Чтение 14–й страницы книги ~Спаситель Океана, или Повесть о странствующем слесаре~

помнишь?

Ну как можно было забыть о таком важном событии? В последнее время мы
только и ждали, когда начнутся каникулы, и потому решили отметить первый
свободный день игрой в комиссара Мегрэ.

Мы собрались с утра на бревнах, и наша затея сразу же оказалась под
угрозой. Никто не хотел играть матерого преступника, который очень ловко
валит свою вину на бедного честного человека. Мы долго упрашивали друг
друга, говоря, что это же все понарошку. Но каждый из нас отвечал: вот
играть комиссара Мегрэ, - пожалуйста, а преступника - ни за что: что
подумают тогда родители?

- Вот что Давайте пока распределим остальные роли. Потом, может, все
образуется, - предложил мудро Феликс, когда мы уже пришли в отчаяние, решив,
что у нас ничего не выйдет.

Феликс как в воду смотрел. Едва меня выбрали тем бедным честным
человеком, которого так незаслуженно обвинили в преступлении, как Зоя
вызвалась играть преступника. Мне стало очень обидно, и я спросил напрямик:

- Значит, ты хочешь, чтобы я страдал из-за тебя, да? Поэтому ты и
согласилась, да?

- Вася, я еще не знаю сама, почему я согласилась, - задумчиво ответила
Зоя. - Просто мне сразу захотелось, и все.

- Ребята, Базиль Тихоныч идет, - сказал Яша.

Базиль Тихонович шел через двор в сторону котельной. В его руке болталась
авоська с хлебом.

- Базиль Тихоныч, вы куда? Что-нибудь необыкновенное? - спросил Яша.

У него так и вспыхнули глаза, хотя было ясно, что Базиль Тихонович купил
себе еду и теперь намерен покушать в своей каморке.

Слесарь повернул в нашу сторону и сказал, подойдя к бревнам:

- Хотел придумать специально для вас что-нибудь интересное: мол, иду
туда-то, туда-то, да не успел. Времени не хватило.

Взгляд Базиля Тихоновича упал на книгу о Мегрэ, лежавшую на коленях
Феликса. Он вытянул шею, прочитал название книги и оживился.

- Получаю однажды письмо, - сказал слесарь. - Гляжу, адрес написан
сплошными латинскими буквами: "СССР, слесарю-водопроводчику Аксенушкину". На
конверте марки, печати - не счесть, - и, загоревшись воспоминаниями и забыв
про еду, Базиль Тихонович уселся на нижнее бревно. - Открываю письмо, -
продолжал слесарь, - читаю: "Много и глубокоуважаемый Базиль Тихоныч. Пишет
вам сам президент такой-то страны. Как вам известно из художественной
литературы, наша маленькая страна является ареной для мирового шпионажа. К
нам едут все агенты, кому не лень. Ходят они в темных очках и плащах с
поднятыми воротниками - малых детей пугают А ночью попробуй усни, когда по
улицам сплошные погони - шум на весь город стоит - или кто-нибудь каждый раз
спускается на веревке мимо твоего окна. Веревка ходит туда-сюда, бьет агента
о стены, а тот ругается на чем свет стоит. А вчера разведчик один передышку
устроил себе, полночи просидел на моем подоконнике. Но оказывается, нашему
народу этого мало. Ходят слухи, будто к нам может пожаловать разведчик,
каких еще не видывал свет. Потому что он маскируется так, что и мать родная
его узнать не может. Зовут его некто, по имени Н. Что-то тогда будет с
нами?!

Мы уже обращались к комиссару Мегрэ: мол, помоги, дорогой комиссар, найди
этого агента. А он говорит, не смогу, при всем уважении к моему таланту.
Вызывайте, мол, хорошего слесаря-водопроводчика. Вот, мол, кто поможет вам.

Много и глубокоуважаемый Базиль Тихоныч, приезжайте, избавьте нашу страну
от агентов. Спасу нет! И особенно от этого некто, по имени Н., который скоро
приедет! Остаюсь засим ваш президент такой-то. Пэ Эс, постскриптум, значит:
все говорят, что он специально приедет в один с вами день, чтобы вас
подзадорить". Вот о чем говорилось в письме!

- Ну и что же вы? - спросил строго Феликс.

- Пошел я к начальнику жилищной конторы, показываю письмо, говорю, мол,
так и так: люди мирно живут в своей такой-то стране, а эти в темных очках
ходят, в пальто, понимаешь, с поднятым воротником и пишут письма родным
одними лишь симпатическими чернилами Попробуй тут спокойно усни, на улице
устраивают погоню, поднимая шум на весь город, или кто-нибудь спускается на
веревке мимо твоего окна. Веревка ходит туда-сюда, разведчик чертыхается и
устраивает себе передышку, сидя на твоем подоконнике. Как вам это нравится?
А мне это тоже не нравится, говорит начальник, поезжай, говорит, прогони
агентов из такой-то страны. Даю тебе отпуск... на два дня, хватит?
Управлюсь, говорю. Ну так вот, говорит начальник, ты и поезжай, только
смотри, наш ЖЭК не посрами!

Я дал телеграмму, что согласен. Президент сообщил в ответ, что слухи
подтвердились, что некто, по имени Н., и в самом деле выезжает в такую-то
страну Только вот неизвестно еще: самолетом или поездом.

Лично я отправился поездом. Приехал в столицу такой-то страны, гляжу, а
она устроила мне пышную встречу. Горожане украсили свой вокзал огромным
транспарантом: "Заранее благодарная такая-то страна приветствует выдающегося
слесаря-водопроводчика!" На перроне толпились такойцы, значит, жители
такой-то страны, во главе со своим президентом, очень высоким и худым и
вполне интеллигентным человеком.

Когда моя нога ступила на перрон, президент сделал знак государственному
оркестру, и тот исполнил марш слесарей-водопроводчиков, написанный к моему
приезду. Потом ко мне подошел президент и заключил в дружеские объятия. На
это его толкнула двойная причина. Во-первых, он был искренне рад увидеть
меня на территории своего родного государства. Во-вторых, ему нужно было
передать мне срочно очень важную информацию и обменяться мнениями, так чтобы
никто нас не слышал.

- Все говорят, что он здесь, на перроне, - шепнул президент мне на ухо,
крепко прижимая к себе.

Я незаметно высвободил свою голову из-под его руки, окинул перрон тайным
взглядом и обнаружил чуть поодаль от празднично настроенных такойцев толпу
молчаливых людей в темных очках и плащах с поднятыми воротниками. Один из
них, ничуть не смущаясь, развернул среди бела дня свою портативную рацию и
вел репортаж для своего начальства.

- Это они - наши мучители, - шепнул президент, чуть не плача.

Я посмотрел на толпу разведчиков еще внимательней, но не заметил никого
такого, кто бы давал основания считать его некто, по имени Н. Впрочем, меня
это нисколько не обескуражило. Смешно было бы сразу же рассчитывать на
успех. Я уже знал из художественной литературы, что профессия детектива -
это тяжелая и порой скучная работа, требующая массы терпения. А главное, к
этому времени мне уже было кое-что известно.

- Отлично! Приступаю, - шепнул я президенту.

- С Богом! На вас вся надежда, - ответил президент и разомкнул объятия.

- Тсс... он начинает работать, - сказал президент своим
соотечественникам, прикрывая рот ладонью с той стороны, где стояли
разведчики.

Такойцы показали мне жестом, что желают успеха, и на цыпочках разошлись.

На перроне остались я и неподвижная толпа разведчиков. Тот, что
бессовестно вел репортаж, умолк и теперь вместе со своими коллегами ждал
моего первого шага.

А я сдвинул на затылок кепку и, напустив на себя беспечный вид, покачивая
своим верным чемоданчиком, отправился в центр города. Дробный топот, тотчас
послышавшийся за спиной, подсказал мне, что толпа разведчиков не выдержала и
двинулась за мной, прямо-таки сгорая от любопытства.

Но они меня не интересовали. Ребята, я ощущал незримое присутствие моего
главного противника. Казалось, что этот некто, по имени Н., движется рядом
со мной, чуть ли не рука об руку. Мне чудилось, что я слышу его дыхание
возле своей щеки, - торжественно сказал Базиль Тихонович в полной тишине,
воцарившейся над бревнами.

- И что же вы? - спросила Зоя шепотом, будто дух некто, по имени Н.,
теперь витал среди нас.

Она даже забыла про свой бутерброд, и хлеб черствел буквально на моих
глазах.

- Вот он какой ловкач, думаю. Недаром еще никто его не видел. Что ж, тем
почетней будет победа. И я прикинулся, будто ничего не замечаю, - продолжал
Базиль Тихонович. - Даже заметил себе философски, что, может быть, это и к
лучшему. Потому что детективы частенько подставляют себя под удар, чтобы
заставить противника себя выдать. Словом, я подставил себя под удар и побрел
дальше по городу, пока не вышел в центр, где плескалось большое озеро. А там
стояли сплошные гостиницы, что ни дом, то отель. И одному из них была
отведена в моих планах очень важная роль.

Я выбрал отель поскромней, как раз такой, который мог бы привлечь
внимание моего противника, и остановился в нем на два дня. Положил
чемоданчик на видное место и пошел пообедать в ближайшее кафе.

Вначале кафе пустовало: кроме меня, за соседним столиком сидел еще один
человек - мужчина, прикрывшийся газетой.

Когда я усаживался за свой столик, мужчина высунулся из-за газеты и
быстро сказал:

- Пусть всегда будет солнце?

- Пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я, - ответил я исчерпывающе,
чтобы у него больше не было вопросов.

- Может, вы и правы, - произнес мужчина ошеломленно. - Признаться, еще
мой прапрадед забыл вторую часть пароля. - И он обескураженно уткнулся в
газету.

- Это чей-то агент, - сообщил хозяин кафе, ставя передо мной тарелку с
сосисками. - Только чей, неизвестно. Профессия у него семейная: переходит по
наследству, от отца к сыну. Только еще в средние века один из его предков
забыл, чей он агент, - усмехнулся хозяин кафе.

Ему уже, наверное, было много лет, но выглядел он молодцевато: грудь
колесом, плечи вразлет, усы точно новая мочалка, зажатая между носом и
верхней губой.

- А вы-то сами, - сказал я проницательно и погрозил ему пальцем.

- Было дело, - признался хозяин кафе. - Приехала ко мне как-то делегация