живые и немного влажные. Длинное свободное платье опускалось почти до
пола, но приятные глазу изгибы фигуры не скрывало, а скорее подчеркивало.
Взгляд Айса ее не смутил - скорее был воспринят как должное, и она
продолжила:
он считал возможным рассказать. Он неглуп... А меня зовут Марая, и я вдова
богатого купца из Камельскова...
дорасскажешь. Я между прочем таких как ты одним местом чую, Так что про
мужа любимого не надо.
серьезнее.
вряд ли знаешь. Хочешь попробовать?
хранителями равновесия лучше не связываться, - лицо Мараи стало задумчивым
и серьезным, и Айс, глядя в него, вдруг подумал, что с ней надо
разговаривать без вывертов. А то нагородишь - сам не разберешь, и главное
незачем ведь сейчас.
извини, что я тебя так сразу осадил, но ты уж очень вдохновенно начала -
про мужа-то. Когда вот так врут я не люблю.
тоже решила, что с этим человеком враждовать ей не из-за чего, и делить
опять же ничего не придется. К тому же он может многое понять... Ее голос
вновь стал дружелюбным и человеческим - гораздо более человеческим, чем у
многих из натуральных людей, с кем приходилось встречаться Айсу.
любила. Можешь не верить, но это правда.
сама себе долго не верила, чуть не каждую минуту боялась, что вот-вот и
начнется как всегда.
сюда перебралась.
прибирать может, если не рисковать шибко. И по два десятка, если
рисковать.
хочу увидеть, как вся Орда погибнет. Или разбежится. Ненавижу я их, и за
мужа, и... в общем есть еще за кого. Ты видел, что твориться на землях по
которым они прошли?
пятнадцать лет назад, и уже через пять лет жить там стало просто страшно.
Ты можешь себе представить, что за это время полностью все жители стали
истовыми слугами Отца Земного? Крест четырехконечный конечно там и раньше
почитали, но чтоб такое... Моего мужа ведь не рыцари убили. А попросту в
разговоре с друзьями он отпустил шутку, которая раньше даже у вечно
постного монаха не вызвала бы гнева, разве что четки бы шевелить запнулся,
в бороду хмыкнув. А эти друзья все - слышишь, все, ни один не поленился,
донесли на него. И городская добровольная стража четыре часа его пытала на
площади - по-зверски, но не до смерти, чтобы для костра оставить. А народ
стоял и смотрел, от начала и до конца. И разошлись - веселые такие,
довольные, и гордые.
подвернулся.
стража тоже выгод никаких не имеет. Пойми, то-то и страшно, что люди
как-то вдруг все сразу становятся другими. Словно для них теперь все, что
через Старших Детей доходит - всерьез святое. И не то чтобы за страх, за
совесть ищут, как бы кресту послужить. Хотя и страха тоже хватает...
соображая, что обозначает такое сочетание этих двух, вроде бы знакомых по
книгам слов - и кивнула головой.
сила жизненная должна прибывать, а тут наоборот. Я же могу это
почувствовать - раньше, чтобы жить нормально, мне одного-двух в год
хватало. А в Камельскове под конец - не меньше пяти-шести. Только в
Кодукае все норму вошло.
серьезно посмотрела ему в глаза и спокойно ответила:
разговор обычно все же другой.
чуть-чуть, но теперь ее тело не просто угадывалось под платьем, а прямо
светилось сквозь него. В разрезе, чуть пониже изящного ожерелья стала
видна почти вся грудь, и это "почти" было так искусно, что Айс ощутил свой
помимо воли участившийся пульс, сбившееся дыхание, и прочие признаки
мужской заинтересованности. Но также он ощутил и знакомое предчувствующее
покалывание в шее, пониже левого уха, и поэтому пальцы левой его руки
сложились в неудобную щепоть, а правая медленно поползла за пазуху. Увидев
это, женщина снова подвинулась и села немного по-другому. Все стало
по-прежнему, как будто в комнате задули только что зажженную свечу.
и он ей ответил, соглашаясь:
ты, - Айс приложил пальцы к губам, звучно причмокнул, потом продолжил: -
Однако, поигрались и хватит. Продолжим-ка наш сугубо деловой разговор.
Значит, ты говоришь, что в тех местах, куда пришла Орда, из людей можно
вытянуть меньше, чем везде?
перед Ордой не устоит, все равно ее ударные силы будут обескровлены. Ее
продвижение остановится, и я надеюсь, что Отец Земной от этого ослабеет -
должен же быть рядом с ним кто-то, кто воспользуется неудачей, и начнет
борьбу за власть. А это уже начало конца самой власти.
рыцарей до самой Тибрии и лично вставляет Отцу перо в зад, по каковому
поводу сей папаша помирает со стыда на глазах у освобожденного населения.
Радостно рукоплещущего, само собой. Так?
население так же резко из фанатиков раскрестится, как и стало ими? А с
рабами верными воевать ой как не просто, тут Чингиз-ханом надо быть, и
кильдым иметь соответственный.
с минуты две они посидели молча, и заговорил снова он, тоном человека,
что-то для себя решившего. - Значит так. Вопрос первый: ворюгу нашего с
девкой ты вытащить сумеешь?
волки, с самого начала ценят.
ты понимаешь о чем я, да?
в нем почти незаметная фальшь, и Айс спросил снова:
но решившись, заговорила быстро, но тихо, почти шепотом:
встречалась я с ними, но хватило. Знаешь, от них как бы запах идет,
неприятный такой, холодный. И все кажется, что они меня насквозь видят,
как есть, а глаза у них - как не они глядят, а кто-то их глазами. Еще
немного - и я сама в силу Отца Земного поверю. Тут в Кодукае есть пятеро,
и если хоть один на меня польстится - сбегу. А по своему с ними я и вовсе
не могу. Ты от таких как я завязки ставишь, а у меня против Старших -
похоже внутри меня самой есть что-то, только не я ставила. Противно,
понимаешь... - Она вдруг улыбнулась. - Ты же не станешь к пиву опарыша
навозного жевать? Вот и меня воротит.
теперь над чем подумать. А теперь мне б поесть, а? Своим рассказом про
червяков ты мне половину голодухи перебила, но вторая половина все равно
осталась.
ели, спали, и ели опять. Спали каждый в своей комнате, на роскошных
Каменистый Артем
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Кервуд Оливер Дж.