уникального зверька. С каждым днем этот рисунок становился все более грязным
и засаленным, так как я показывал его каждому приходившему ко мне охотнику и
умолял его поймать и принести мне этого лемура. Неделя проходила за неделей,
никаких сведений о лемуре я не получал, и настроение мое заметно ухудшилось.
Я значительно повысил цену за поимку зверька, но и это не дало никаких
результатов. Было известно, что ангвантибо ведет ночной образ жизни, поэтому
при каждом ночном выходе я просил Элиаса и Андраю показывать мне участки
леса, особенно густо заросшие лианами и другими вьющимися растениями,
надеясь случайно обнаружить нужную мне обезьяну. Во время одного из этих
тщетных поисков лемура мы встретили другого, почти такого же редкого и
интересного зверя.
заросшие лианами деревья, но не обнаружили ни одно живое существо. В самом
мрачном настроении мы сели отдохнуть и покурить. Элиас предложил дойти до
протекающей неподалеку речки и поискать детенышей крокодила. Решив, что
после такой неудачной охоты даже маленький крокодил представит для нас
некоторую ценность, я принял предложение Элиаса. В эту ночь нас было
четверо: к постоянному нашему составу присоединился молодой парень по имени
Амос, на которого мы нагрузили все сети, сумки и мешки. После нескольких
ночных вылазок я убедился, что у меня и моих помощников во время охоты руки
должны быть свободны. Амос оказался для нас довольно странным спутником.
Казалось, он совершенно не понимал цели наших ночных прогулок, и я никак не
мог ему втолковать, что поймать или даже просто увидеть зверей можно лишь
при условии соблюдения полнейшей тишины. Он часто спотыкался, с грохотом
ронял жестяные банки, с шумом раздвигал кустарник и при каждом удобном
случае цеплялся за ветки различными частями своего груза. Мы тратили больше
времени на высвобождение Амоса из кустов, чем на поиски зверей.
количество водопадов и заводей. Кое-где вода пробивалась сквозь скалы, русло
делилось на три и более протоков с каменистыми островками посередине. На тех
участках, где речка текла спокойно, вода наносила на берег белый песок,
блестевший при свете фонарей, как слоновая кость. Вырезав себе палки с
развилиной на конце, мы спустились в воду и пошли вверх по течению. Через
полчаса мы заметили на узком песчаном берегу два свирепо сверкающих глаза.
Мы осторожно приблизились и увидели маленького крокодила длиной около
восемнадцати дюймов. Он лежал на песке, приподняв голову, и настороженно
следил за нашим приближением. Ослепив его светом фонарей и подойдя к нему
вплотную, мы палками прижали его голову к земле. После продолжительных
переговоров с Амосом, который упорно отказывался подойти к нам со своей
амуницией, мы благополучно положили крокодила в коробку. Со значительно
улучшившимся настроением мы направились дальше и скоро увидели высокие,
футов до двадцати, скалы, между которыми с шумом неслись вспененные воды
реки. Влажная поверхность скал заросла папоротником и бегонией. С большими
предосторожностями стали мы подниматься вверх. На полпути, пробираясь по
узкому выступу над обрывом, я заметил притаившуюся под пучком папоротников
толстую и красивую жабу. Она учащенно дышала и равнодушно смотрела на меня;
преобладающим у нее был яркий горчично-желтый цвет. Такой жабы у меня еще не
было, и я решил присоединить ее к своей коллекции. Сделать это, однако, было
трудно, я стоял на узком уступе и руками держался за неровную бугристую
поверхность скалы. Поверхность эта была влажной и скользкой, и мне
приходилось прилагать немало усилий, чтобы не сорваться с обрыва в бурные,
пенящиеся между камнями воды реки. Взглянув вверх, я увидел, что Элиас уже
достиг вершины и теперь, перегнувшись через край, фонарем освещает мне путь.
конец своей повязки, я возьмусь за него и другой рукой поймаю жабу.
конец. Она оказалась слишком короткой. Я обругал себя за то, что не
догадался взять из лагеря веревку.
скромным человеком и не хотел остаться на вершине водопада совершенно
обнаженным. Наконец сверху спустились повязки с большим узлом посередине.
Схватившись за конец повязки, я получил возможность освободить одну руку и
поймать жабу. Оказалось, однако, что, пока я был занят другими делами, жаба
ускакала от меня по уступу на шесть футов. Держась за повязку, я последовал
за ней. Жаба присела на самом краю уступа, и, двигаясь вслед за ней, я
должен был полностью рассчитывать на прочность моей импровизированной
веревки. Сделав резкое движение, я схватил жабу за заднюю лапу. Напуганный
зловещей картиной бушующего под моими ногами водопада, я инстинктивно
взглянул вверх и увидел, что связывающий обе повязки узел начинает
расходиться. В тот самый момент, когда я добрался до прежнего места, узел
развязался. Андрая с грустью следил за тем, как его повязка упала в реку и
закружилась в водовороте.
Можно понять мои чувства, когда выяснилось, что эта жаба --
представительница наиболее распространенного в Камеруне вида, изменившая
окраску в период беременности. Я выпустил ее, и она медленными, размеренными
прыжками с удивленным выражением на морде ускакала в кусты. Мы шли по берегу
реки, клокотавшей и пенившейся между большими камнями, и искали крокодилов.
Вскоре были пойманы еще два детеныша. Затем мы около часа шли по воде и
ничего за это время не обнаружили. Амос успел уже устать и, шагая далеко
позади нас, периодически издавал громкие жалобные стоны. Я понимал, что он
адресовался не к нам, а просто вслух изливал свои чувства, тем не менее его
стоны раздражали меня. Элиас и Андрая шли впереди, освещая путь фонарями, я
нес все наши рогатины. Когда прошло, как мне показалось, несколько часов и
нам не встретилось ни одно живое существо, я выкинул рогатины, по наивности
полагая, что мы в любой момент сумеем их вырезать снова. Вскоре после этого
Элиас остановился, навел куда-то фонарь и протянул ко мне свободную руку за
рогатиной. Я ответил, что потерял ее.
осторожно начал двигаться вперед. Я вглядывался, пытаясь понять, что он
обнаружил, и заметил впереди на песчаном берегу что-то темное и длинное,
напоминающее по очертаниям крокодила, блекло отсвечивавшее при свете фонаря.
Элиас подкрался ближе, сделал быстрый бросок и попытался прижать лежавшего
зверя к песку плоской поверхностью ножа. Это ему, однако, не удалось, зверь
проскользнул между ногами Элиаса и, нырнув в воду, быстро поплыл в сторону
Андраи. Тот бросился ему навстречу, но зверь проскочил мимо него и, похожий
на миниатюрную торпеду, устремился в мою сторону. Я был убежден, что мы
имеем дело с крокодилом, поэтому, когда животное приблизилось ко мне, я
бросился на него, стремясь сверху схватить его голову. Зверь судорожно
метнулся в сторону, я почувствовал, как его тело скользнуло по моей груди,
руки мои не успели ухватиться за него, и он поплыл дальше. Теперь на пути
зверя оставался только Амос. Андрая, Элиас и я наперебой кричали, объясняя,
что ему нужно делать. Амос остановился и с разинутым ртом смотрел на
плывущего зверя. Приблизившись к Амосу, не сделавшему ни малейшей попытки
схватить его, зверь проплыл мимо него и спокойно направился дальше, поднимая
легкую волну. Он успел доплыть до груды крупных камней на берегу, а Амос все
еще стоял неподвижно и следил за ним.
Амос,--он спрятался под тем камнем.
скалу, под которой спрятался зверь. Скала находилась около воды, чуть выше
поверхности воды виднелось отверстие, в котором скрылся зверь. Горя
нетерпением скорее рассмотреть нору, Элиас и Андрая одновременно склонились
к ней и стукнулись с размаху головами. После короткой перебранки Андрая
снова наклонился и засунул руку в нору с целью определить, какова ее длина.
Зверек, очевидно, приготовился к таким действиям, через мгновение Андрая с
криком боли вытащил обратно окровавленную руку.
сделавшего важное открытие.
высокому из нас, следует снова просунуть руку в нору и извлечь оттуда
зверька. В ходе острой дискуссии Элиас и Андрая взаимно обвинили друг друг в
трусости и успешно доказали ошибочность подобного утверждения.
в нору, все время объясняя нам, как умно он это делает. Затем наступило
короткое молчание, нарушавшееся только яростным сопением Андраи,
старавшегося нащупать зверя. Вдруг раздался торжествующий крик, Андрая
вскочил на ноги и выпрямился, держа зверька за хвост.
детенышем крокодила, поэтому, увидев находящегося в руке Андраи зверя, я был
сильно удивлен. Андрая раскачивал за хвост крупную с приглаженной шкуркой
водяную землеройку. В страшном гневе она издавала из-под густых. пушистых
усов свистящие, похожие на шипение змеи, звуки. Меньше всего рассчитывал я
этой ночью на поимку такого зверя. С восторгом и изумлением смотрел я сейчас
на это сказочное существо. Землеройке, однако, быстро надоело висеть на
собственном хвосте, она слегка повернулась, грациозно подтянула свое
мускулистое, гибкое тело и впилась зубами в большой палец Андраи. Гордый
охотник взметнулся в воздух, стараясь вырвать палец из зубов зверька. Элиас
и я включились в борьбу, пытаясь помочь Андрае, но землеройка как будто была
очень довольна своим положением и время от времени только двигала челюстями,
словно показывая, что она тоже принимает какое-то участие в борьбе. После
длительных усилий, во время которых Андрая оглушил нас своими криками и
обращениями за помощью к всевышнему, нам удалось отцепить зверька и бросить
его, извивающегося, свистящего в мешок. Затем я осмотрел руку Андраи. Весь
верхний сустав большого пальца был залит кровью, когда я смыл ее, оказалось,
что зубы землеройки основательно искалечили палец. Укус дошел до кости, мясо
висело лохмотьями, палец обильно кровоточил. Я решил немедленно возвращаться
домой, отчасти из-за пальца Андраи, отчасти и потому, что хотел как можно