лостью.
нулся, помолчал секунду, потом спросил, и в голосе его Таня почувствова-
ла сильное волнение: - Может, спустишься? Я хочу пригласить...
даже не оглянувшись.
сы. Она поняла, что все ее волнения и тяжелые мысли, ее плохая работа на
съемках - все это лишь тоска по Марвичу, который опять начал новый цикл
своих бесконечных путешествий, и что Олег - это тоже тоска по Марвичу, а
звонок Кянукука и ее стремление вниз, к нему - это уж самая настоящая
тоска.
то сегодня он часть моего Вальки. Смех, но в них действительно есть
что-то общее, у Олега этого нет... Я помешалась совсем".
им этажом. - О, моя жизнь в искусстве только начинается! Ах, сколько об-
разов я еще создам! Фу, во мне все еще живет та жеманница с Патриарших
прудов. Ух, ненавижу! Зеркало, зеркало, утешь меня. Спасибо, утешило!
Большое спасибо!"
уставились на нее, на звезду, а она, как обычно, немного растерялась пе-
ред таким скоплением людей и, только сделав несколько поспешных шагов по
квадратам линолеума, увидела Кянукука.
нее, и она заметила его как раз в тот момент, когда он смотрел на нее,
бледный и серьезный, без обычной своей собачьей улыбки, даже не очень
жалкий в этот момент. Но тут же улыбочка появилась, он шагнул навстречу,
и она со смехом подбежала к нему.
ковских женщин.
начинаешь ухаживать за другой?
и подтянутая молодежь церемонно вальсировала в ожидании Марио Чинечетти.
век, - "черно-голубые", так их называли в этом городе. Они загадочно
улыбались, когда знакомые спрашивали их о Чинечетти.
Предчувствуя скандал, а может быть, и целую серию скандалов, он находил-
ся в празднично приподнятом состоянии, предвкушая, как пустит в ход свои
длинные ручищи, как налетит на распустившихся молокососов, а потом сос-
тавит акт, а может быть, и не один. К деятелям кино он относился с ува-
жением и поэтому сразу устроил Таню и Кянукука в углу за отдельным сто-
ликом. Тане был страшен этот человек с вывернутыми плечами, с подвижным
задом, со свирепой львиной маской, но его неизменно любезные улыбки, об-
ращенные к ней, сбивали ее с толку.
боржом, точно шампанское. Экспедиция затянулась, и все уже сильно поист-
ратились, у всех, как говорил Кянункук, "бензин был на ноле".
казала на Кянукука.
ня.
посмешнее, но когда их оставили в покое, он вдруг тихо сказал Тане:
ся, Таня.
тошно от жалости к нему. Большие расплющенные пальцы в желтых мозолях,
ссадины на запястьях, обгрызенные ногти с заусенцами. Только сейчас она
заметила, что он весь запущенный, хоть и не грязный, не вонючий, что ру-
башка его под мышкой порвана, а пуговицы пришиты черными нитками, и ре-
мешок сандалеты скреплен проволокой.
что он дитя малое. Она понимает Лилиан, но она-то, Таня, не Лилиан, ей
было тошно от жалости. Чего он хочет от нее, может быть, он влюблен в
нее? Смешно.
душевное? - уже с фальшивым участием спросила она. - Что-нибудь лиричес-
кое? - Она уже не могла бороться с раздражением, с презрением к нему. Ее
оскорбляли его серьезность и меланхолия. Ишь ты, что вообразил, шут го-
роховый!
и далека. Но я хочу приблизиться к тебе и совершать рыцарские поступки
ради тебя. Я совсем заврался, и, честно говоря, мне очень страшно быть
одному, но если бы меня прострелили пистолетными пулями, ты положила бы
полотенце мне на лоб. Ведь правда? Или нет?"
за рукав.
гулким смехом.
обычное насмешливое участие.
ился радиокорреспондентом? Что говорит тот человек, который так же, как
и ты, в молодости был одинок?
обмена.
ности.
гентной семье. Все удобства, белый телефон, представляешь? Одна беда,
хозяйка сумасшедшая женщина. У нее гниет нога.
тельным. Сейчас я занимаюсь обменом на Минск. Меня попросили помочь.
Очень сложная история - тройной обмен. Старые, больные, интеллигентные
люди. Обратились ко мне за помощью, как к сыну. Это очень сложная исто-
рия, но в результате, понимаешь ли, Таня... В ре-зуль-та-те у меня будет
своя комната, резиденция, так сказать. Здесь, в замечательном районе,
возле парка. Комната с антресолями, с камином. Представляешь, я сижу пе-
ред камином, ноги покрыты пледом, глоток виски, читаю Бомарше и подбра-
сываю полешки, а?
Только скажи честно!
улыбочку, застывший в глазах страх - и ей показалось, что он в любую ми-
нуту может исчезнуть. Трах - и готово, и нет его, пропадет, как призрак,
растает, как тают минуты, часы и дни.
сказать, обобщать образы времени. Ты понимаешь?
полюбите друг друга.
если он болен, пусть им занимаются врачи. У меня голова трещит, я уста-
ла, мне тошно".
Контровский Владимир
Корнев Павел
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия