Наконец один солдат медленно повернул голову и щека его оказалась между
ног девушки. Он благосклонно улыбнулся сторожу.
голову, чтобы смотреть на девушку.
почесала у него за ухом. Они не заметили, как сторож убрался восвояси.
-==ГЛАВА XV==-
Собака лежала на боку, а Мак держал на клеще тряпочку, густо смоченную
горькой солью. Между ее ног копошились крупные, толстые щенки, тыкались
в шерсть носами, ища соски, а сука глядела в лицо Маку, как будто хотела
сказать: "Видишь вот, как оно? Я ему пыталась объяснить, но он не
понимает".
пора прикармливать. У нее мало молока, и щенята просто растерзают ее.
других утопить. Но я так занят хозяйством. Теперь мало кто любит
охотничьих собак, то есть с которыми охотятся на дичь. Заводят одних
пуделей, боксеров да доберманов-пинчеров.
знаю, что случилось с людьми. Но ведь вы не станете их топить, сэр?
меня голова кругом. Ее избрали в Ассамблею от нашего округа, а между
сессиями она ездит с лекциями. Когда она дома, она все время читает и
составляет законы.
одиночество,- сказал Мак и, взяв в руки барахтающегося тупорылого щенка,
прибавил: - Бьюсь об заклад, я смог бы вырастить из такого щенка
отличную суку. Я, знаете ли, держу только сук.
голову.
пойнтерах.
хозяйка в отлучке - открытые консервные банки, сковородка с кружевам
белка, оставшегося от яичницы, хлебные крошки на столе, открытый ящичек
с дробью на хлебном коробе - все вопияло об отсутствии женщины; белые же
занавески, застланные бумагой полки, два маленьких полотенца на вешалке
говорили о том, что вообще-то в доме женщина есть. Подсознательно все
были рады, что эта женщина сейчас отсутствует. Женщины, которые
застилают полки бумагой и вешают на кухне два полотенчика, питают
инстинктивное недоверие и неприязнь к людям, подобным Маку и его
друзьям. Эти женщины знают, что от таких исходит самая большая угроза
домашнему очагу, так как они стоят за свободу, праздность, приятельство
и созерцание в противовес аккуратности, порядку и приличию. Они были
рады, что хозяйки не было.
появились здесь, чтобы оказывать ему благодеяние. Он уже не хотел, чтобы
они очистили его владения. И он неуверенно спросил:
достойно ли принять подобное предложение.
научной работы.- И тут же прибавил, испугавшись, что его слова будут
приняты за чистую монету.- Но видя ваше искреннее расположение, я лично
не откажусь пропустить по маленькой. А ребята пусть решают сами.
взял фонарик и спустился в погреб. Было слышно, как он двигает там
что-то тяжелое; поднялся он наверх, держа в руках пятигаллонный дубовый
бочонок. Поставил его на стол и сказал:
спрятал его. А сейчас подумал, не попробовать ли, как оно у меня
получилось. Виски довольно старое. Я совсем забыл про него. Дело в том,
что моя жена...
Капитан выбил из бочонка дубовую пробку и снял с полки, покрытой бумагой
с фестонами, стаканы на всю братию. Нелегкое дело налить в стакан
немножко виски из пятигаллонного бочонка. И каждый получил полстакана
прозрачной коричневой влаги. Вежливо подо- ждали капитана, хором
воскликнули "со знакомством" и поднесли стаканы к губам. Проглотили,
прищелкнули языками, облизнули губы, и в глазах появилось неземное
выражение. Мак заглянул в стакан и точно увидел на дне священные
письмена; возвел глаза к небу и, глубоко вздохнув, произнес:
пробовал.
ли еще чуть-чуть?
отлить в кувшин. А то еще расплещется.
длину и в глубину четыре фута. Берега его заросли густой, мягкой травой,
вода в пруд текла из реки по большой канаве, а с другой стороны по
нескольким канавкам устремлялась в сад. Лягушки там были, прорва
лягушек. Их кваканье заполонило ночь, они стрекотали, верещали,
булькали, гремели. Они воспевали месяц, звезды, колыхание трав.
Рассыпались любовными руладами, бросали вызов соперникам... Люди
тихонько подкрадывались во тьме. Капитан нес почти полный кувшин виски.
Охотники сжимали в руке по стакану. Капитан дал каждому исправный
фонарик. Хьюги с Джонсом несли мешки из дерюги. Вот уже пруд совсем
близко. И тут наконец лягушки услышали их. Только что воздух гремел от
лягушачьих трелей, и вдруг воцарилась глубокая тишина. Мак, ребята и
капитан сели на траву последний раз хлебнуть самую малость и обсудить
план кампании. План отличался размахом и смелостью.
должно быть, неоднократно охотились на лягушек. За этот немалый срок
сложились неписаные правила охоты. Человек, вооруженный сетью, луком,
копьем или ружьем, неслышно, как ему кажется, ползет к лягушкам.
Согласно правилам, лягушки сидят тихо, тихо и ждут. Ждут до последнего.
За долю секунды до того, как брошена сеть, пущено копье, нажат курок,
лягушки хором бултыхаются в воду и плывут на дно, уповая на то, что
человек уйдет. Так было всегда. И лягушки надеются, что так оно будет и
впредь. Случалось, конечно, что сеть падала слишком быстро, копье
попадало в цель, ружье не давало осечки, и какой-то бедной лягушке
приходил конец. На это лягушки не обижались: ведь охота велась
по-честному, а на охоте смерть в порядке вещей. И наши лягушки
представить себе не могли, какое коварство задумал против них Мак. Не
могли вообразить размеров надвигающейся катастрофы. В ночной тиши
вспыхнули фонарики, затопали ноги, завопил не своим голосом невидимый
противник. Лягушки, как одна, бултыхнулись в воду и без памяти пошли на
дно. Тогда враги, построившись цепью, вступили в воду; они топали,
прыгали, плясали, баламутили воду и неотвратимо продвигались вперед.
Лягушки в панике покинули укромные закутки на дне и бросились удирать от
этих ножищ, а ножищи наступали! Лягушки - отличные пловцы, но у них
совсем нет терпения. Они плыли вперед, плыли, пока передние не
наткнулись на берег. Началось столпотворение, задние напирали и лезли на
передних. А охотники были уже совсем близко; тогда несколько обезумевших
лягушек повернули назад, навстречу явной гибели, но между но - о чудо! -
оказались просветы, лягушки ринулись в них и спаслись! Большинство же
решило навсегда покинуть родной пруд и отправиться на поиски нового
жилья, нового отечества, где подобные безобразия немыслимы. Отчаявшиеся,
возмущенные до глубины души лягушки - большие и маленькие, зеленые и
бурые, лягушки-дяди и лягушки-тети волна за волной выплескивались на
берег, прыгали, спотыкались, ползли, путались в траве, задевали друг
друга, маленькие вскакивали на больших. И тут - ужас, кошмар! - их
настиг свет фонариков. Двое мужчин нагнулись и стали собирать их, как
клубнику с грядки. Тем временем вражеская цепь вышла из воды и отрезала
отступление. Теперь уже собирали лягушек, как выкопанный картофель.
Десяток за десятком падали они в разверстые мешки. И скоро мешки были
полны обессилевших, перепуганных, утративших иллюзии квакушек, мокрых,
несчастных, всхлипывающих. Кое-кому все же удалось спастись, да и в
пруду осталось десятка полтора. Но никогда еще в лягушачьей истории не
было катастрофы подобных масштабов. Считать их не считали, но было их,
наверное, пять или шесть сотен. Довольный Мак завязывал мешки. Все
промокли до нитки, в воздухе уже повеяла предутренняя прохлада. И перед
тем как идти домой, выпили еще самую малость - упаси бог схватить
простуду.
в долгу у Мака и его друзей. Немного позже в кухне вспыхнули занавески,
их удалось загасить хозяйкиными полотенчиками. Капитан просил гостей
из-за этого не расстраиваться, он почел бы за честь, спали они весь его
дом.
Редкостная. Ей надо было родиться мужчиной. А если бы она родилась
мужчиной, я бы на ней не женился.