зиря (а это был везирь опытный и умный, проницательный и сведущий в де-
лах) и, когда тот явился, сказал ему: "Мне хочется что-то сделать, и я
расскажу тебе об этом. Я задумал уйти сегодня ночью один и исследовать,
что это за пруд со странными рыбами, а ты садись у входа в мою палатку и
говори эмирам, везирям, придворным и наместникам и всем, кто будет обо
мне спрашивать: "Султан нездоров и велел мне никому не давать разрешения
входить к нему". И не говори никому о моем намерении". И везирь не мог
прекословить царю.
гор и шел весь остаток ночи до утра и весь день, и зной одолел его, так
как он прошел ночь и день. После этого он шел и вторую ночь до утра, и
ему показалось издали что-то черное, и царь обрадовался и воскликнул:
"Может быть, я найду кого-нибудь, кто мне расскажет об этом пруде и о
рыбах!"
ложенный железом, и один створ ворот был открыт, а другой заперт. И царь
обрадовался и остановился у ворот и постучал легким стуком, но не услы-
шал ответа, и тогда он постучал второй раз и третий, но ответа не услы-
хал, и после этого он ударил в ворота страшным ударом, но никто не отве-
тил ему. "Дворец, наверное, пуст", - сказал тогда царь и, собравшись с
духом, прошел через ворота дворца до портика и крикнул: "О жители двор-
ца, тут чужестранец и путешественник, нет ли у вас чего съестного?" Он
повторил эти слова второй раз и третий, но не услышал ответа; и тогда
он, укрепив свое сердце мужеством, прошел из портика в середину дворца,
но не нашел во дворце никого, хотя дворец был украшен шелком и звездча-
тыми коврами и занавесками, которые были спущены. А посреди дворца был
двор с четырьмя возвышениями, одно напротив другого, и каменной скамьей
и фонтаном с водоемом, над которым были четыре льва из червонного золо-
та, извергавшие из пасти воду, подобную жемчугам и яхонтам, а вокруг
дворца летали птицы, и над дворцом была золотая сетка, мешавшая им под-
ниматься выше. И царь не увидел никого и изумился и опечалился, так как
никого не нашел, у кого бы спросить об этой равнине, о пруде и о рыбах,
о горах и о дворце. Затем он сел у дверей, размышляя, и вдруг услышал
стон, исходящий из печального сердца, и голос, произносящий нараспев:
зался перед занавесом, спущенным над дверью покоя. И он поднял занавес и
увидел юношу, сидевшего на ложе, которое возвышалось от земли на локоть,
и это был юноша прекрасный, с изящным станом и красноречивым языком, си-
яющим лбом и румяными щеками, и на престоле его щеки была родинка, слов-
но кружок амбры, как сказал поэт:
одетый в шелковый кафтан с вышивками из египетского золота, и на голове
его был венец, окаймленный драгоценностями, но все же вид его был печа-
лен. И когда царь приветствовал его, юноша ответил ему наилучшим при-
ветствием и сказал: "О господин мой, ты выше того, чтобы пред тобой
вставать, а мне да будет прощение". - "Я уже простил тебя, о юноша, -
ответил царь. - Я твой гость и пришел к тебе с важным делом: я хочу,
чтобы ты рассказал мне об этом пруде, о рыбах, и о дворце, и о причине
твоего одиночества в нем и плача". И когда юноша услышал эти слова, сле-
зы побежали по его щекам, и он горько заплакал, так что залил себе
грудь, а потом произнес:
юноша отвечал: "Как же мне не плакать, когда я в таком состоянии?" - и,
протянув руку к подолу, он поднял его; и вдруг оказывается: нижняя поло-
вина его каменная, а от пупка до волос на голове он - человек. И увидев
юношу в таком состоянии, царь опечалился великой печалью, и огорчился, и
завздыхал и воскликнул: "О юноша, ты прибавил заботы к моей заботе! Я
хотел узнать о рыбах и об их происхождении, а теперь приходится спраши-
вать и о них и о тебе. Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,
великого! Поспеши, о юноша, рассказать эту историю!"
"Мой слух и взор здесь!" И тогда юноша сказал: "Поистине, с этими рыбами
и со мной произошло удивительное дело, и будь оно даже написано иглами в
уголках глаз оно послужило бы назиданием для поучающихся". - "А как это
было?" - спросил царь.
города, и звали его Мухмуд, владыка черных островов. Он жил на этих че-
тырех горах и царствовал семьдесят лет; а потом мой отец скончался, и я
стал султаном после него. И я взял в жены дочь моего дяди, и она полюби-
ла меня великой любовью, так что, когда я отлучался от нее, она не ела и
не пила, пока не увидит меня подле себя. Она прожила со мною пять лет, и
однажды, в какой-то день, она пошла в баню, и тогда я велел повару пос-
корее приготовить нам что-нибудь поесть на ужин; а потом я вошел в этот
покой и лег там, где мы спали, приказав двум девушкам сесть около меня:
одной в головах, другой в ногах. Я расстроился из-за отсутствия жены, и
сон не брал меня, - хотя глаза у меня были закрыты, душа моя бодрствова-
ла. И я услышал, как девушка, сидевшая в головах, сказала той, что была
в ногах: "О Масуда, бедный наш господин, бедная его молодость! Горе ему
с нашей госпожой, этой проклятой шлюхой!" - "Да, - отвечала другая, -
прокляни Аллах обманщиц и развратниц! Такой молодой, как наш господин,
не годится для этой шлюхи, что каждую ночь ночует вне дома". А та, что
была в головах, сказала: "Наш господин глупец, он опоен и не спрашивает
о ней!" Но другая девушка воскликнула: "Горе тебе, разве же наш господин
знает или она оставляет его с его согласия? Нет, она делает что-то с
кубком питья, который он выпивает каждый вечер перед сном, и кладет туда
бандж [17], и он засыпает и не ведает, что происходит, и не знает, куда она
уходит и отправляется. А она, напоив его питьем, надевает свои одежды,
умащается и уходит от него и пропадает до зари. А потом приходит и курит
чем-то под носом у нашего господина, и он пробуждается от сна".
верил, что пришла ночь. И моя жена вернулась из бани, и мы разложили
скатерть и поели И посидели, как обычно, некоторое время за беседой, а
потом она потребовала питье, которое я пил перед сном, и протянула мне
кубок, и я прикинулся, будто пью его, как всегда, но вылил питье за па-
зуху и в ту же минуту лег и стал храпеть, как будто я сплю. И вдруг моя
жена говорит: "Спи всю ночь, не вставай совсем! Клянусь Аллахом, ты мне
противен, и мне ненавистен твой вид, и душе моей наскучило общение с то-
бой, и я не знаю, когда Аллах заберет твою душу".
взяв мой меч, опоясалась им, открыла ворота дворца и вышла. И я поднялся
и последовал за нею, а она вышла из дворца и прошла по рынкам города и
достигла городских ворот, и тогда она произнесла слова, которых я не по-
нял, и замки попадали, и ворота распахнулись. И моя жена вышла, и я пос-
ледовал за ней (а она этого не замечала); и, дойдя до свалок, она подош-
ла к плетню, за которым была хижина, построенная из кирпича, а в хижине
была дверь. И моя жена вошла туда, а я влез на крышу хижины и посмотрел
сверху - и вдруг вижу: дочь моего дяди подошла к черному рабу, у которо-
го одна губа была как одеяло, другая - как башмак, и губы его подбирали
песок на камнях. И он был болен проказой и лежал на обрезках тростника,
одетый в дырявые лохмотья и рваные тряпки. И моя жена поцеловала перед
ним землю, и раб поднял голову и сказал: "Горе тебе, чего ты до сих пор
сидела? У нас были наши родные - черные - и пили вино, и каждый ушел со
своей женщиной, а я не согласился пить из-за тебя".
она, - разве не знаешь ты, что я замужем за сыном моего дяди и мне отв-
ратителен его вид и ненавистно общение с ним! И если бы я не боялась за
тебя, я не дала бы взойти солнцу, как его город лежал бы в развалинах,
где кричат совы и вороны и ютятся лисицы и волки, и камни его я перенес-
ла бы за гору Каф" [18].
не думай, что наше мужество подобно мужеству белых), если ты еще раз за-
Акунин Борис
Контровский Владимир
Махров Алексей
Грабб Джеф
Прозоров Александр
Распопов Дмитрий