следящие за каждым движением там, на равнине, зоркие взгляды, от которых не может скрыться ничто. Сейчас, сейчас, еще несколько десятков шагов - и Крепость ответит посягнувшим на ее покой, и ночь обратится в день; но пока ее бастионы были тихи и безмолвны, ворота широко открыты; их ждали.
Они миновали мост и оказались на просторной площадке. Створки, раздвинувшиеся в стороны, исчезли в потайных нишах стены; темный проход впереди загибался вправо. И по-прежнему в нем не было ни одной живой души.
Фолко бросил быстрый взгляд на Отона. Казалось, предводитель заколебался, но лишь на краткий миг. Он спокойно развязал тесемки, связывавшие его плащ у горла, бросил серую ткань возле стены и спокойно уселся, не выказывая больше ни удивления, ни сомнений. Он давал понять хозяевам, что идти в глубь их твердыни не собирается.
А тридцать воинов Отона все ближе и ближе подбирались к так беспечно распахнутым воротам; но разве могут они справиться со всей той силой, что может скрываться за этими стенами, подумал хоббит. Да, многие тысячи хеггского войска скрывались там, в долине, позади их лагеря, также готовые к атаке, но... зная хирд гномов, можно было предположить, что на всю эту хеггскую армию без Отоновой сотни хватило бы семи-восьми десятков хозяев Подземелья, ну а если с Отоном - сотен двух, самое большее - трех.
В глубине тоннеля послышались шаги. Отряд тяжеловооруженных воинов быстро шел навстречу незваным гостям, и Фолко видел, как напружинился Отон, едва заслышав слитный стук подкованных железом сапог и чуть различимое бряцание хорошо пригнанных доспехов. Трепетный свет факелов упал на отполированные до блеска черные стены, и из-за поворота появились десятка два фигур, закованных в сталь с головы до пят.
Они были заметно выше гномов - спутников Фолко, хотя и сильно уступали, конечно же, в росте Отону. Зато шириной плеч, глубиной груди и скрытой в налитых мышцах рук и ног силой они оставляли далеко позади все виденные хоббитом расы, исключая один лишь народ Древоборода. Глухие шлемы с узкими прорезями для глаз скрывали их лица; обычные для Детей Ауле боевые топоры они, однако, держали не наготове, а за поясами. Наступило молчание.
Фолко с некоторой растерянностью смотрел на Отона. Предводитель их отряда встал, однако стоял молча и не двигался.
Раздалось топанье, неразборчивые восклицания, тяжелое дыхание запыхавшихся от недолгого, но быстрого бега бойцов Отоновской дружины. Три десятка, без помех преодолев открытое пространство, сгрудились вокруг своего капитана, подняв луки и копья.
- Мы пришли с миром, - медленно, с расстановкой сказал предводитель отряда. - Мы пришли, чтобы разрешить ваш спор с обитателями окрестных гор, что живут здесь издревле и держат некие обиды на вас. Но кровь не нужна никому, поэтому давайте поговорим, нам есть что сказать друг другу. Быть может, мы сможем и торговать, наши земли, откуда пришли мы, нуждаются в ваших изделиях.
В ответ они не услыхали ни звука. Строй закованных в броню воинов не шелохнулся; они словно ждали чего-то. Неожиданно один из хозяев крепости неторопливо и все так же молча поднял руку, указывая на хоббита; и Фолко понял, что от него ждут Слова.
"Они все провидели, - пронеслись в мозгу стремительные мысли. - Им нет дела до Отона, им дело только до нас троих - потому что гномы, как ни крути, им все же родня, а я... уж не из-за клинка ли Отрины?
Подталкиваемый в спину незримой, но властной рукой, хоббит шагнул к молчаливой шеренге, услыхав, как сдавленно захрипел за его плечами Отон - от удивления, наверное, - и негромко, быстро, так, чтобы поняли только свои, произнес Первое Слово.
И в ту же секунду привратный чертог огласил чей-то мощный голос, глубокий и низкий бас; он произнес, обращаясь к Отону:
- Передай тем воям из верхних племен, что прячутся сейчас за твоей силой и храбростью, что нам нечего делить с ними, мы не станем трогать их обиталищных мест. Эта крепость останется единственной. А сейчас - уходи!
Думаешь, мы не чувствуем Талисман Тьмы рядом с твоим телом? Разве мы не помним ту силу, что родственна ему? Поэтому нам не о чем говорить. Ты смел и вступаешься за тех, кто просил тебя о помощи - поэтому уходи с миром. Но бойся вставать на пути нашего народа! Уходи же! Нам нет дела до вашего Мира. Мы ни с кем не враждуем и никому не помогаем, уходи!
- Тебе и твоим все равно не взять нас здесь, - прибавил другой голос. - Оглянись!
Все невольно повернули головы. И - о чудо! - на равнине стало светло, как днем; в темном до этого мига небе с шипением горели десятки взмывших над бастионами огненных шаров, пылавших ярким белым огнем. Как на ладони стали видны изготовившиеся к атаке ряды хеггского войска, а из разверзшихся исполинских каверн, мерно и тяжело ступая по пологим скатам, поднималось войско - не десятки, не сотни - тысячи; тысячи копейщиков и мечников, лучников и щитоносцев, пращников и еще каких-то непонятных, несущих здоровенные темные предметы, напоминавшие большие горшки; и вся эта громада в зловещем молчании разворачивалась, готовая встретить любой удар - как неколебимый утес, о который впустую разобьются самые яростные усилия любого шторма.
- Я пришел не для того, чтобы грозить вам, - нимало не растерявшись, с достоинством ответил Отон. - И ваших угроз я не боюсь также. Но почему бы нам не жить в мире, вам - и моим племенам? Вы не вмешиваетесь в дела верхнего мира - прекрасно, так не все ли равно вам, кто я и на чьей стороне? Вы стремитесь к миру в окрестных областях - вы его получите. И разве не хотели бы вы обменять ваши несравненные изделия, скажем, на доброе пиво, тонкую муку, прозрачное и ароматное масло? Не предлагаю вам золота, знаю, его у вас в сотни раз больше, чем у всех королей земных, вместе взятых. Но золото не положишь на тарелку! Почему бы нам не обсудить это?
- От чьего имени ты говоришь? - последовал вопрос, заданный вновь низким басом. - Ты король? Властитель? У тебя собственный народ?
- Нет, - ответил Отон. - Но я говорю от имени Свободной Области, что между Лесами Ча и Опустелой Грядой, на западе от этих мест. Путь неблизок, зато все земли, что разделяют нас - союзник моего повелителя. Торная дорога лежит между воротами моего города и вашей великой крепости. Почему бы нам не устроить так, чтобы в обе стороны двигались по ней торговые обозы, принося пользу и вам, и нам? Мир придет в окрестные горы, народ хеггов забудет свои обиды на вас... Разве не к этому стремились вы?
- Не дано тебе знать, человече, к чему стремимся мы, - громыхнуло в ответ. - Но мы обдумаем твои слова. Мы не любим торопиться, а потому приходи за ответом через две луны к этому месту и протруби в рог! Тогда ты узнаешь наш ответ! А теперь иди! Трое этих гномов присоединятся к тебе поутру. Иди же!
- Я никуда не уйду без моих спутников! - резко схватился за меч Отон.
- Мы не причиним им вреда, - с усмешкой отозвался невидимый собеседник.
- И запомни, гордый: ты жив только потому, что один из них произнес то, что должно.
Отон с лязгом вогнал меч обратно в ножны.
- Иди, иди же! - вновь раздалось в чертоге. - С этими тремя мы будем говорить дольше. Они сродни нам. И вновь повторяю: если бы не слова одного из них, ты бы уже простился с жизнью, надменный.
Фолко быстро обернулся к Отону.
- Неужто, половинчик?.. - проговорил предводитель негромко. - Воистину, Вождю необходим такой проводник, как ты... Я буду ждать вас три дня. Если вы не вернетесь - буду штурмовать!
Отон резко повернулся и скрылся за спинами поспешивших вслед ему орков и ангмарцев. Уходя, воины изумленно косились на хоббита.
А потом, когда разошлись в свои подземные убежища полки хозяев Подземелья, погасли вспыхнувшие над вымощенным полем огни и скрылся в сумраке Отон со своими воинами, все произошло так, как и предсказывал Саруман. Хоббиту были заданы обязательные вопросы - и он дал нужные ответы.
- Идите за нами, - приказал один из воинов, доселе молчавший; именно он поднял руку, когда Фолко назвал Слово.
Тоннель сделал поворот, другой - и вывел во двор, широкую расщелину между скальными отрогами, еще больше расширенную трудом сотен умелых рук.
Здесь было вовсе не безлюдно или, как подумалось хоббиту, "не безгномно".
Со стен спускались облаченные в доспехи стражники, а прямо перед друзьями распахивали свою бездонную пасть исполинские Черные Ворота, истинный провал в Ничто. Ряды молчаливых воителей втягивались в темноту; и туда, за ними, последовали в сопровождении своих молчаливых спутников гномы и Фолко.
Однако их не повели вглубь; в небольшом, богато украшенном резьбой по камню покое их уже ждали. Забрала не закрывали суровых лиц, и в первый момент Фолко подумалось, что он видит перед собой родных братьев достопамятного Гаугрима.
- Что ты ищешь у нас, назвавший Слово? - твердо глядя прямо в глаза хоббиту, произнес один из трех встретивших их Черных Гномов.
Его обычный для народа Ауле темно-коричневый кафтан перетягивал широкий пояс такой непредставимой красоты, что у хоббита зарябило в глазах от бесчисленного множества крупных самоцветов, перевитых тончайшими золотыми и серебряными нитями. Камни слагались в сложный рисунок, изображавший обвившегося вокруг поясницы сверкающего дракона; в глазах горели два крупных изумруда, алые рубины изображали извергающееся из пасти пламя.
- Какого-знания ты жаждешь? Чего ждешь от своего Ученичества? - спросил гном.
- Знания, как управиться с новоявленным Копьем Тьмы, - без обиняков заявил Фолко, и в который раз за время своего странствия они с гномами, перебивая друг друга, повели свой рассказ...
Фолко окончил свою повесть встречей с эльфами-Авари и Ночной Хозяйкой.
Он повинился перед хозяевами, что использовал заветное Слово не для того, чтобы постигать тонкости их несравненного мастерства, а для того, чтобы разузнать побольше об их племени, и Великом Орлангуре, о Доме Высокого, о Страже, что окружает его, о Небесном Огне и о том, что намерены делать хозяева Глубинных Слоев в случае войны Олмера с людьми и эльфами Запада.
- Что ж, мы слышали о вас, - медленно проговорил старший из хозяев, на котором красовался изумительный пояс. - Мы получили весть от Наугрима. Но, половинчик, мы не вступим в эту войну на чьей бы то ни было стороне, и тебе необязательно спускаться в наш Зал Королей, чтобы услышать то же самое из уст наших властителей. У нас иное дело и иной труд. Ты уже многое знаешь о нашей главнейшей заботе - крепить Кости Земли. И добавлю, что приходится частенько иметь дело со страшными творениями Вечной Ночи, что властвует за гранью Последнего Слоя, там, под Корнями Арды. Их пламя, клыки и зубы, равных которым нет и не может быть в Верхнем Мире, постоянно терзают тело Арды, и нам приходится противостоять им. Так что у нас своя война, половинчик. В людские дела мы не лезли от века; эльфы Запада чужды нам, вдобавок мы не простили и не простим никогда им Наугламира, нашей святыни. Телхар из Ногрода выковал ее с нашей помощью, и немало наших ходило тогда в далекий, ныне покрытый водами эльфийский город, чтобы выкупить сокровище. Эльфийские предания далеко не обо всем повествуют искренне... К тому же никакая смута среди королей и повелителей западных стран не потревожит ни Серединного Княжества, наших друзей и союзников, ни Авари, издревле шедших с нами рука об руку, ни Великого Орлангура, нашего благодетеля... Разве что сам Отец Наш, вековечный Кователь Ауле, явится сюда и попросит нас помочь Закату, - закончил Черный Гном.
- А в ученики мы возьмем вас охотно, - прогудел другой из хозяев, стоявший за правым плечом умолкнувшего. - Особенно вас, родичи... Для колен Народа Дьюрина никогда не была закрыта наша дверь, и не наша вина, что ею столь редко пользовались.
- А мы так надеялись, так обрадовались, увидев вашу мощь, - угрюмо проговорил Торин. - Вы бы могли покончить со всем этим безобразием одним ударом.
- Мы не можем этого сделать по двум причинам, - решительно ответил старший из хозяев. - Во-первых, мы не судьи и не можем вставать на чью-то сторону в споре людей. То, что вы рассказали об этом человеке, Олмере, - нас это не тревожит. В свое время нами был разбит сам Саурон! Вместе с Авари мы опрокинули его полчища, когда они пытались ворваться в наши залы, попутно поджигая принадлежащие нашим друзьям леса... Мир без тех сил, которые вы называете "черными", немыслим. К этому трудно привыкнуть, но принять все же придется, рано или поздно.
- Знаем, знаем, - махнул рукой Малыш. - Весы и всякое такое...
- Поэтому не будем говорить о невозможном, - поднял руку старший. - Сейчас вам предстоит сделать выбор - чем вы займетесь в Ученичестве?
- Мы не можем задерживаться здесь, - возразил Торин. - Нам нужно исполнить наш долг.
- Это против наших законов, - нахмурился старший. - Уложения гласят, что Слово произносит тот, кто желает получить от нас умения и знания. Мы испытываем его и даем наставника. И лишь пройдя долгий путь познания, может он вернуться, если пожелает, - в Серединное Княжество, например. От нас нет дороги к тревогам этого мира! Наше знание - не для него.
- Но мы и не просим его, - вставил Фолко. - Мы лишь хотели получить помощь в час острой нужды...
Все трое хозяев нахмурились, воцарилось недоброе молчание.
- Если Совет Королей решит, что вы использовали наше Слово в своих корыстных целях, мне жаль вас, - медленно и раздельно произнес старший. - Вам придется предстать перед ним!
- Но почему?! - завопил, отбрасывая всякую почтительность и вскакивая с места. Маленький Гном. - Почему обязательно ставить такой выбор? Не хотите помогать - не надо, дайте тогда нам самим окончить дело! Вот глупость-то!
- Идите за нами, - коротко сказал старший и поднялся.
- Мы не подчинимся, - сквозь зубы проговорил Торин. - Вам придется взять нас силой или убить. Жить с таким камнем на совести мы все равно не сможем. Дело должно быть выполнено - или мы должны погибнуть, пытаясь исполнить начатое. Ну начинайте!
- А от кого вы узнали Слово? - вдруг спросил один из Черных Гномов.
- От Сарумана, - криво усмехнувшись, ответил Фолко, вставая плечом к плечу с друзьями.
- Зачем горячиться? - вступил в беседу третий из Черных Гномов, доселе молчавший. - Надо посоветоваться... Совет Королей должен узнать обо всем.
Похоже, случай действительно особый...
- Почему особый? - вновь не выдержал Малыш. - Почему вам так необходимо удержать нас?
- Все, что вы увидите и узнаете здесь, должно умереть в вас, - сурово начал старший, однако Малыш, забыв о почтительности, перебил его:
- Да мы же еще ничего не узнали! Что мы видели? Двор крепости? И вы еще ничего не рассказали нам!
- Сказали, - ответил старший. - Вы настойчиво пытались втянуть нас в войну Верхнего Мира, вы явились и говорили как послы одной из сил. Если вы уйдете, эта сила узнает о нашем невмешательстве, что будет противоречить нашему закону - ни одна из Властей вашего мира не должна ничего знать о наших намерениях. Это чревато колебаниями Весов, а для вас нет ничего страшнее, чем вольно или невольно покачнуть их чаши. В тот час, когда вы остались, не уйдя с этим странным человеком, вашим спутником - вы обрекли себя на Ученичество. Пока вы не пройдете его, вы не сможете уйти отсюда.
Ничто, не единое наше слово или изделие, не должно появляться на поверхности. Так гласят наши законы, и не нам нарушать их.
- Но неужели вы не видите, что этот Олмер, быть может, новое воплощение Саурона?! - зарычал Торин. - Вы же сами дрались с ним, неужто вас не волнует появление в Верхнем Мире силы, наделенной многими чертами ушедшего Хозяина Барад-Дура? Вам мало происшедшего с Ночной Хозяйкой?
- Не горячись, - положил руку на плечо старшему третий, тот, что предлагал послать сообщение в Совет Королей. - Они кое в чем правы...
- К тому же, - добавил Торин, - этот странный человек, Отон, будет штурмовать крепость, если через три дня мы не вернемся. Я знаю, что вы отобьетесь, но зачем вам новый и могучий враг?
Старший усмехнулся.
- По-моему, тебе уже следовало бы понять, что мы не страшимся никаких врагов, ни старых, ни новых. Ты отказываешься от Ученичества у нас, сам не зная, что это такое. Твой отказ - это лишь твоя гордыня... Впрочем, мы не злодеи и не хотим никого ни к чему принуждать - как не хотим и менять свои уложения в спешке. Я думаю, вам следует явиться в Зал Королей - пусть нас рассудят те, в чьих руках ключи истины.
- Но мы не можем странствовать по вашим залам до бесконечности! - не выдержал Малыш. - Весь смысл нашего дела - в быстроте, в том, что мы успеем толкнуть Тьму под локоть до того, как она сможет нанести свой удар.
Сколько продлится этот путь к вашему Залу Королей?
- Лишь несколько часов, - заверил Маленького Гнома старший. - И столько же - дорога обратно к поверхности. Вы увидите, чего мы добились, и, быть может, не станете тогда упорствовать.
- Несколько часов? - недоверчиво хмыкнул Торин, однако ничего не сказал.
Их вели по тоннелям, гулким, широким, тщательно вымощенным, освещенным серебристыми лунными лучами. Серебристые блики играли на отполированных острых гранях черных каменных глыб, принявших под рукой опытных мастеров странные, полные внутренней силы очертания. Это были не скульптуры - просто обтесанные глыбы, но в кажущемся хаосе пересечений их изломанных линий Фолко видел стремительное движение, завораживающее, колдовское, напоминающее темные подземные реки, до времени неслышно клокочущие в своих тайных руслах глубоко под корнями гор - а потом внезапно вырывающиеся на поверхность стремительными, неукротимыми, непобедимыми...
Их шаги гулко отдавались под высокими сводами. Невидимые световые шахты тянулись отсюда наверх, пронзая скалы, специальные зеркала собирали рассеянный свет, направляя его сюда, в подземные коридоры. Нечто подобное Фолко видел еще в Мории и потому не удивился, чего, похоже, ожидали хозяева, рассказывая об этом.
Тоннель сделал несколько поворотов, и вскоре до их слуха донесся мерный плеск текущей неподалеку воды. Они еще раз завернули за угол и оказались прямо перед прорубленным в скале широким проемом - за ним, едва различимая в полутьме, угадывалась быстротекущая подземная река, и Фолко невольно подивился странному совпадению своих ощущений, возникших несколько минут назад, когда он шел мимо диковинных каменных знаков-символов.
Сопровождающие их хозяева остановились.
- А теперь - вниз, до самого Зала Королей, - указал рукой на поток старший. - Это займет совсем немного времени.
- Гм, вниз - а как? - подивился Малыш, с опаской глядя на черные струи.
Вместо ответа Черный Гном молча шагнул к потоку, скрывшись за изгибом стены. Переглянувшись, друзья последовали за ним.
Фолко шагал, уронив голову на грудь и почти не глядя по сторонам. С грустью он подумал, что, наверное, смертельно устал - более подземные тайны не интересуют его. Чудо из чудес, подземная твердыня загадочного народа не занимала его и казалась не более чем досадной помехой. Крепко, очень крепко, куда крепче, чем он мог предполагать, держало его в плену Наставление Радагаста. Старый маг словно вынимал из него одно за другим чувства, мысли, желания... И равнодушие к раскрывающимся перед его взором подземным красотам уже не удивляло хоббита, вызывая лишь глухую тоску.
"Интересно, смогу ли я когда-нибудь снова обрадоваться Хоббитании?" - отстранение подумал он.
И в этот момент шедшие с ними хозяева остановились перед покачивающимся на волнах у каменного парапета черного железного шара с небольшой дверцей.
Старший распахнул ее и шагнул внутрь.
- Нам что, туда? - осведомился Малыш, нехотя залезая в гулкое нутро шара.
Последним зашел третий из провожатых, плотно закрыл и запер дверцу.
Спустя мгновение в сыром мраке что-то треснуло, сверкнуло, и во мгле тускло засветился несильный огонек масляного фонарика. Осмотревшись, Фолко увидел жесткие деревянные скамьи - и множество ремней, одним концом прикрепленных к стенам. Хозяева сделали знак усаживаться и зачем-то стали привязывать друзей к лавкам этими ремнями, потом сели сами и также затянули узлы на себе.
- Поехали? - полуутвердительно сказал старший и потянул за торчащий из пола кривой рычаг.
Что-то глухо лязгнуло, и Фолко вдруг ощутил покачивание пола - они поплыли. Хоббиты вообще недолюбливают какие бы то ни было машины сложнее, чем водяная мельница; оказавшись во чреве куда-то поплывшего железного шара (почему он не тонет - это оставалось загадкой для Фолко), он еле совладал с приступом панического и позорного страха.
- А теперь держитесь! - вдруг крикнул кто-то из хозяев.
И в тот же миг к горлу подступила мерзкая тошнота, живот хоббита резанула страшная боль, пол ушел из-под ног, шар закрутило, в уши ворвался уже не плеск, а неистовый рев воды, и Фолко понял, что их диковинный корабль низринулся куда-то в пропасть. Их крутило и болтало, швыряло из стороны в сторону, однако, хвала всемогущему Илуватару, не переворачивало.
Хозяева лишь пересмеивались, глядя на посеревших от страха гномов и хоббита. Малыш изрыгал самые черные ругательства, какие только знал, изо всех сил цепляясь за поручни.
Их несло так долго, что хоббит потерял счет времени. Он изо всех сил боролся с подкатывающими время от времени приступами рвоты, порой почти теряя сознание и моля Силы Арды лишь об одном - чтобы эта пытка поскорее закончилась.
Когда рев, тряска и болтанка внезапно окончились и шар вновь спокойно закачался на тихой воде, друзей пришлось выводить из него под руки - ноги едва повиновались им.
И вновь коридоры, висячие мосты, аркады, вереницы залов, чьи потолки терялись в полутьме; однако все эти величественные творения как и достопамятная Мория, казались хоббиту покинутыми - на всем пути они не встретили ни одной живой души.
Фолко догадывался, что подземная река принесла их куда-то в самые заповедные глубины Арды. Как они будут выбираться наверх? Что, если Черные Гномы и впрямь откажутся выпустить их?
Зал Королей открылся внезапно. Ни стражи у дверей, ни самих дверей - они завернули и оказались на краю исполинской, титанической пещеры, перед которой померк даже Замковый Зал Мории. Золотистое сияние озаряло его; сверкал искрящийся горный хрусталь, его копьеподобные друзы высились над хаосом багряных и синеватых самоцветов. Пол пещеры устилал мягкий мох, пробивалась трава, и странно было видеть все это в обычно суровом каменном царстве. Что давало свет и жизнь здесь - Фолко не мог догадаться; у него захватило дух от открывшегося великолепия. Зал Королей был богато украшен статуями; дорога вилась меж каменными гигантами, искусно высеченными из исполинских глыб странного серебристого камня, дававшего ощущение необычно теплого цвета; от этого все скульптуры, несмотря на скрытую в них мощь, казались полными доброты и участия. Хоббит, глядя на них, несколько приободрился.
А дальше, в глубине, Фолко увидел пять высоких помостов, возведенных из красного камня. На каждом, приглядевшись, он заметил богатое кресло, точнее - трон. И на них кто-то сидел, какие-то недвижные фигуры.
Их повели по торжественной дороге мимо склонившихся над ней статуй. В полном боевом вооружении застыли воители, напряженно вглядываясь вдаль, озирая приближающегося врага; с инструментом в руке, прищурившись, склонились над работой мастера, и их было куда больше, нежели тех, кто носил топор. Попадались и группы; постаменты были покрыты неведомыми хоббиту письменами; а ближе к вознесшимся помостам его внимание привлек самый большой памятник в этом зале - спокойно положив на лапы увенчанную многозубчатой короной голову, свивал свои золотые кольца величественный и величавый дракон. Вокруг него, словно несказанно пораженные внезапно открывшейся истиной, застыли гномы. Нетрудно было догадаться, что создавший это мастер изобразил встречу Черных Гномов с Великим Орлангуром.
Ведомые своими провожатыми, Торин, Малыш и хоббит подошли к помостам.
Там действительно сидели - пятеро старых, белобородых, полных достоинства гномов. Как и те, что встретили и провели друзей, сидящие носили простую темную одежду, и единственное исключение составляли драгоценные пояса, точно состязающиеся друг с другом в богатстве и роскоши. Тонкие золотые обручи охватывали седые волосы; справа от каждого в специальном железном каркасе стоял высеребренный топор с длинной рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. Наступило молчание.
Молчали и друзья. Не первый, куда как не первый раз они стояли вот так перед имеющими силу и власть решать их судьбу; они привыкли и к торжественному молчанию, и к величию вознесенных тронов, заставляющих глядеть на власть имущего снизу вверх, и к изучающим взглядам, и к молчаливой страже... Однако на сей раз у них не отбирали оружия, их доспехи по-прежнему были при них.
Разговор начал гном, сидящий на центральном троне, очевидно, главный.
- Приветствую вас в нашем Зале! - сказал он, приподнимаясь и слегка склоняя голову в знак почтения к гостям. - Я - Вир, старший здесь. А это - Видгри, это - Свальви, это - Тир, а тот, крайний справа, - Мотсогнир. Мы должны рассудить вас, отказывающихся от Ученичества и нарушающих тем самым наши законы, нерушимые до этого дня, точно Кости Земли! Можете ли вы оправдаться?
Друзья переглянулись. Опять повторять все с самого начала! Однако после Вира заговорил Мотсогнир, и голос его, тихий, но глубокий и полный силы, зазвучал под заповедными сводами:
- Мы знаем, зачем идете вы, и поэтому не нужно вновь пересказывать все происшедшее с вами. Не о том будет наш разговор. Я скорблю о непомерной гордыне обитателей Верхнего Мира! Вы ввязались в войну людей между собой - за власть и золото, за власть на крошечном по меркам Сущего Эа клочке тверди, за непонятное нам право карать и миловать по собственной прихоти.
Ты, половинчик, и вы, наши почтенные родичи, - вы чужды этим распрям.
Самойлова Елена
Орлов Алекс
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей
Распопов Дмитрий