одно. Наш путь - добро, благородство, мы не можем повернуть назад, не
можем свернуть в сторону. Я говорю это, уверенный, что завтра - гибель.
Примите как мое завещание: лучше гибель, чем примирение с подлостью!"
препятствовали нашему историографу изобретать любые названия. Меня больше
интересовало, в чем араны нуждаются. Познакомиться бы с ними поближе,
войти в их общество! Как быть? Явиться в качестве прямых друзей или
проникнуть тайными соглядатаями?
Оан. - Араны расколоты. Друзья отвергателей - враги ускорителей. Вам нужно
замаскироваться. Примите телесный образ арана. Жестокие боги посещают нас
в нашем облике. Для них любой облик - пустяк. Воспользуйтесь их примером.
Переделка облика - ситуация из фантастического романа. Эллон предложил
разработать новую форму скафандра, не переконструируя тела. Для демиургов,
напрактиковавшихся на создании материализованных фантомов, не составит
труда придать звездопроходцу паукообразность. Один дракон не подойдет, он
слишком крупен.
посоветовал Эллон. - Последние конструкции экранов обеспечивают приличную
невидимость даже для человека. Правда, в невидимость людям можно входить
лишь на короткое время.
возможно, опасной планете, постоянно думая, не кончается ли короткое время
экранирования.
попали из туманности в туманность. Разница была лишь в том, что прежняя
густая туманность казалась ясной далью сравнительно с этой. И если та
туманность была все-таки свободным космосом, только затянутым газом и
пылью, то в эту напихали тысячи звезд: компактное звездное скопление,
потонувшее в полумгле. Вокруг смутно проступал, темно вырисовывался
томительный пейзаж: вечные багровые сумерки, звезды в пыли, космос - пыль,
чудовищно искаженные силуэты светил.
небе сияли бы четыреста солнц и нигде не было бы чередования дня и ночи.
Но солнц не было, их сияние еле-еле проникало сквозь глухую мглу.
оказалось, что три светила вращаются вокруг общего центра, периодически
затмевая одно другое. Это и были Три Пыльных Солнца. Олег приказал эскадре
сомкнуться и затормозить. Из осторожности мы остановились достаточно
далеко от Арании. Не знаю, как Жестокие боги, а несчастные араны не могли
бы нас на таком расстоянии найти даже в сильные приборы.
него просторном, для него любое помещение тесновато, - специально
запроектированной конюшне для пегасов. Пегасов, несмотря на настояния
Лусина, мы не взяли, а помещение с момента, когда его занял дракон, стали
в шутку уже называть не конюшней, а дракошней. В свободные минуты я
заходил сюда поболтать с Бродягой. Если времени у меня было много, он
выползал в парк, и там, на берегу внутреннего озера, ему было вольготно,
да и я себя чувствовал в парке лучше.
как любовно называл его Лусин (Ромеро доказывал Лусину, что овчар не
собака, а человек, пасущий овец, а Лусин возражал, что любой древний
овчар-человек значительно уступал Мизару в остроте интеллекта), был
единственным животным, какое мы взяли с собой. Словечко "животное" -
условно: Мизар был псом выдающимся, овчаром с высшим собачьим
образованием. Четыре правила арифметики и несложные алгебраические
преобразования, начатки геометрии и физики известны многим собакам, но
Мизар справлялся и с уравнениями второй степени, а его познаниям в физике
и химии мог бы позавидовать иной средневековый профессор. Лусин утверждал,
что у Мизара дар к точным наукам. Уже в рейсе Лусин занялся с Мизаром
интегральным исчислением. Не уверен, что овчар проявил особое влечение к
этой науке, зато Лусин клялся, что если так пойдет и дальше, то он
выхлопочет для Мизара ученую собачью степень.
- с меня, когда становился на задние лапы, темношерстный, гладкий,
блестящий, с могучей пастью, умными глазами и такими мощными лапами, что
ударом любой мог свалить человека. Демиурги-попрыгунчики с опаской
обходили Мизара, он недолюбливал бывших разрушителей. Я как-то спросил
Лусина, что получилось бы, если бы Мизара натравили на наших прежних
врагов. Лусин ответил, что с головоглазами Мизар бы не справился: те
прочно бронированы и наносят жестокие гравитационные удары, летающие
невидимки тоже были ему не по зубам, а такое субтильное существо, как
Орлан или Эллон, овчар разорвал бы в минуту.
дешифратор, так совершенно подогнанный Лусином, что в нашем мозгу речь пса
звучала совсем по-человечески. Мизар, впрочем, хорошо понимал людей и без
дешифратора. Человеческие способности в этом смысле уступают собачьим: мы
без приборов не понимаем речи животных.
паукообразные ты не годишься. И Мизара не возьмем.
прочим, хорошее понимание служебных человеческих рангов, а Мизар
превосходил своих собратьев и в этом: иначе как адмиралом он меня и не
называет. - Механизмы не сумеют так надежно вас защитить, как я.
Трубом и Гигом?
Оба.
подействуют, пусть и они остаются.
выбирал скафандр по себе. Мой скафандр был так впору, будто я влез не в
одежду, а в новое тело. Голова вертелась свободно, волосы то вздымались
змеями, то опадали в зависимости от настроения, по желанию превращались в
хватательное орудие - я с удовольствием почувствовал себя сорокаруким, -
ноги тоже слушались приказа. Я припустил было по причальной площадке,
чтобы размять их, и чуть не врезался в стенку - таким быстрым вышел бег.
Как Лусин предупреждал, Труб и Гиг категорически отказались от скафандров.
поредевшие крылья. - Боевой ангел не уподобится презренному насекомому.
ртуть, - царство жидкости, лишь немногим уступающее ртути по плотности:
образцы ее мы везем с собой. По поверхности океана скользили мерцающие
тела. Оан посоветовал держаться подальше от него: и сам он хищник и все
его обитатели хищники. Океан непрерывно наступает на сушу, обрушивает и
растворяет ее. Если бы он не устилал свое дно осадками, недоступными даже
для его агрессии, Арания давно была бы растворена. Во время электрических
бурь океан обильно выбрасывает свои осадки на еще не растворенную сушу и
тем укрепляет ее. Морские хищники тоже из растворителей - обволакивают и
высасывают жертву.
уверен, не грозит нападение морских хищников, - осторожно утешил нас Оан,
после того как основательно напугал.
позвал нас.
стороне сумрачно поблескивал океан. Почва тускло светилась, каждый камешек
мерцал. Небольшой лесок фиолетово фосфоресцировал - от него тянуло
холодком, деревья здесь не так освежают, как охлаждают воздух,
подогреваемый внутренним теплом планеты. Повсюду вспыхивали голубоватые
искорки, а когда мы переставляли ноги, сухо потрескивали оранжевые
разряды. Все здесь напоено электричеством: земля, воздух, растения,
жидкость океана. Все сумрачно светится: фосфоресцирует, люминесцирует,
мерцает, переливается, тускло сияет - неизвестно для чего, неизвестно
почему. И мы тоже засветились, едва вышли. Ромеро потом шутил, что сияние
определялось не конструкцией скафандра, а служебным рангом его хозяина: я
светился повелительно-сине, Лусин - умилительно-желто, Орлан и Граций -
благожелательно-оранжево, Ирина и Мэри - испуганно-фиолетово, Ромеро -
осторожно-зеленовато, а сам Оан - угрожающе-багрово.
пробиваясь сквозь пыльную завесу красноватыми ореоликами, не нарушали, а
лишь подчеркивали глухую его черноту.
переползали за ним. Надо было складывать ноги под себя и красться, ступая
одними верхними суставами. Без такого пластунства по-паучьи мы не сумели
бы медленно передвигаться, любой перебор выпрямленными ногами резво уносил
вперед.
он сегодня на дежурстве обережения. Оберегатели предупреждают, когда к
Мацумото Сэйте
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Никитин Юрий
Распопов Дмитрий