поскакал к граду, поклонился бы старой Анее и сказал, что сын по
материнской воле согласен взять в жены ту девушку, что ему назначена.
Смотреть же ее Ратибор не будет, для него любой выбор хорош, как мать
скажет. Привез брат ответ Ратибору, чтобы ему быть дома в назначенный
день.
полбы, и ячменя, и овса, и проса с горохом.
пиво из ячменя и свадьбы играют.
согласятся отцы и матери, его запретят князь-старшины. За самовольный брак
из рода выгонят-изгоят. Изгой же - человек, лишенный рода, как ощипанная
птица, как трава на дороге, ему каждый ветер в мороз, его любая нога
потопчет. Так повелось издревле, от навьих. На гуннском побоище у пятерых
братьев-россичей гунны семейства погубили, младшие двое были еще холосты.
Братья отправились себе жен добывать и силой умыкнули девок. А чтобы девки
не убежали, чтобы их свои родовичи не отыскали, братья далеко ходили,
по-волчьи. Свой волк летом близ берлоги скотину брать никогда не будет.
Отсюда и слово "невеста" повелось. Невесть, не знает, без вести от своих
осталась. Дальше так и шло, по отцовскому примеру, только ныне девушек не
умыкали силой, а брали ведомо, по сговору из своих росских родов.
еще троих. Каждая на своей телеге въехали невесты в ворота. И - будто
опять домой вернулись.
из-за которого крыши не видать, такая же улица, те же глухие ограды с
окнами-бойницами, грузные калитки, тяжелые ворота.
любопытно, и честь оказать надо. Встречали с криком, с хохотом, с общим
весельем. Молодые парни тянули на веревке ручного медведя, потешно одетого
мужиком: вот жених, чем нехорош.
руки вцепились в оглобли: как бы не вывернулся свадебный поезд к
бесчестью. Встречающие впряглись в лямки, устроенные сбоку телег, чтобы в
трудном месте хозяин мог помочь коню, схватились за постромки, за
оголовья, потащили и телеги и лошадей.
дворовые ограды. Увидев, что народ не дерется, не слыша хозяйского зова на
бой, собаки сбились в глухой конец улицы и уселись мохнатыми глыбами, одни
во всем граде безразлично-спокойные. По очереди свадебный поезд
останавливался перед каждым домом, куда шла невеста. Из ворот выносили
договорный выкуп за девушку: ткани или кожи, одежду, оружие или что иное.
Выкуп вручался поезжанам открыто, при всех и по счету. Обеленную выкупом
девушку-невесту поезжане с рук на руки передавали отцу или матери жениха с
приговором о том, что "наше стало ваше, а мы в вашу часть вступаться не
будем".
в дом, где ей придется век вековать.
град был одной семьей, происшедшей от одного корня, к свадьбам готовились
в каждом доме, не разбирая, в нем ли торжество или у соседей.
сладкими кусками, прихлебывая из общих чаш пиво и ставленый мед. Малые
дети требовали своей доли, с кулачонками нападая на ноги пирующих.
на три, на четыре дня, не брали куска из дому, чтобы не обременять себя
ношей. Ленясь отрубить кусок мяса с добычи и испечь его в золе, ложились
спать на голую землю, с пустым животом. Зато дома себе не отказывали в
обильном столе.
мед диких пчел, густое молоко сильных, мало раздоенных коров, сыр и масло,
лук, пшеничные, овсяные, гороховые каши, печеную брюкву, репу, морковь.
Детей старались кормить жирнее и сытнее. Летом малые детишки мерли, как
осенние мухи, трудно было ребенку перевалить через две первые весны. Зато
и были выжившие на диво сильны.
приканчивал бараний окорочек на закуску. Передохнув, шарил несытыми
глазами и тянул к себе поближе корыто с печеными на раскаленных камнях
окунями, линями, язями и мягкой сомятиной, чтобы легкой пищей побаловать
зубы. Деревянной ложкой хлебал жидкую студенистую гороховую кашу, щедро
сдобренную цеженым медом. И тут, поди ж ты, в ноздри ударяло жгучим
соблазном свинины. Из чьего-то двора хозяева, сами впрягшись в телегу,
везли новую, с пылу горячую, только что доспевшую еду: свиные туши,
набитые луком, целиком запеченные в яме, обложенной камнем.
желто-палевой скобленой кожей. Свистели-визжали сопелки - тростниковые
дудочки на пять и на семь дырок. И ухало-рычало кожаное било, великий
бубен. Его слышно верст на пять, в тихую погоду - на все десять. Это
липовая двухохватная бадья. Било есть в каждом граде, его гул созывает
родовичей в случае беды. А теперь, пользуясь праздничной вольностью,
любитель могучего рева натянутой кожи то давал деревянными колотушками
частую дробь, то гудел редко: ударит всей силой и прижмется ухом к бадье,
опьяняясь звуком, чудовищно преломленным костями собственного черепа.
Как же не возносить их! Таких стрелков да наездников нигде нет, и воины
они умные, и воевода у них вещий, сам во всем первый из первых, да живет
он два века!
жало: слобода-де на наших кормах обороняет же всю Рось-реку.
Павно, Ратиборов сосед по граду, буйно грозился во хмелю:
пойменные угодья. Пора их так, так! - и Павно показывал, как взнуздывают
строптивого коня. - И каничей так, так!..
утоптали сапогами и босыми пятками улицу. Не одна молодежь потешилась в
быстром плясе, и старшие порастрясли туго набитые животы так, что хоть
опять садись за столы. И садились, добирали остатки.
звездочек-гвоздиков, набитых на небесную твердь. Людям пора к покою,
молодоженам - к честному делу.
навек прилепить ядреное прозвище, для насмешки не упускающий самого
мелкого повода, россич во многом и ограничен. Права рода, власть старших и
отцовско-материнская, предки, могилы, боги, женская честь, мужская
доблесть - с ними не шутят. Над брачным делом смеяться считают зазорным,
бесчестным. За глупое слово тут же накажут. И больно, не скоро забудешь.
мечами и копьями. Не в оружии сила охраны. С ними два десятка городских
псов росской породы, из которых пара берет медведя и останавливает тура.
Умные псы приучены немо бродить по окрестностям. Тревогу они поднимут не
зря, а по настоящей опасности, защитят сторожей, дадут им отойти к граду.
Так грады охраняются каждое лето, пока молчаливая осень не закроет степную
дорогу.
Мерцает глиняный светильник на дощечке над корчагой с водой.
в амбар. Шепча заклинания, Анея четырежды осыпала мужа и жену зернами
пшеницы. Иное пшеничное зерно одно дает три колоса, в каждом же колосе
десятки зерен.
сразу сделалось тихо. Новые пары размещены.
Снопы намолоченного хлеба уложены туго, вперевязку, в три ряда - почти на
высоту пояса. На них - Ратибор узнал по запаху - мать настелила добрых
трав. Их сухие пучки висели в клетях, томясь в тени и не теряя силы.
коз. Коричневое при свете дня, оно сейчас казалось черным, увеличивая и
без того широкое брачное ложе. Смутно белели заячьи шубки, брошенные в
изголовье.
брачном пиру, молчание молодых уместно как знак скромности и смущения.
Успеют наговориться, оставшись одни.
подошла, опустилась на колени. Девушка знала обязанности жены, внушенные
ей перед свадьбой дотошными во всех мелочах старыми женщинами,
блюстительницами обычаев и правил рода.
на голову, покрытую тонким платком. Еще дома родные расплели девичьи косы
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Василенко Иван
Роллинс Джеймс
Лондон Джек