Чтение 14–й страницы книги ~Зеленые цепочки~

сильнее гудело в ушах. Протянув руки вперед, снова бросился он в сторону,
наткнулся на скамейку и забрался на нее с ногами. Ноги успели закоченеть в
холодной воде. Однако теперь он немного успокоился. Он вспомнил, как попал
сюда, вспомнил, что где-то здесь находится ракетчица и что - живую или
мертвую - он обязан ее найти. И странно! Как только страх начал проходить,
гул в ушах постепенно затих, и он услышал звуки. По-прежнему с перерывами
кричала женщина; "Оленька! Оленька!", а ближе к нему бормотала другая. Кроме
того, Степка начал различать новые звуки... То были стоны, и доносились они
из разных мест. Вдруг он услышал голоса людей, - правда, приглушенные, еле
доносившиеся к нему. Степка затаил дыхание и разобрал слова.

- Вода поднялась. Нас затопит...

- Надо попытаться самим...

- Будь они трижды прокляты!..

- Главное - без паники... Слышите, стучали... Сердце у Степки радостно
забилось. Он не один.

- Дяденька-а! Где вы? - крикнул мальчик, и голос его был уже не такой
глухой.

В ответ раздался стон. Степка сунул руку в карман, фонарик оказался на
месте. Свет полосой скользнул по груде тел, лежавших в самых невероятных
позах на скамейках и друг на друге. Под ногами блеснула черная вода. Из воды
торчали руки и словно хотели схватить Степку за полы его пальто. Он невольно
попятился к стенке.

- У кого фонарь? Эй! - услышал он мужской голос.

- У меня! Я тут! Где вы? - крикнул Степка.

- Иди сюда...

- Куда? Тут вода глубокая...

- Свети мне... На меня свети... В полосе света Степка увидел
пробирающегося к нему мужчину.

- Вниз свети, зачем же ты в лицо?.. Вот. Ты ранен?

- Не знаю... Только в ушах гудит очень...

- Контузило... Подожди-ка... Еще живая. Захлебнется, пожалуй.

В двух шагах от Степки он склонился над женщиной, лежавшей в воде, и
приподнял ее.

Это была ракетчица. Голова ее беспомощно откинулась назад.

- Держите ее, дяденька... Я помогу, - сказал Степка и спустился в
холодную воду.

- Фонарь не урони, - предостерег мужчина. - Без фонаря совсем плохо.

Ракетчица сопротивлялась, когда они ее понесли. Бессознательно она
цеплялась за все, что попадало ей под руки, и они с трудом добрались до
соседнего подвала. Здесь взрыв произвел меньшее разрушение, и жертв было
немного.

Около стены были составлены уцелевшие кровати, на них лежали скамейки,
образуя помост. Забравшись на эту площадку, люди жались друг к другу,

Ракетчицу положили с краю помоста. Какая-то женщина стала приводить ее в
чувство, растирая виски и хлопая по щекам.

Фонарик свой Степка отдал мужчине.

У стенки кто-то заплакал.

- Опять слезы?.. Товарищи, мы же условились. Главное - без паники, -
сказал мужчина.

- И без того воды много, - неожиданно сказала женщина, возившаяся с
ракетчицей.

- Сильно прибыла?

- Если так будет прибывать, то часов на десять хватит.

- А за десять часов можно новый дом построить...

- Стучат... стучат!

Наступило молчание, и Степка ясно услышал глухой стук за стеной. Там
работали дружинники, разбирая завал.

- Им надо ответить, - сказал Степка.

- Стучали уж, - хрипло ответил кто-то. - Вопрос в том, успеют ли
раскопать нашу могилу, пока нас не затопит?

- Конечно, успеют, - уверенно сказал мужчина. Снова наступило молчание, и
только где-то в глубине подвала по-прежнему выкрикивал высокий женский
голос: "Оленька! Оленька!"

- Чего она кричит? - тихо спросил Степка. - С ума сошла...

В это время ракетчица пришла в себя и села на краю помоста. Она
оглянулась по сторонам и со стоном закрыла лицо руками.

- Успокойтесь. Вы живы... и, кажется, целы, - ласково сказал мужчина,
похлопав ее по руке. Затем он повернулся к Степке: - Послушай, паренек,
фонарик твой я заберу, а то спички кончились.

- Возьмите, дяденька, - сказал Степка. Ему ужасно нравился этот спокойный
и дельный человек.

- Пойду искать. Там еще много живых.

- Я пойду с вами... Я врач, - сказала женщина, возившаяся раньше с
ракетчицей, и прыгнула в воду.

Когда они скрылись в другом отделении подвала, наступила темнота и
напряженное молчание.

15. В БЕРЛОГЕ ВРАГА

Мишка пошевелился, и собака сердито заворчала. Положение создалось
скверное. Он слышал, как собака бегала вокруг машины, скребла когтями по
борту.

- Грумик! Грумик! - ласково позвал он, но в ответ собака залилась злым
лаем.

- Чтоб ты сдох! - выругался шепотом Мишка.

Собаки он не видел, но по тому, что она доставала передними лапами борт
грузовика, понял; какого роста этот Грумик. Лай его тоже говорил, что играть
с Мишкой он не собирался. Время тянулось мучительно долго, и Мишка продрог
до костей.

Наконец хлопнула дверь на крыльце, и женский голос позвал:

- Грумик, иди домой!

Лай сменился довольным повизгиванием, но сейчас же собака бросилась к
грузовику и снова залаяла.

- Что ты там нашел, Грумик?

Снова повторился визг и грозный лай в сторону машины. Видимо, женщина
поняла собаку и, встревоженная, ушла в дом. Скоро двери хлопнули вторично, и
во двор с лампой в руках вышел шофер. Жена его стояла с ним рядом. Мишка
лежал не дыша, притаившись в углу кузова, но это ему не помогло.

- Что он? Крысу учуял?

- Нет. Ты посмотри, Сеня. Он бы так лаять не стал.

- Ну, хорек забрался. Что там, Грумик? Ищи! Грумик царапал лапами по
борту.

- Ну-ка, подержи лампу, Катя. Едва лишь шофер встал на подножку и
заглянул в кузов, как сразу увидел съежившегося мальчика.

- Верно! Тут кто-то есть... Эй, гражданин! - толкнул он в спину
скорчившегося Мишку.

Притворяться дальше было бесполезно, и Мишка нехотя поднялся.

- Ты как сюда попал?.. Постой, постой... Свети-ка на него, Катя. Э-э-э!
Да это знакомый! Как же это ты с Петроградской стороны сюда угодил?

- А я с вами приехал.

- В гости? - басил добродушно шофер, помогая Мишке выбраться. - Вылезай,
коли в гости приехал, проходи в горницу... Нельзя, Грумик!

Он пропустил Мишку вперед себя на крыльцо и запер за собой дверь.

- Садись, гость, - сказал шофер, указав на табуретку, а сам прошел в
конец комнаты к столу, на котором стояла еда, пустая пол-литровая бутылка
из-под водки и шипел самовар.

Очутившись в теплой, чистенькой комнате, Мишка стал дрожать, и чем
дальше, тем больше, так что через две минуты у него зуб на зуб не попадал.

Жена шофера хмуро смотрела на лихорадящего мальчика и, ни слова не
говоря, села напротив.

- Зачем ты приехал? - спросил шофер, принимаясь за прерванный ужин.

- А я сам но знаю, - еле выговорил Мишка. Хотя его знобило, но голова
была ясная, и он не терялся.

- Как это сам не знаешь? Как тебя зовут?

- Степка, - на всякий случай соврал Мишка, вспомнив своего приятеля,
дежурившего сейчас где-то на Петроградской стороне.

- Степка?.. Ты рассказывай, рассказывай.

- Сеня, ты погляди, как он замерз. Трясется, бедный, даже смотреть
страшно, - с жалостью сказала женщина.

- Ничего, это ему на пользу. Отогреется.

- Дать ему чаю горячего?

- Не надо. Пускай сначала скажет, зачем приехал.

Наступило молчание. Мишка сжал зубы и, затаив дыхание, напряг все
мускулы, отчего сразу перестал трястись, и только где-то внутри, под
ложечкой, осталась неприятная дрожь.

Собака лежала около хозяина и, положив лапы, смотрела на мальчика. Шофер
громко чавкал и тоже не спускал глаз с гостя. Покончив с едой, он подошел к
жене и, обняв ее за плечи, сел рядом на один стул.

- Ну так что? Будешь говорить?

- А чего говорить?

- Зачем ты приехал?

- Да так... прицепился, значит, хотел к дому подъехать, а потом машина
шибко поехала, я и побоялся соскочить... Ну и, значит, заехал, сам не знаю
куда... - сказал он, глядя ясными глазами прямо в лицо шоферу.

Объяснение было настолько правдоподобным, что шофер задумался. Ему ли не
знать ленинградских мальчишек! Прицепившись к трамваю, к троллейбусу, к
грузовику, они не пропустят удобного случая бесцельно прокатиться в любом
направлении. Можно сказать с уверенностью, что если бы им удалось пробраться
на аэродром, то и тут они, ни секунды не задумываясь, уцепились бы за шасси
первого поднимавшегося самолета. Но тут случай был особый. Мишка относил