Чтение 14–й страницы книги ~Длинный путь~

Темный силуэт метнулся к обочине за вездеходом (Гэррети и не заметил,
когда вездеход нагнал их) и скрылся в лесу. Залп. Кусты ежевики
затрещали под тяжестью упавшего в них тела. Солдаты выволокли за ноги
невезучего беглеца - темнота скрыла его имя.

Гармошка заиграла что-то насмешливое, потом голос Колли Паркера велел
ей заткнуться. Стеббинс сзади засмеялся. Гэррети вдруг почувствовал
ненависть к Стеббинсу. Как он смеет смеяться над смертью? Этого можно
ожидать разве что от Барковича. Баркович обещал сплясать на могилах, и в
его распоряжении уже шестнадцать.

"Сомневаюсь, что у него хватит на это сил", - подумал Гэррети.

Острая боль пронзила правую ногу. Мускулы свело, потом отпустило. С
бьющимся сердцем он ждал повторения судороги, но она не повторилась.

- Я больше не могу, - простонал Олсон. Его лицо висело в темноте, как
белая маска. Никто ему не ответил.

Темнота. Проклятая темнота. Они все похоронены в ней заживо. До
рассвета целая вечность, и многие из них его не увидят. Может быть, все.

Все они задохнутся здесь, под шестью футами темноты, крича и царапая
сломанными ногтями крышки своих гробов. Священник наверху будет
,.-.b.--. !c!-(bl молитвы, а скорбящие родственники - шаркать ногами,
торопясь на свежий майский воздух. И скоро они услышат шелест мириадов
червей и жуков, спешащих к ним...

"Я схожу с ума", - подумал Гэррети.

Ветерок прошелестел по ветвям сосен.

Гэррети повернулся задом и помочился. Гаркнесс сопел на ходу: похоже,
уснул. Гэррети вдруг стал слышать все, самые тихие звуки окружающей его
жизни. Кто-то жевал; кто-то сморкался; кто-то тихо кого-то о чемто
спрашивал. Янник еле слышно напевал.

- Зачем я ввязался в это? - безнадежно спросил Олсон, вторя недавним
мыслям Гэррети. - Зачем я согласился?

Никто не ответил. Как будто Олсон уже был мертв. Еще одно пятно
света.

Они прошли кладбище, темную церковь и ступили на улицу еще одного
городка.

В деловой части собрались посмотреть на них человек десять.

Они приветствовали проходящих, но непривычно тихо, словно боясь
разбудить соседей. Самым молодым среди них был мужчина лет сорока в
очках без оправы.

Гэррети развеселило, что ширинка у мужчины была почему-то
расстегнута.

- Давай-давай! Молодцы! - тихо выпевал он, маша им пухлой белой
ладонью.

Они прошли мимо перекрестка, где сонный полицейский удерживал
громадный грязный трейлер, и городок кончился - как прочитанный рассказ
Ширли Джексон.

- Посмотри на этого типа, - тронул его за плечо Макфрис.

"Тип" оказался высоким парнем в зеленом плаще. Он шел, все время
раскачиваясь и держась руками за голову. Раньше они почему-то его не
видели... Или это темнота так изменила лица.

Парень запутался в собственных ногах и едва не упал. Гэррети и
Макфрис зачарованно следили за ним минут десять, забыв про собственную
усталость. В конце концов он упал и получил предупреждение. Гэррети не
думал, что парень сможет встать, но он встал и пошел. На плаще у него
был номер 45.

- Что с тобой? - прошептал Олсон, но парень, казалось, не слышал.

Гэррети уже заметил, что многие из них ничего не видят и не слышат.
Ничего, кроме дороги. Как будто идут по канату над черной бескрайней
бездной.

- Как тебя зовут? - спросил он, но парень опять не ответил.

Внезапно Гэррети начал спрашивать его снова и снова, повторяя одно и
то же, лишь бы не оставаться наедине с этой молчащей пустотой. - Как
тебя зовут? Как тебя зовут? Кактебязовуткакте...

- Рэй, - Макфрис потянул его за рукав. - Он не отвечает. Пит, я хочу
знать его имя - пусть скажет...

- Не трогай его, - тихо сказал Макфрис. - Он умирает.

Парень под номером 45 упал снова, на этот раз лицом вниз. Когда он
поднялся, лицо его было в крови. Все услышали, как ему объявили
последнее предупреждение.

Они прошли через проем еще большей темноты - железнодорожный переезд.

Когда они вышли, Гэррети с радостью увидел впереди длинный, пологий
спуск. 45-й упал в последний раз. Прогрохотали выстрелы. Гэррети решил,
что его имя уже не имеет никакого значения.

Глава 6

"Теперь соревнующиеся находятся в изолированных кабинах".

Джек Берри

Полчетвертого утра.

Рэю Гэррети это время показалось самой длинной минутой самой длинной
в его жизни ночи. Это была мертвая точка, пик отлива, когда море
отступает, оставляя на песке разбитые бутылки, ржавые жестянки из-под
пива, использованные презервативы и поросшие зеленым мхом скелеты в
клочьях одежды.

После парня в зеленом плаще выписали пропуск еще семерым. Около двух
часов трое выбыли почти одновременно - как сухие листья, сдутые осенним
ветром. Они прошли 75 миль и лишились двадцати четырех участников. Но
это было неважно. Важным была мертвая тишина. Снова прогремели выстрелы,
и кто-то упал. На этот раз лицо было знакомым - Дэвидсон, номер 8, тот
самый, что когда-то на пикнике "подержался" за толстую тетку. Гэррети
только миг смотрел на бледное, залитое кровью лицо Дэвидсона и быстро
отвел глаза. Теперь он почти все время смотрел на дорогу. Иногда белая
полоса была четкой, иногда казалась разорванной, а иногда двоилась, как
лыжный след. Он удивлялся, как люди могут весь год ездить по этой дороге
и не видеть этих выписанных белым иероглифов жизни и смерти. Или они
видят?

Асфальт зачаровывал его. Как, должно быть приятно сесть на него.

Сначала присесть, слыша хруст в коленях. Потом протянуть вперед руки
и коснуться прохладной шершавой поверхности. Потом сесть на задницу,
чувствуя, как ноги освобождаются от тяжести твоих ста шестидесяти
фунтов... А потом лечь, глядя на колышущиеся вокруг деревья и на
волшебные огоньки звезд... Лежать, не обращая внимания на
предупреждения, и ждать...Ждать... Да.

Слышать, как участники проходят мимо, расступаясь в священном ужасе.

Слышать их шепот: "Это Гэррети, смотрите, сейчас ему выпишут
пропуск!"

Может быть, смех Барковича. Потом лязгнут затворы карабинов... Он
заставил себя оторвать взгляд от дороги и посмотрел на горизонт,
выискивая там лучи рассвета. Конечно же, там было темно.

Они миновали еще два или три городка, пустых и темных. С полуночи им
встретилось не больше трех десятков людей, того типа, что каждый Новый
год мрачно ждут, когда стрелка часов достигнет двенадцати. Остальные три
часа были сплошным полусном-полубдением, полным кошмаров. Гэррети
вгляделся в лица окружающих, не узнавая их. Его охватила иррациональная
паника.

- Пит, это ты? - он коснулся плеча идущего рядом. Тот недовольно
сбросил его руку, не оглядываясь. Обычно слева от него шел Олсон, а
справа Арт Бейкер, но теперь слева не было вообще никого, а парень
справа выглядел гораздо круглее Бейкера.

Он сошел с дороги, и его окружили какие-то подростки-хулиганы.

Они охотились за ним специально, вместе с солдатами, собаками и
Эскадроном... Облегчение волной накатило на него. Это Абрахам там,
впереди.

Конечно, это он. Как его можно с кем-то спутать?

- Абрахам! - прошептал он. - Ты что, спишь? Абрахам что-то прошептал.

- Я спрашиваю, ты спишь?

- Да, чертов Гэррети, отстань... Все-таки он здесь, с ними. Чувство
потери ориентации исчезло.

Кто-то впереди получил третье предупреждение, и Гэррети подумал: "У
меня ведь их нет! Я могу посидеть полминуты! Или даже минуту! Я могу..."
Да. Ты можешь умереть.

Он вспомнил, что обещал матери, что они с Джен увидят его во
Фрипорте.

Тогда он дал это обещание легко, почти машинально. В девять часов
вчерашнего дня Фрипорт казался чем-то далеким, из другого мира. Но
теперь это была уже не игра, и ужасающе реальной выглядела перспектива
отправиться во Фрипорт на паре кровоточащих обрубков, вместо ног.
Застрелили еще кого-то... На этот раз впереди. Плохо целились, и
несчастный какое-то время хрипло кричал, пока следующая пуля не заткнула
ему рот. Без всякой причины Гэррети подумал о ветчине и едва не
захлебнулся от тяжелой, вязкой слюны. Он думал - много это или мало,
двадцать шесть выбывших на семьдесят пятой миле Длинного пути.

Голова его медленно склонилась на грудь, и ноги понесли его вперед
сами по себе. Он думал о похоронах, на которых побывал в детстве.
Хоронили Урода д'Алессио. Конечно, его звали вовсе не Урод, а Джордж, но
так его называли все мальчишки за то, что у него были выпученные, как у
рыбы, глаза... Он помнил, как Урод топтался возле бейсбольной площадки -
вечный запасной, - пытаясь попасть в команду. Его выпученные глаза
безнадежно метались от одного капитана к другому, как у зрителей на
теннисном матче.

Когда его все же брали, его ставили туда, где он не мог особенно