побежал между деревьями, И вдруг он одновременно увидел и почуял что-то
незнакомое. Перед ним молча сидели на корточках пять живых существ, -
таких ему еще не приходилось видеть. Это была первая встреча волчонка с
людьми. Но люди не вскочили, не оскалили зубов и не зарычали на него.
Они не двигались и продолжали сидеть на корточках, храня зловещее молча-
ние.
нулся бы бежать от них, но впервые за всю его жизнь в нем внезапно воз-
никло другое, совершенно противоположное чувство: волчонка объял трепет.
Сознание собственной слабости и ничтожества лишило его способности дви-
гаться. Перед ним были власть и сила, неведомые ему до сих пор.
могущество. Где-то в глубине его сознания возникла уверенность, что это
живое существо отвоевало себе право первенства у всех остальных обитате-
лей Северной глуши. На человека сейчас смотрела не одна пара глаз - на
него уставились глаза всех предков волчонка, круживших в темноте около
бесчисленных зимних стоянок, приглядывавшихся издали, из-за густых за-
рослей, к странному двуногому существу, которое стало властителем над
всеми другими живыми существами. Волчонок очутился в плену у своих пред-
ков, в плену благоговейного страха, рожденного вековой борьбой и опытом,
накопленным поколениями. Это наследие подавило волка, который был все-
го-навсего волчонком. Будь он постарше, он бы убежал. Но сейчас он при-
пал к земле, скованный страхом и готовый изъявить ту покорность, с кото-
рой его отдаленный предок шел к человеку, чтобы погреться у разведенного
им костра.
нок еще ниже припал к земле. Неизвестное обрело наконец плоть и кровь,
приблизилось к нему и протянуло руку, собираясь схватить его. Шерсть у
волчонка поднялась дыбом, губы дрогнули, обнажив маленькие клыки. Рука,
нависшая над ним, на минуту задержалась, и человек сказал со смехом:
взял волчонка. Рука опускалась все ниже и ниже, а в волчонке бушевали
два инстинкта: один внушал, что надо покориться, другой толкал на
борьбу. В конце концов волчонок пошел на сделку с самим собой. Он послу-
шался обоих инстинктов: покорялся до тех пор, пока рука не коснулась
его, а потом решил бороться и схватил ее зубами. И сейчас же вслед за
тем удар по голове свалил его на бок. Всякая охота бороться пропала.
Волчонок превратился в покорного щенка, сел на задние лапы и заскулил.
Но человек, которого он укусил за руку, рассердился. Волчонок получил
второй удар по голове и, поднявшись на ноги, заскулил еще громче прежне-
го.
их смеху. Все еще смеясь, они окружили волчонка, продолжавшего выть от
боли и ужаса.
этот голос и, издав последний протяжный вопль, в котором звучало скорее
торжество, чем горе, смолк и стал ждать появления матери - своей неуст-
рашимой, свирепой матери, которая умела сражаться с противниками, умела
убивать их и никогда ни перед кем не трусила. Волчица приближалась с
громким рычанием: она услыхала крики своего детеныша и бежала к нему на
помощь.
собой малоприятное зрелище, но волчонка ее спасительный гнев только об-
радовал.
пили на несколько шагов назад. Волчица стала между своим детенышем и
людьми. Шерсть на ней поднялась дыбом, в горле клокотало яростное рыча-
ние, губы и нос судорожно подергивались.
лоса.
земле, коснувшись ее брюхом, и завиляла хвостом, повизгивая и прося ми-
ра. Волчонок ничего не понял. Его охватил ужас. Он снова затрепетал пе-
ред человеком. Инстинкт говорил ему правду. И мать подтвердила это. Она
тоже выражала покорность людям.
голову, и волчица еще ниже припала к земле. Она не укусила его, да и не
собиралась это делать. Те четверо тоже подошли к ней, стали ощупывать и
гладить ее, но она не протестовала. Волчонок не сводил глаз с людей. Их
рты издавали громкие звуки. В этих звуках не было ничего угрожающего.
Волчонок прижался к матери и решил смириться, но шерсть у него на спине
все-таки стояла дыбом.
нее был волк, а мать собака. Ведь брат мой привязывал ее весной на три
ночи в лесу! Значит, отец Кичи был Волк.
другой индеец.
- Тогда был голод, и собакам не хватало мяса.
ка, - и вот доказательство твоей правоты.
и рука отдернулась назад, готовясь ударить его. Тогда он спрятал клыки и
покорно приник к земле, а рука снова опустилась и стала Почесывать у не-
го за ухом и гладить его по спине.
его мать. Но отец у него был волк. Поэтому собачьего в нем мало, а
волчьего много. У него белые клыки, и я дам ему кличку Белый Клык. Я
сказал. Это моя собака. Разве Кичи не принадлежала моему брату? И разве
брат мой не умер?
Потом Серый Бобр вынул нож из ножен, висевших у него на шее, подошел к
кусту и вырезал палку. Белый Клык наблюдал за ним. Серый Бобр сделал на
обоих концах палки по зарубке и обвязал вокруг них ремни из сыромятной
кожи. Один ремень он надел на шею Кичи, подвел ее к невысокой сосне и
привязал второй ремень к дереву.
нул к волчонку руку и опрокинул его на спину. Кичи испуганно смотрела на
них. Белый Клык почувствовал, как страх снова охватывает его. Он не
удержался и зарычал, но кусаться уже не посмел. Рука с растопыренными
крючковатыми пальцами стала почесывать ему живот и перекатывать с боку
на бок. Лежать на спине с задранными вверх ногами было глупо и унизи-
тельно. Кроме того. Белый Клык чувствовал себя совершенно беспомощным, и
все его существо восставало против такого унижения. Но что тут подела-
ешь? Если этот человек захочет причинить ему боль, он в его власти. Раз-
ве можно отскочить в сторону, когда все четыре ноги болтаются в воздухе?
И все-таки покорность взяла верх над страхом, и Белый Клык ограничился
тихим рычанием. Рычания он не смог подавить, но человек не рассердился и
не ударил его по голове. И, как это ни странно, Белый Клык испытывал ка-
кое-то необъяснимое удовольствие, когда рука человека гладила его по
шерсти взад и вперед. Перевернувшись на бок, он перестал рычать. Пальцы
начали скрести и почесывать у него за ухом, и от этого приятное ощущение
только усилилось. И когда наконец человек погладил его в последний раз и
отошел. Белый Клык окончательно приободрился. Ему предстояло еще не один
раз испытать страх перед человеком, но дружеские отношения между ними
зародились в эти минуты.
ков. Он быстро догадался, что звуки эти исходят от людей. На тропинку
вереницей вышло все индейское племя, перекочевывавшее на новое место. Их
было человек сорок - мужчин, женщин, детей, сгибавшихся под тяжестью ла-
герного скарба С ними шло много собак; и все собаки, кроме щенят, тоже
были нагружены разной поклажей. Каждая собака несла на спине мешок с ве-
щами фунтов в двадцать - тридцать весом.
мало чем отличаются от его собственной породы. Учуяв волчонка и его
мать, собаки сейчас же доказали, как незначительна эта разница. Началась
свалка. Весь ощетинившись. Белый Клык рычал и огрызался на окружившие
его со всех сторон разверстые собачьи пасти; собаки повалили волчонка,
но он не переставал кусать и рвать их за ноги и за брюхо, чувствуя в то
же время, как собачьи зубы впиваются ему в тело. Поднялся оглушительный
лай. Волчонок слышал рычание Кичи, рванувшейся ему на подмогу, слышал
крики людей, удары палок и визг собак, которым доставались эти удары.
люди отгоняют собак палками и камнями, защищая, спасая его от свирепых
клыков этих существ, которые все же чем-то отличались от волчьей породы.
И хотя волчонок не мог ясно представить себе такого отвлеченного поня-
тия, как справедливое возмездие, тем не менее он по-своему почувствовал
справедливость человека и признал в нем существо, которое устанавливает
закон и следит за его выполнением. Оценил он также способ, которым люди
заставляют подчиняться своим законам. Они не кусались и не пускали в ход
когтей, как все прочие звери, а использовали силы неживых предметов. Не-
живые предметы подчинялись их воле: камни и палки, брошенные этими
странными существами, летали по воздуху, как живые, и наносили собакам
Роллинс Джеймс
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Смоленский Вадим
Соломатина Татьяна