свою книгу.
один.
просительные нотки. Последние годы я не хотела ни к кому
привязываться, ни от кого зависеть. Но в присутствии Милы мне
всегда становится спокойно, словно она распространяет вокруг
себя защитное поле тепла и любви.
мне еду, сняв грелку с кастрюли. Потом она протянула тарелку
мне и села за стол. Мне ничего не оставалось делать, как
присоединиться к ней. Я жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха
пищи.
жизни делать.
домработница по вечерам уходила домой, а отец приходил из
редакции поздно вечером, мама обычно по вечерам была занята.
Вот я и старалась сделать приятное отцу, играя роль хозяйки.
маленькой, то не понимала, почему она по вечерам стоит у
темного окна, прижавшись лицом к стеклу. Мы жили на седьмом
этаже, и чтобы увидеть дорожку, ведущую к дому, маме нужно было
встать на цыпочки, а мне залезть ногами на батарею. Мне тогда
казалось, что мама любит смотреть на проезжающие машины, на
луну и на звезды. Когда я подросла, то многое начала понимать.
Тогда я и возненавидела пятницы, субботы и воскресенья, а еще я
не люблю праздники. Свою мать я всегда считала овцой,
молчаливой безобидной овцой, безропотной и глупой. Не могла я
понять, разве можно до такой степени любить человека, что не
обращать внимание на то, что он помыкает, унижает и издевается
над тобой. Главной в семье была бабушка, на ней держалось все в
доме. Она долго работала парикмахершей, и деньги для нее были
не проблема. В душе она презирала маму за ее нищенскую
инженерную зарплату, за ее образование. А я тем временем росла
и росла, пока три года назад ушла из дома.
работу с жильем, пока не напоролась на Максима.
разобрана. Покрывало было аккуратно сложено и лежало на кресле.
Людмила постаралась, она побывала и здесь.
был нескончаемо длинный. Я закрыла глаза, но у меня перед
глазами все равно мелькали чужие незнакомые лица сослуживцев
отца, помертвевшее лицо матери, цветы на кладбище, мерзлая
земля и холод, холод, пробирающий до костей. Озабоченное лицо
Максима, склонившееся ко мне. Что же он мне тогда говорил? Я не
слышала, нет, слышала, но не понимала смысла слов. И ощущение
сильной мужской руки, поддерживающей меня под локоть.
придавившей меня. Я забилась под одеялом, пытаясь освободиться,
и с трудом подавила готовый сорваться с моих губ крик,
уткнувшись лицом в подушку. Рядом со мной на одеяле,
развалившись, лежал Барон. Его огромные нахальные глаза ярко
светились при лунном свете. Хороша была бы я, если бы разбудила
Людмилу своим воплем, испугавшись невинной киски. Правда, этот
котяра отказался покинуть мою кровать. Я пнула его в бок, не
вытаскивая руку из-под одеяла, на котором он разлегся, но Барон
только недовольно хрюкнул, потянулся, вытянул лапы и выпустил
когти, изо всех сил растопыривая свои лапы. Я хмыкнула и решила
сделать вид, что подобная демонстрация силы меня испугала. В
довершение всего я даже отодвинулась немного от края кровати,
давая ему возможность улечься поудобнее. Кот свернулся
спать со мной, выбирая дни, когда мне было особенно плохо и не
хотелось с ним скандалить.
какие-то задания, которые, по мнению нашего шефа, можно было
поручить только мне и никому другому. По вечерам я сидела
допоздна на кухне, работая над дипломом. Так продолжалось
неделями, пока однажды вечером в пятницу Мила не вошла на кухню
и решительно сказала: "Так жить нельзя! Все! Завтра мы едем на
дачу".
на свою квартирную хозяйку.
пожухлая трава. Нам с тобой обеим не повредит свежий воздух.
на свежую травку. Могу тебя заверить, что мне не грозит стать
такой же изумрудной, как ты.
для дома и семьи.
хватает витаминов. Вспомни, как они обкусывали кактусы этой
зимой. А если мы с тобой обеспечим их овсом, то, по крайней
мере, спасем комнатные цветы.
Или заквашивать, как силос? Думаешь, наш Барон будет это есть?
Не оскорбляй наших кошек. Они в любом случае траве предпочтут
мясо или рыбу.
огурцы?
будет мучить друг друга советами. А где мы будем сажать?
вместе с квартирой перешла теперь ко мне. Я заплатила за нее
страховку, должна же я хоть что-то иметь с этого?
далеко, эта твоя дача?
Максим отвез их на прошлой неделе к своему знакомому
механику...
на меня так смотришь? Я опять сказала глупость? Прости меня, я
не хотела. Через одно воскресенье будет Пасха, нам с тобой
нужно будет съездить на кладбище: тебе к тетке и отцу, а мне...
тоже нужно будет...
даже кошки со мной были согласны, что вставать в такую рань в
выходной день -- просто преступление. Мы оделись потеплее,
быстро собрали все, что, на наш взгляд, могло нам пригодиться в
нашей вылазке на природу. Труднее всего было загнать наш
кошатник в большую корзину с крышкой, которую Мила нашла на
антресолях. Дольше всех сопротивлялся, конечно, Барон. Уже сидя
в корзине, он все норовил просунуть в щель свою оскаленную
морду. Убедившись в тщетности своих попыток, он растолкал своих
товарок, улегся на дно корзины и начал испускать низкие