read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



стрельцами, однако кой-что еще помнили. Угрюмые и отчасти саркастические
нравы с трудом уступали усилиям начальственной цивилизации, как ни ста-
ралась последняя внушить, что галдение и крамолы ни в каком случае не
могут быть терпимы в качестве "постоянных занятий". Жили стрельцы в осо-
бенной пригородной слободе, названной по их имени Стрелецкою, а на про-
тивоположном конце города расположилась слобода Пушкарская, в которой
обитали опальные петровские пушкари и их потомки. Общая опала, однако ж,
не соединила этих людей, и обе слободы постоянно враждовали друг с дру-
гом. Казалось, между ними существовали какие-то старые счеты, которых
они не могли забыть и которые каждая сторона формулировала так: "Кабы не
ваше (взаимно) тогда воровство, гуляли бы мы и по сю пору по матуш-
ке-Москве". В особенности выступали наружу эти счеты при косьбе лугов.
Каждая слобода имела в своем владении особенные луга, но границы этих
лугов были определены так: "в урочище, "где Петру Долгого секли" - клин,
да в дву потому ж". И стрельцы и пушкари аккуратно каждый год около пет-
ровок выходили на место; сначала, как и путные, искали какого-то оврага,
какой-то речки, да еще кривой березы, которая в свое время составляла
довольно ясный межевой признак, но лет тридцать тому назад была срубле-
на; потом, ничего не сыскав, заводили речь об "воровстве" и кончали тем,
что помаленьку пускали в ход косы. Побоища происходили очень серьезные,
но глуповцы до того пригляделись к этому явлению, что нимало даже не
формализировались им. Впоследствии, однако ж, начальство обеспокоилось и
приказало косы отобрать. Тогда не стало чем косить траву, и животы поми-
рали от бескормицы. "И не было ни стрельцам, ни пушкарям прибыли ни ма-
лыя, а только землемерам злорадство великое", - прибавляет по этому слу-
чаю летописец.
На одно из таких побоищ явился сам Фердыщенко с пожарной трубою и
бочкой воды. Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил в
дерущихся порядочную струю воды; но когда увидел Домашку, действовавшую
в одной рубахе, впереди всех, с вилами в руках, то "злопыхательное"
сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о
силе данной им присяги, и о цели своего прибытия. Вместо того чтоб пос-
тепенно усиливать обливательную тактику, он преспокойно уселся на кочку
и, покуривая из трубочки, завел с землемерами пикантный разговор. Таким
образом, пожирая Домашку глазами, он просидел до вечера, когда сгустив-
шиеся сумерки сами собой принудили сражающихся разойтись по домам.
Стрельчиха Домашка была совсем в другом роде, нежели Аленка. Нас-
колько последняя была плавна и женственна во всех движениях, настолько
же первая - резка, решительна и мужественна. Худо умытая, растрепанная,
полурастерзанная, она представляла собой тип бабы-халды, походя ругаю-
щейся и пользующейся всяким случаем, чтоб украсить речь каким-нибудь
непристойным движением. С утра до вечера звенел по слободе ее голос,
клянущий и сулящий всякие нелегкие, и умолкал только тогда, когда зеле-
но' вино угомоняло ее до потери сознания. Стрельцы из молодых гонялись
за нею без памяти, однако ж не враждовали из-за нее промеж собой, а все
вообще называли "сахарницей" и "проезжим шляхом". Пушкари ее боялись, но
втайне тоже вожделели. Смелости она была необыкновенной. Она наступала
на человека прямо, как будто говорила: а ну, посмотрим, покоришь ли ты
меня? - и всякому, конечно, делалось лестным доказать этой "прорве", что
"покорить" ее можно. Об одеждах своих она не заботилась, как будто инс-
тинктивно чувствовала, что сила ее не в цветных сарафанах, а в той неис-
тощимой струе молодого бесстыжества, которое неудержимо прорывалось во
всяком ее движении. Был у нее, по слухам, и муж, но так как она дома но-
чевала редко, а все по клевушка'м да по овинам, да и детей у нее не бы-
ло, то в скором времени об этом муже совсем забыли, словно так и явилась
она на свет Божий прямо бабой мирскою да бабой нероди'хою.
Но это-то, собственно, то есть совсем наглое забвение всяких околич-
ностей, и привлекло "злопыхательное" сердце привередливого старца. Сла-
достная, тающая бесстыжесть Аленки позабылась; потребовалось возбуждение
более острое, более способное действовать на засыпающие чувства старика.
"Испытали мы бабу сладкую, - сказал он себе, - теперь станем испытывать
бабу строптивую". И, сказавши это, командировал в Стрелецкую слободу
урядника, снабдив его, для порядка, рассыльною книгой. Урядник застал
Домашку вполпьяна, за огородами, около амбарушки, окруженную толпою
стрельчат. Услышав требование явиться, она как бы изумилась, но так как,
в сущности, ей было все равно, "кто ни поп - тот батька", то после ми-
нутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за послан-
ным. Но тут возмутились стрельчата и отняли у урядника бабу.
- Больно лаком стал! - кричала они, - давно ли Аленку у Митьки со
двора свел, а теперь, поди-кось, уж у опчества бабу отнять вздумал!
Конечно, бригадиру следовало бы на сей раз посовеститься; но его
словно бес обуял. Как ужаленный бегал он по городу и кричал криком. Не
пошли ему впрок ни уроки прошлого, ни упреки собственной совести,
явственно предупреждавшей распалившегося старца, что не ему придется
расплачиваться за свои грехи, а все тем же ни в чем не повинным глупов-
цам. Как ни отбивались стрельчата, как ни отговаривалась сама Домашка,
что она "против опчества идти не смеет", но сила, по обыкновению, взяла
верх. Два раза стегал бригадир заупрямившуюся бабенку, два раза она до-
вольно стойко вытерпела незаслуженное наказание, но когда принялись в
третий раз, то не выдержала...
Тогда выступили вперед пушкари и стали донимать стрельцов насмешками
за то, что не сумели свою бабу от бригадировых шелепов отстоять. "Глупые
были пушкари, - поясняет летописец, - того не могли понять, что, посмеи-
ваясь над стрельцами, сами над собой посмеиваются". Но стрельцам было не
до того, чтобы объяснять действия пушкарей глупостью или иною причиной.
Как люди, чувствующие кровную обиду и не могущие отомстить прямому ее
виновнику, они срывали свою обиду на тех, которые напоминали им о ней.
Начались драки, бесчинства и увечья; ходили друг против дружки и в оди-
ночку и стена на стену, и всего больше страдал от этой ненависти город,
который очутился как раз посередке между враждующими лагерями. Но брига-
дир уже ничего не слушал и ни на что не обращал внимания. Он забрался с
Домашкой на вышку градоначальнического дома и первый день своего тор-
жества ознаменовал тем, что мертвецки напился пьян с новой жертвой свое-
го сластолюбия...
И вот новое ужасное бедствие не замедлило постигнуть город...
Пожар начался 7-го июля, накануне праздника Казанской Божией матери.
До первых чисел июля все шло самым лучшим образом. Перепадали дожди,
и притом такие тихие, теплые и благовременные, что все растущее с неимо-
верною быстротой поднималось в росте, наливалось и зрело, словно вол-
шебством двинутое из недр земли. Но потом началась жара и сухмень, что
также было весьма благоприятно, потому что наступала рабочая пора. Граж-
дане радовались, надеялись на обильный урожай и спешили с работами.
Шестого числа утром вышел на площадь юродивый Архипушко, стал середь
торга и начал раздувать по ветру своей пестрядинной рубашкой.
- Горю! горю! - кричал блаженный.
Старики, гуторившие кругом, примолкли, собрались около блаженненького
и спросили:
- Где, батюшко?
Но прозорливец бормотал что-то нескладное.
- Стрела бежит, огнем палит, смрадом-дымом душит. Увидите меч огнен-
ный, услышите голос архангельский... горю!
Больше ничего от него не могли добиться, потому что, выговоривши свою
нескладицу, юродивый тотчас же скрылся (точно сквозь землю пропал), а
задержать блаженного никто не посмел. Тем не меньше старики задумались.
- Про "стрелу" помянул! - говорили они, покачивая головами на Стре-
лецкую слободу.
Но этим дело не ограничилось. Не прошло часа, как на той же площади
появилась юродивая Анисьюшка. Она несла в руках крошечный узелок и, сев-
ши посередь базара, начала ковырять пальцем ямку. И ее обступили стари-
ки.
- Что ты, Анисьюшка, делаешь? на что ямку копаешь? - спрашивали они.
- Добро хороню! - отвечала блаженная, оглядывая вопрошавших с бесс-
мысленною улыбкой, которая с самого дня рождения словно застыла у ней на
лице.
- Пошто же ты хоронишь его? чай, и так от тебя, Божьей старушки, ник-
то не покорыствуется?
Но блаженная бормотала:
- Добро хороню... восемь ленточек... восемь тряпочек... восемь пла-
точков шелковыих... восемь золотыих запоночков... восемь сережек яхонто-
венькиих... восемь перстеньков изумрудныих... восьмеро бус янтарныих...
восьмеро ниток бурмицкиих... девятая - лента алая... хи-хи! - засмеялась
она своим тихим, младенческим смехом.
- Господи! что такое будет! - шептали испуганные старики.
Обернулись, ан бригадир, весь пьяный, смотрит на них из окна и лыка
не вяжет, а Домашка-стрельчиха угольком фигуры у него на лице рисует.
- Вот-то пса несытого нелегкая принесла! - чуть-чуть было не сказали
глуповцы, но бригадир словно понял их мысль и не своим голосом закричал:
- Опять за бунты принялись! не прочухались!
С тяжелою думой разбрелись глуповцы по своим домам, и не было слышно
в тот день на улицах ни смеху, ни песен, ни говору.
На другой день, с утра, погода чуть-чуть закуражилась; но так как ра-
бота была спешная (зачиналось жнитво), то все отправились в поле. Рабо-
та, однако ж, шла вяло. Оттого ли, что дело было перед праздником, или
оттого, что всех томило какое-то смутное предчувствие, но люди двигались
словно сонные. Так продолжалось до пяти часов, когда народ начал расхо-
диться по домам, чтоб принарядиться и отправиться ко всенощной. В исходе
седьмого в церквах заблаговестили, и улицы наполнились пестрыми толпами
народа. На небе было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более
усиливал общие предчувствия. Не успели отзвонить третий звон, как небо



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [ 14 ] 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.