Чтение 14–й страницы книги ~Тайпи~

которого одним, последним скачком срывалась черная масса воды. А внизу
лежала долина - цель нашего путешествия. С обеих сторон водопад теснили
гигантские отвесные стены скал, выходящие прямо в зеленое море долины, и
точно такие же неприступные скальные бастионы

замыкали

ее

широким
полукругом. Над самым гребнем водопада сходились густые кроны каких-то
деревьев, образуя зеленую амбразуру, сквозь которую, как в прекрасной раме,
открывался чудесный вид вниз.

Итак, долина была перед нами. Но в нее вело вовсе не отлого спускающееся
ложе потока, по которому мы до сих пор шли, и было очевидно, что все наши
труды и старания должны пойти прахом. Но, горько разочарованные, мы все же
не отчаивались.

Близилась ночь, и мы решили заночевать там, где остановились, с тем чтобы
утром, подкрепившись сном и съев за один присест весь наш запас пищи, либо
спуститься как-нибудь в долину, либо погибнуть, сорвавшись в бездну.

Я и теперь с содроганием вспоминаю, как мы устроились тогда на ночлег.
Над самым водопадом, на небольшом каменном уступе, обдаваемом снопами брызг,
застрял ствол дерева, занесенный туда, наверное, во время паводка. Он
держался прислоненный к обрыву, нижним концом упираясь в край уступа. Мы
уложили на него трухлявые обломки веток, в изобилии валявшиеся поблизости,
сверху навалили листьев и под этим скатом-укрытием приготовились ждать
наступления утра.

В ту ночь неумолчный грохот водопада, жалобный вой ветра в вершинах
деревьев, шум дождя и глубокая, беспросветная тьма совсем подавили меня.
Промокший, голодный, истерзанный мучившими меня болями, я скрючился на
земле, без сил и без воли к сопротивлению, и даже мой товарищ поддался
воздействию мрака и безнадежности и за всю ночь едва ли произнес два слова.

Наконец забрезжил рассвет, и мы, восстав с нашего жалкого ложа, размяв
затекшие руки и ноги и съев весь оставшийся у нас хлеб, приготовились к
последнему спуску.

Сколько раз мы оказывались на волосок от гибели, какие фантастические
трудности преодолевали - всего этого я описывать не буду. Достаточно
сказать, что после многих мучительных трудов и жестоких опасностей мы с
Тоби, живые и относительно невредимые, очутились наконец в той самой долине,
которая пять суток назад пленила нас своей роскошной панорамой, под тем
самым обрывом, с которого она тогда вдруг открылась нашему взору.

- 10 -

Первой нашей заботой было найти, где растут плоды, которых здесь должно
быть в избытке.

Тайпи или Хаппар? Что нас ждет: ужасная смерть от рук кровожадных
людоедов или радушный прием миролюбивых дикарей, - бесполезно, да и поздно
сейчас было размышлять о том, что все равно должно скоро разъясниться.

Этот конец долины показался нам необитаемым. Он весь был покрыт густыми
непроходимыми зарослями, и в них не видно было ни одного из тех деревьев, на
плоды которых мы так твердо рассчитывали. И мы зашагали вниз по течению
ручья, обшаривая глазами его заросшие берега.

Мой товарищ, хотя замысел спуститься в долину принадлежал ему, стал
проявлять осторожность, которой я от него никак не ожидал. Он предложил,
чтобы мы, как только найдем съедобные плоды, остались возле них в этом
необитаемом конце долины, где нам меньше угрожает встреча с местными
жителями, кто бы они ни были, и не двигались дальше, пока достаточно не
отдохнем и не окрепнем. Потом, запасшись необходимым количеством провианта,
мы легко сможем перебраться в Нукухиву, дождавшись того времени, когда будем
уверены, что наш корабль уже ушел.

Но я не согласился с его планом, каким бы разумным он ни представлялся на
первый взгляд. Не зная местности, мы не нашли бы дороги на Нукухиву - я
напомнил Тоби наши только что окончившиеся мучительные скитания. Словом, я
утверждал, что раз уж мы решили спуститься в долину, то должны довести дело
до конца и встретиться с ее обитателями, кто бы они ни были, тем более что у
нас и выбора-то не было, нам оставалось только ввериться их гостеприимству;
что до меня лично, объявил я, то мне необходим кров и отдых, без этого я
совершенно неспособен к новым испытаниям, вроде тех, что мы только что
перенесли. И с этим Тоби не мог не согласиться.

К нашему удивлению, сколько мы ни шли, справа и слева от нас тянулись все
те же непроходимые чащи. Но я был уверен, что рано или поздно начнутся
прогалины, и сговорился с Тоби, что мы будем высматривать, каждый со своей
стороны, просветы в кустах, малейшие намеки на тропинку или что-нибудь еще,
говорящее о присутствии туземцев.

Какими настороженными, жадными взорами пронизывали мы тенистые заросли! С
каким замирающим сердцем шли вперед, понимая, что в любой момент нас может
приветствовать из засады дротик затаившегося дикаря. Наконец мой товарищ,
остановившись, указал мне на узкий просвет в листве. Мы свернули и вскоре по
едва приметной тропе вышли на поляну, в дальнем конце которой росло
несколько деревьев под местным названием аннуи, приносящих, как мы знали,
сочные чудесные плоды.

Мы со всех ног бросились через поляну. Странная это была гонка: я с горем
пополам тащился, хромая и припрыгивая, как дряхлый инвалид, а Тоби несся
вперед, словно гончий пес. Он в три прыжка очутился под деревом, на котором
висело несколько плодов, но, к великому нашему сожалению, они оказались
сильно перезрелыми; кожура растрескалась, и сердцевина поклевана птицами.
Тем не менее мы тут же их съели, и божественный нектар не показался бы нам
вкуснее.

Потом мы огляделись, не зная, в какую сторону направить дальше шаги.
Тропа, приведшая нас сюда, кончилась. Подумав, мы решили свернуть в рощу,
зеленевшую невдалеке, но, не пройдя и сотни ярдов, я остановился как
вкопанный: на опушке валялся зеленый молодой побег хлебного дереза, с
которого, как видно, только что содрали нежную кору, - он был еще мокрый от
сока, и казалось, его сию минуту бросили на землю. Я молча протянул Тоби
этот неоспоримый знак близости туземцев.

Деревья росли здесь довольно густо. Через несколько шагов я увидел на
земле целую связку таких же побегов, схваченных узкой полоской коры. А что,
если ее бросил здесь какой-то бродивший в одиночестве дикарь, спугнутый
нашим появлением и поспешивший прочь оповестить о нем своих соплеменников?
Кто он, тайпиец или хаппарец? Однако отступать было поздно, и мы медленно
двинулись дальше. Тоби шел впереди, бросая по сторонам под

деревья
настороженные взгляды. Вдруг я увидел, что он отпрянул назад, словно
ужаленный змеей. Упав на колени, он одной рукой

сделал

мне

знак
остановиться, а другой раздвинул пышные ветви, загораживавшие от него
какой-то необыкновенно интересный вид.

Я пренебрег его молчаливым запретом и, быстро подойдя туда, где он
притаился, разглядел сквозь густую листву две человеческие фигуры: они
стояли рядом, почти скрытые зеленью и совершенно неподвижные. Очевидно, они
раньше заметили нас и спрятались в чаще.

Я сразу же принял решение. Выпустив из рук палку, я раскрыл сверток, в
котором лежали захваченные нами с корабля вещи, и, развернув и перекинув
через руку кусок пестрой ткани, вышел из кустов. Тоби я велел следовать за
собой и, в знак миролюбия размахивая над головой зеленой веточкой, двинулся
к стоявшим в отдалении людям.

Это оказались юноша и девушка, тонкие, стройные и совершенно нагие, если
не считать узких поясов из древесной коры, с которых впереди и сзади свисали
красные листья хлебного дерева. Одна рука юноши лежала на плечах девушки,
скрытая ее густыми волосами, в другой он держал ее руку. Так они стояли бок
о бок, наклонив голову, настороженно прислушиваясь к звуку наших шагов и
выставив вперед одну ногу, вот-вот готовые сорваться с места и убежать.

Чем ближе мы подходили, тем явственнее становилась их тревога. Опасаясь
их спугнуть, я остановился и стал делать им знаки приблизиться самим и
принять от нас подарки. Они не пошевелились. Тогда я произнес несколько
известных мне слов на их языке, не рассчитывая быть понятым, но надеясь
показать им хотя бы, что мы не с неба свалились. И действительно, они как
будто слегка успокоились, и я сделал еще несколько шагов, одной рукой
протягивая им ткань, а в другой держа ветку. Они так же медленно отступали.
Но в конце концов они подпустили нас к себе настолько, что мы смогли
набросить им на плечи наш кусок ситца, давая им понять, что он теперь
принадлежит им, и всевозможными жестами выражая наше к ним глубочайшее
расположение.

Они стояли как зачарованные, пока мы из сил выбивались, чтобы внушить им,
что нам от них нужно. Тоби разыграл перед ними целую пантомиму: он разевал
рот до ушей, совал себе в глотку пальцы, скрежетал зубами и вращал глазами,
так что испуганная парочка, наверное, сначала решила, что два белых людоеда
готовятся их сожрать. Потом они как будто поняли, чего мы хотим, но
готовности выполнить наши пожелания не выказали. Тут вдруг хлынул дождь, и
мы стали жестами просить, чтобы нас отвели куда-нибудь, где можно укрыться
от непогоды. Они поддались на наши бессловесные уговоры, но, идя впереди
нас, весьма недвусмысленно проявляли страх, то и дело озираясь, разглядывая
нас и следя за каждым нашим движением.

- Ну, Тоби, Тайпи или Хаппар? - спросил я, шагая вперед.

- Разумеется, Хаппар, - ответил мой друг уверенным тоном, пытаясь скрыть
свои собственные сомнения.

- Ладно, сейчас увидим, - сказал я и, нагнав наших проводников, произнес
вопросительным тоном оба эти имени, указывая пальцем в долину. Необходима
была ясность, и немедленно. Но они в ответ принялись безо всякого выражения
повторять вслед за мной эти два слова, и я был совершенно сбит с толку (уже
впоследствии мы узнали, сколько было в этом сознательного коварства).

Желая во что бы то ни стало узнать, что нас ждет, я не отступался и
выговорил с вопросительной интонацией два слова: "Хаппар" и "мортарки", из
которых второе примерно равнозначно слову "хороший". Тут мои собеседники
многозначительно переглянулись и выразили на лице недоумение. Но когда
вопрос был повторен, они, посовещавшись, к великой радости Тоби, ответили