Чтение 14–й страницы книги ~Волшебная зима~

Они решили наконец позволить ему сопровождать стаю...

Однако если бы мечта Юнка осуществилась, ему грозила бы
опасность. И мысль об этом ошеломила одинокого пса; подняв морду к
звездам, подавленный тоской, Юнк завыл.

И вдруг волки ответили ему.

Они были так близко, что Юнка охватил страх. Он сделал неловкую
попытку зарыться в снег. Повсюду вокруг него зажглись огоньками волчьи
глаза.

Теперь волки замолчали. Они окружили Юнка кольцом, и кольцо это
все сжималось и сжималось.

Виляя хвостом, Юнк заскулил, но никто ему не ответил. Он снял
свою шерстяную шапчонку и подбросил ее в воздух, желая показать, что
он охотно поиграл бы с волками и что вообще он совсем безобидный пес.

Но волки даже не посмотрели на его шапчонку. И внезапно Юнк
понял, как он ошибся! Волки вовсе не его братья, с ними не поиграешь.

"Волки съедят тебя в два счета, и ты едва ли успеешь раскаяться в
том, что вел себя как круглый дурак, -- подумал Юнк и перестал вилять
хвостом. -- Как жаль, а ведь я бы мог спокойно спать по ночам, вместо
того чтобы сидеть в снегу и тосковать до слез..."

Волки подходили все ближе.

И тут вдруг в лесу раздался звонкий звук медного рога. То была
гремящая музыка духового инструмента, музыка, от которой с деревьев
посыпался снег и заморгали желтые волчьи глаза. В одну секунду
опасность миновала, и только шерстяная шапчонка осталась лежать на
снегу рядом с Юнком. А с горного склона на широких снегоступах, с
трудом волоча ноги, спускался Хемуль.

В походном мешке Хемуля лежала согретая теплом сонная крошка
Саломея и прислушивалась к музыке рога.

-- Ты что тут сидишь, песик? -- спросил Хемуль. -- Долго ждал
меня?

-- Нет, -- ответил Юнк.

-- Скоро мы перейдем на твердый снежный наст, -- радостно сообщил
Хемуль. -- А когда мы доберемся до Пустынных гор, я дам тебе теплого
молока из термоса.

И Хемуль, не оглядываясь, побежал дальше.

Юнк брел следом за ним. Ему показалось это самым правильным.
Иначе он поступить не мог.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Первая весна

После первой весенней бури в долину пришли беспокойство и
перемены. Гости еще сильней затосковали по дому. Один за другим
отправлялись они в путь, чаще всего ночью, когда снежный наст твердый
и по нему легче было идти. Кое-кто смастерил себе лыжи, и каждый
захватил на дорогу хотя бы маленькую баночку с вареньем. Уходившие
последними поделили между собой банку клюквенного варенья.

Вот и самые последние гости перешли мост, и погреб с вареньем
совсем опустел.

-- Теперь мы остались втроем, -- сказала Туу-тикки, -- ты, я да
малышка Мю. А все таинственные, загадочные существа спрятались до
следующей зимы.

-- Я так и не разглядел того, с серебристыми рогами, -- вздохнул
Муми-тролль. -- И тех малюток с длинными ногами, которые скользили по
льду. Или то черное с необычайно огромными глазами, что перелетело
через костер.

-- Их царство -- зима, -- объяснила Туу-тикки. -- Разве ты не
видишь, что скоро наступит весна?

Муми-тролль покачал головой.

-- Еще рано. Я не узнаю ее, -- сказал он.

Но Туу-тикки вывернула наизнанку свою красную шапчонку --
подкладка ее оказалась нежно-голубой.

-- Я всегда выворачиваю наизнанку шапчонку, когда нос мой чует
весну, -- проговорила она. И, усевшись на крышку колодца, запела
примерно так:

Я -- Туу-тикки,

чую носом теплые ветры.

Теперь налетят великие бури.

Теперь понесутся грохочущие лавины.

так что все станет по-другому,

и все смогут снять шерстяные вещи

и положить их в шкаф.

Однажды вечером Муми-тролль возвращался из купальни и вдруг замер
посреди дороги и навострил уши.

Стояла обычная, теплая ночь, полная трепета и шорохов. Деревья
давно стряхнули с себя снег, и Муми-тролль слышал, как колышутся в
темноте их ветви.

Издалека, с юга, налетел сильный порыв ветра. Муми-тролль почуял,
как ветер с шумом промчался мимо него по лесу к противоположному
склону горы.

Каскад водяных капель обрушился с деревьев вниз в темнеющий снег,
и Муми-тролль, подняв нос, принюхался.

Может, это был запах земли. Муми-тролль пошел дальше, уже зная,
что Туу-тикки права: в самом деле наступает весна.

Впервые за долгое время Муми-тролль внимательно посмотрел на
своих спящих папу и маму. Он подержал лампу и над фрекен Снорк,
задумчиво разглядывая ее челку, которая блестела при свете лампы.
Фрекен Снорк действительно была очень мила. Как только она проснется,
она тут же кинется к шкафу и вытащит свою зеленую весеннюю шляпу. Так
она делала всегда.

Муми-тролль поставил лампу на выступ изразцовой печи и оглядел
гостиную. Комната, по правде говоря, выглядела ужасно. Много вещей
было раздарено, взято на время или попросту украдено каким-нибудь
легкомысленным гостем.

А те вещи, что еще остались, находились в невообразимом
беспорядке. Кухня была завалена немытой посудой. Огонь в печи парового
отопления угасал, потому что кончились дрова. Погреб с вареньем
опустел. Оконное стекло было разбито.

Муми-тролль погрузился в раздумье.

С крыши дома начал медленно сползать мокрый снег. И когда он
падал, раздавался грохот. В верхней части окошка, выходившего на юг,
внезапно показался клочок пасмурного ночного неба.

Подойдя к парадной двери, Муми-тролль потрогал ее. Ему
показалось, что она чуть-чуть подалась. Тогда, упершись лапами в пол,
он стал толкать ее изо всех сил.

Медленно, медленно, отодвигая огромные снежные сугробы, входная
дверь отворялась.

Муми-тролль не сдавался -- и вот дверь распахнулась навстречу
ночи. Ветер ворвался прямо в гостиную. Он смел пыль с люстры,
окутанной тюлем, взметнул золу в печи. Потом чуть приподнял глянцевые
картинки, крепко приклеенные к стенам. Одна из них отклеилась и
вылетела за дверь.

В комнате стоял запах ночи, хвойного леса, и Муми-тролль подумал:
"Вот хорошо! Надо время от времени проветривать своих родственников".

Выйдя на крыльцо, он стал вглядываться во влажную мглу.

-- Теперь у меня есть все, -- сказал Муми-тролль самому себе. --
Весь год в моем распоряжении. И зима тоже. Я первый в мире
муми-тролль, который прожил, не погрузившись в зимнюю спячку, целый
год.

Собственно говоря, тут бы и следовало завершить эту зимнюю
сказку. Рассказ о первой весенней ночи и о ветре, ворвавшемся в
гостиную, в своем роде эффектная концовка. А там придумывай себе на
свободе, что было дальше. Но на самом деле это означало бы самый
обыкновенный самообман.

Разве можно наверняка знать наперед, что скажет например, мама,
когда проснется? И останется ли предок муми-троллей в изразцовой печи?
И успеет ли вернуться Снусмумрик до того, как будет написана последняя
страница этой книги? И расстроится ли Мюмла, лишившись картонной
коробки? И где будет жить Туу-тикки, когда купальня снова станет
купальней? И еще останется выяснить множество других вещей.

Так что, пожалуй, правильней всего продолжить рассказ.

Ну, а самое главное -- это ледоход; такое замечательное событие
обойти никак нельзя.

И вот наступил таинственный месяц. Он принес яркие солнечные дни,
капель с крыш, ветры и мчащиеся тучи, лютую стужу по ночам, твердый
снежный наст и ослепительный лунный свет. Муми-тролль бегал по долине
вне себя от гордости и ожидания.

Пришла весна, но вовсе не такая, какую он себе представлял. Вовсе
не та весна, что освободила его от чуждого и враждебного мира, а весна
-- естественное продолжение того нового и удивительного, что он
преодолел и с чем сумел освоиться.

Муми-тролль надеялся, что весна-- будет долгой и он сможет
сохранить чувство ожидания как можно дольше. Каждое утро он почти
боялся величайшего чуда -- а вдруг кто-то из его семейства проснется.

Он осторожно передвигался по гостиной, боясь на что-нибудь
наткнуться. А потом мчался в долину, вдыхал новые запахи и смотрел,
что случилось за это время.