Чтение 14–й страницы книги ~Тарантул~

- А ты знаешь, какой у меня процент ожога? Трех процентов не хватило до
критического. Хоронили бы с музыкой, - с заметной гордостью проговорил Вася.
- И глубокие есть... на руках прямо до кости.

- Ладно, не хвастай. Мы знаем, - сказал Степа.

- Ты молодец! - похвалил Миша. - Поправляйся скорей. У меня дело будет.

- А какое?

- Дядя Ваня... - многозначительно сказал Миша и при этом оглянулся по
сторонам.

"Дядя Ваня". В этих двух словах было заключено так много смысла и они
были насыщены такой героической романтикой, что Васька невольно сделал
движение. Мгновенно сильная боль отразилась в глазах, а сквозь стиснутые
зубы вырвался глухой стон.

- Ты что?.. Ты не очень, Вася... - с тревогой сказал Миша. - Лежи
спокойненько...

- Больно, Вася? - спросил Степа.

- А ты думаешь, нет? - с раздражением прошептал раненый. - Попробуй сам
заживо гореть, тогда узнаешь...

Скоро боль утихла, и Вася снова заговорил спокойно. Он заметил под
халатом на Степе галстук.

- А ты чего "гаврилку" нацепил, Степа?

- Он теперь у нас зафрантил. Новый костюм купил и ходит по улице без
пальто. Задается.

- Ничего я не задаюсь, - обиделся Степа.

- А зачем без пальто ходишь? Холодно же...

- Пальто в починке; а далеко ли до магазина сбегать, - оправдывался
Степа.

- Ладно. Мы не маленькие, - не унимался Миша. - Нас не проведешь. Я тебе
скажу, Вася, в чем дело. В магазине... знаешь, в "красных кирпичиках",
девочка есть, ученицей поступила... Понимаешь? Вот он для нее и вырядился.

- Ну и врет... ну и врет! - сильно покраснев, запротестовал Степа. - Не
слушай его, Вася. Это он нарочно выдумывает.

- А чего ты покраснел? - спросил Вася.

- Что?

- Покраснел почему?

- Разве покраснел?.. У вас тут жарко. Халаты, что ли, греют, - небрежно
сказал Степан и, поправив халат, повел плечами, словно на нем была тяжелая
шуба.

Смущение Степы говорило само за себя. Над ним часто подшучивали и раньше,
но всегда он был спокоен. И вдруг смутился. Значит, Мишина шутка попала в
цель.

Под перекрестным огнем насмешливых взглядов Степа смущался все больше и
всячески старался показать, что шутка ничуть его не обидела. Он стал
внимательно разглядывать потолок, стены, соседние кровати. Чтобы не видеть
комичных усилий друга и не расхохотаться, Васе пришлось закрыть глаза. Миша
тотчас же толкнул локтем в бок Степу и, кивнув головой на раненого, встал.

- Довольно болтать, - тихо сказал он. - Нянечка не велела много... В
другой раз поговорим. Ты поправляйся, Вася... мы пойдем.

Вася взглянул на друзей и, с трудом удерживая смех, пояснил:

- Ничего, Мишка... Щека, понимаешь, засохла... смеяться не дает...
саднит.

- Повидались - и хватит.

- Степа, ты не сердись... Наклонись поближе, - попросил Вася и, когда
приятель присел возле изголовья, продолжал: - У меня к тебе просьба.
Сделаешь?

- Ясно, сделаю.

- Матка, понимаешь, одна, а я окна не утеплил. Надо фанерки к раме
прибить поплотней и газетой заклеить. Гвозди в столике...

- О чем говорить?.. Гвозди у меня есть.

- Так сделаешь, Степа?.. Холодно ей.

- Сегодня же сделаю.

- Ну спасибо, - закончил Вася, но не выдержал и продолжал: - Слушай... А
как ее зовут?

- Кого?

- А эту девочку... продавщицу?

- Ну что вы на самом деле выдумали! - с возмущением сказал Степа. - Мало
ли в Ленинграде продавщиц! Какое мне дело до них!

Начала разговора Миша не слышал, но, когда Степ" стал отрицать очевидною
истину, решил вмешаться.

- Подожди, подожди! А на прошлой неделе кто тележку тянул по Большому?
Пристяжкой.

- Какую тележку?

- С продуктами в "красные кирпичики".

- Ну так что?

- Ничего. Против фактов не попрешь, дорогой товарищ.

Теперь Степе ничего не оставалось, как только безнадежно махнуть рукой и
отойти от кровати. Отрицать было бесполезно. На прошлой неделе он
действительно помогал Кате везти в магазин продукты, и, значит, Мишка их
видел.

13. УТРОМ

Константин Потапыч проснулся, но не сразу сообразил, где находится.
Тепло, сухо, светло, и покрыт он не шинелью, а ватным одеялом. Спал он
крепко.

"Куда это меня занесло?" - подумал майор, вытирая ладонью губы.

Почувствовав гладкую кожу бритого подбородка, сразу все вспомнил. В
гостях! Вчера он якобы приехал в Ленинград с Большой земли и под фамилией
Мальцева остановился у знакомого химика. Как же его зовут? Сергей Дмитриевич
Завьялов. Сам хозяин в командировке, а здесь живут его дети: Коля и Аля.
Вечером он был в бане, потом побрился и около восьми часов лег спать.

А сколько сейчас?

Константин Потапыч вытащил из кармана пиджака, висевшего на стуле, часы и
посмотрел.

Батюшки! Одиннадцать! Сколько же он спал? Шестнадцать часов.

Пора вставать. Но ему дали отпуск до завтрашнего дня, и надо им
воспользоваться. Можно поваляться часок-другой. В кровати так тепло и
приятно.

В квартире полная тишина. Никаких признаков жизни. А ведь здесь он не
только затем, чтобы валяться на кровати. Иван Васильевич уговорил его пожить
с ребятами два дня и устроить им что-то вроде экзамена, посмотреть, как они
будут себя вести в его присутствии

"Ну что ж, пока все идет хорошо, - думал майор. - Встретили меня
сдержанно, но приветливо. Не смутились, не суетились. Коля проводил до бани
и ушел в училище, а Аля вечером напоила чаем. Хорошая девоч-ка!
Самостоятельная, заботливая. Настоящая хозяйка. Вот если бы и моя была
такой, - с грустью подумал Константин Потапыч, невольно сравнивая Алю со
своей избалованной, капризной дочерью, которая ничего не умела и не желала
делать. Сейчас она эвакуирована со школой и живет за Уралом. - Как-то она
там?"

Миша давно сидит над учебниками. Глаза бегают по строчкам, но из всего
прочитанного не запомнилось ни одного слова. Дверь в комнату приоткрыта, и
он напрягает слух, чтобы не пропустить момент, когда встанет гость.

Сколько же можно спать?

Томительно тянется время. Наконец скрипнула дверь и послышалось шарканье
ног. Гость прошел в ванную комнату. Плеск воды, фырканье доносились ясно.

"А что он делал в комнате, как одевался, этого было не слышно, - подумал
Миша. - Надо, чтобы дверь в его комнату закрывалась не плотно. Петлю, что
ли, сломать?"

Через несколько минут раздался голос;

- А дома кто-нибудь есть?

- Есть! - отозвался Миша, выходя в переднюю.

- Такая тишина. Я уж думал, что все ушли... бросили меня одного. Привет
моряку! Как успехи?

- Ничего, - сдержанно ответил Миша, здороваясь с гостем. - Проходите в
гостиную, Григорий Петрович. Аля там оставила завтрак. Долго вы спали!

- Да-а... я и сам поразился. Шестнадцать часов спал... как сурок.

Они прошли в гостиную. На столе стоял чайник, накрытый стареньким, но
ярко раскрашенным петухом, сшитым из тряпок и ваты. Нарезанный хлеб и
консервированная колбаса были аккуратно разложены на тарелках.

- Смотрите, как она это все заботливо! - сказал гость, - Прелестная
хозяйка... Гордитесь своей сестрой, Коля! А где она сама?

- В школе. Остыл, наверно, - сказал Миша и, подняв "петуха", потрогал
чайник.

- Ничего, ничего, - остановил его гость. - Очень горячий я не пью. От
горячего чая, говорят, всякие неприятности в желудке развиваются. Язвы,
колиты... Вы замечали, Коля, что животные горячего не пьют и не едят? Кошки,
например, собаки?

- Да. Это я видел.

- Вот, вот. Кошки очень любопытно обращаются с горячим кусочком мяса или
рыбы. Лапкой пробуют, катают его и ждут, пока остынет, А почему? Их ведь
никто не учил... Это природа. Природа - великое дело. Человечество
оторвалось от природы, и поэтому много всяких неприятностей, - назидательно
говорил гость, наливая себе чай и усаживаясь за стол. - Зубы портятся раньше
времени, глаза; волосы вылезают... Сколько лысых развелось! Про болезни я уж
не говорю... А все дело в том, что от природы оторвались...

Миша, как и в первый раз, слушал Мальцева с некоторым недоверием. Ему
казалось, что враг должен говорить и думать как-то иначе.

"До чего хитер! Высказывает дельные вещи, чтобы в доверие войти", - решил
он.

Мысли о природе не были новостью для Миши. Николай Васильевич тоже любил