Чтение 14–й страницы книги ~Батый~

- Клянусь еще в одном! Я не забыл своих врагов, я разыщу тех ночных
желтоухих собак, которые убили моего отца, и я сварю их в котлах живыми!
Хотя бы виновником оказался мой брат, клянусь, что и с ним я поступлю
так же! Больше медлить мы не будем! Завтра на рассвете выступаем в по-
ход. Первый сбор всего войска будет на берегах великой реки Итиль. Отту-
да начнется буйная и веселая охота на племена и народы. Там я выпущу в
бой моих смелых орлов и кречетов!

Каждый кипчакский род, каждое колено выкрикивало свои боевые ураны:

- Манатау! Карабура! Аманджул! Уйбас! Дюйт! Ээбуганиам-кайд-шуляйм!..

А новый джихангир, повернув плясавшего белого жеребца, медленно
подъехал к юрте Субудай-багатура. Несколько ханов подбежали к нему, ух-
ватили золотой повод, коснулись стремени и терлись бородой о замшевый
сапог Бату-хана:

- Умоляем тебя, великий джихангир! Сойди с коня, сядь на трон, кото-
рый отныне принадлежит тебе! Радуясь твоему избранию, мы устроим тор-
жественный пир! Все ханы и кипчакские султаны хотят поцеловать перед то-
бой землю и выказать тебе преданность и усердие!

Бату-хан снисходительно улыбнулся и соскочил с коня. Ханы расступи-
лись, давая ему дорогу к узорчатому ковру перед золотым троном.

Но молодой воин с белым тюрбаном на длинных черных кудрях, грубо рас-
талкивая ханов, бросился вперед и загородил копьем доступ к трону:

- Назад, Бату-хан! Смотри, что ожидает тебя!

Он с силой метнул копье в середину узорчатого пестрого ковра перед
троном, и копье, пробив ткань, исчезло. Воин схватил ковер за край и от-
вернул его: под ковром зияло черное отверстие глубокого колодца. Ба-
ту-хан, вскрикнув:

- Арапша, за мной! - бросился к юрте Субудай-багатура и исчез за
входной занавеской.

- Какие хитрые злодеи, какие желтоухие собаки могли подготовить такую
западню? - шептали ханы и теснились к колодцу, стараясь в него загля-
нуть.

- Субудай-багатур идет! - пронесся гул толпы.

Старый, сгорбившийся полководец на кривых ногах, со скрюченной правой
рукой медленно подходил к трону. Вытаращенным неморгающим левым глазом
он обвел безмолвную толпу ханов и гостей:

- Два дня я отсутствовал и недосмотрел, как черные ночные мангусы
подрыли западню возле стоянки джихангира, Пока я жив, этим ядовитым чу-
довищам не удастся погубить молодого вождя, назначенного Священным Пра-
вителем! Я вырву клещами языки всех, кто готовил ему гибель. Посмотрю,
будут ли они так же храбры со мною, как были хитры, готовя западню. Мы
не станем медлить. Мы выступаем в поход. не завтра, а сегодня, сейчас!
Сворачивайте шатры! Седлайте коней! Нукеры, зажигайте костры!

Кряхтя и еще более согнувшись, старый полководец повернулся и медлен-
но заковылял к своей юрте.

Ветер стих, и в неподвижном воздухе над курганом потянулись к небу
девять столбов дыма -это расторопные нукеры Субудай-багатура разожгли
приготовленные заранее костры, бросая в них сырую солому, извещая все
кочевые племена, начался великий поход на Запад.

* 2. БАТУ-ХАН ДВИНУЛСЯ НА ЗАПАД *

...Напрасно думать, что монгольское нашествие

было бессмысленным вторжением беспорядочной

азиатской орды. Это было глубоко продуманное

наступление армии, в которой военная

организация была значительно выше, чем в

войсках ее противников.

Наполеон.

Глава первая. ВОЙСКО ВЫСТУПИЛО

С того дня как старый Назар-Кяризек, держа в красном узелке длинного
петуха, доставил его в юрту грозного монгольского полководца, факих Хад-
жи Рахим оказался в полном плену у одноглазого вождя Субудай-багатура,
который, фыркая, точно выплевывая слова, сказал:

- Великий джихангир Бату-хан повелел, чтобы ты, его многознающий учи-
тель, всегда находился возле него... Чтобы ты усердно, очень усердно
описывал походы ослепительного через вселенную. Да! Чтобы ты имел доста-
точно бумаги и черной краски и два раза в день получал рисовую кашу и
мясо.

Ты все получишь,- мое слово кремень! А этот хитрый старик будет о те-
бе заботиться... Чтобы ты не сбежал, да!.. Ты не будешь скакать, как от-
чаянный нукер, на неукротимом коне,- во время скачки ты растеряешь и
перья и бумагу! Да!.. Ты поедешь на сильном тангутском верблюде. Вы оба
будете следовать на нем за мной. А ты, петушиный старик, помни, что если
этот ученый книжник будет писать лениво или захочет убежать, то с тобой
поговорят мои нукеры и выбьют из тебя пыль, накопленную за шестьдесят
лет... Не спорь и не отвечай! Так приказал джихангир, и так будет! А те-
бя, старик, я, сверх того, назначаю сторожем будильного петуха. Разрешаю
идти.

Субудай отвернулся, точно забыл о факихе. Два монгола, подхватив под
руки Хаджи Рахима, потащили его к огромному темно-серому верблюду. По
сторонам его мохнатых горбов, на соломенном седле с деревянными распор-
ками, висели две продолговатые, сплетенные из лозы корзины-люльки, "кед-
жавэ". Верблюд с протяжным стоном опустился на колени. Монголы усадили
Хаджи Рахима в люльку. В ней было тесно, и колени поднялись до подбород-
ка.

Назар-Кяризек влез в другую люльку. Он вздыхал и недовольно ворчал:

- Мне бы лучше боевого коня!.. Подобает ли старому воину сидеть в
корзине!

Он тщательно привязал к корзине сыромятным ремешком своего петуха.
Верблюда отвели в сторону и опустили на колени рядом с другими, на кото-
рых вьючили части разобранных юрт, Назар-Кяризек шепнул сидевшему в раз-
думье факиху:

- Все, что сказал этот кривой шайтан, будет исполнено, кроме одного,-
об еде нам придется заботиться самим. Вечно голодные монголы и крупинки
риса нам не дадут, а сами его слопают. Я проберусь к повару нашего сви-
репого начальника и постараюсь с ним подружиться... Тогда нам найдется,
что поесть.

Хаджи Рахим наблюдал шумную суету военного лагеря. Воины бегали, кри-
чали, торопили друг друга. Субудай-багатур уже потребовал себе копя.
Кипчакские женщины с пронзительными песнями разбирали юрты, сворачивали
войлоки, сдвигали косые решетки и вьючили все это на верблюдов вместе с
бронзовыми котлами, железными таганками и чувалами. Нукеры волочили
пестрые мешки с зерном и мукой, тащили за рога баранов, привязывали на
запасных коней переметные ковровые сумы, подтягивали ремни и уносились
вскачь, присоединяясь к отряду, который собирался на равнине.

Субудай-багатур, кряхтя и прихрамывая, подошел к догоравшему костру.
Возле него появились шаманы - один старый, седой, и несколько молодых.
Они ударяли в бубны, звенели погремушками и выли заклинания. Субудай
смотрел на огонь выпученным глазом и шептал молитву, предохраняющую от
отравы, удара стрелы и злого глаза. Ветер подхватил клубы сизого дыма и
окутал ими Субудая, осыпав искрами.

- Счастливый знак! - сказали теснившиеся кругом монголы.- Дым отгоня-
ет несчастье, священные искры принесут удачу!

Субудай, угрюмый, неподвижный, сутулый, стоял долго, глубоко задумав-
шись, точно видя перед собой предстоящие битвы, убегающие испуганные
толпы и восходящее солнце боевой славы его воспитанника, покорителя все-
ленной Бату-хана.

А тот уже подъезжал на белом нарядном жеребце. За ним следовали в три
ряда девять телохранителей. У переднего на бамбуковом шесте развевалось
пятиугольное белое знамя с трепетавшими от ветра узкими концами. На зна-
мени был вышит шелками серый кречет, держащий в когтях черного ворона.
Бату-хан был в легком кожаном шлеме, украшенном пучком белых перьев се-
ребристой цапли. Безусый, загорелый, с черными, слегка скошенными живыми
глазами, в синем шелковом чапане с рубиновыми пуговицами, он уверенно
сидел на горячившемся коне. Левой рукой он натягивал повод с золотыми
бляшками, в правой держал короткую черную плеть.

- Я готов! Смотри, войско уже снимается со стоянки! Смотри, мои отря-
ды торопятся скорее прибыть к великой реке Итиль, чтобы броситься урага-
ном на дрожащие от страха племена!

Бату-хан указал плетью на запад. С холма была видна далеко раскинув-
шаяся равнина. По всем тропам тянулись уходившие на запад конные отряды
воинов.

Субудай, очнувшись, повернулся к Бату-хану. Он нагнулся и, кряхтя,
коснулся корявыми пальцами сухой земли,

- Я давно готов,- сказал он.- Верно сказал: с таким войском ты наки-
нешь аркан на вселенную!..

Подойдя вплотную к Бату-хану, Субудай добавил шепотом:

- Не отъезжай от меня ни на шаг! Помни, что опасность грозит тебе не
с запада, а здесь, среди выкопанных для тебя ям и сладких улыбок преда-
телей!

Бату-хан нахмурился. Его рот скривился. Он отмахнулся плетью:

- Надоели мне они! Скоро ли мы будем за рекой Итиль, в Кипчакских ко-
выльных степях! Вольный ветер тянет меня вперед, подальше от этих мест,
где все отравлено изменой, завистью и лестью...- Он продолжал вполголо-
са: - Я еду, не оглядываясь, и больше сюда не вернусь. Там, впереди, я
покорю народы и создам новое, небывалое царство, до которого не дотянет-
ся цепкая лапа Каракорума!..