Чтение 14–й страницы книги ~Красный смех~

настолько безобразное и страшное, что я поспешно бросил спичку
на пол. Кажется, был переломлен нос.

"Теперь все равно,-- подумал я.-- Никому это не нужно".

Мне стало весело. Со странными ужимками и гримасами, как
будто я был в театре и представлял вора, я отправился к буфету
и начал искать остатков пищи. Я ясно сознавал неуместность всех
этих ужимок, но мне так нравилось. И ел я все с теми же
гримасами, притворяясь, что я очень жаден.

Но тишина и тьма пугали меня. Я открыл форточку, выходившую
во двор, и стал слушать. Вначале, вероятно, оттого, что езда
прекратилась, мне показалось, совершенно тихо. И выстрелов не
было. Но я скоро ясно различил отдаленный гул голосов, крики,
треск чего-то падающего и хохот. Звуки заметно увеличивались в
силе. Я посмотрел на небо: оно было багровое и быстро бежало. И
сарай против меня, и мостовая на дворе, и конура собаки были
окрашены в тот же красноватый цвет. Тихонько я позвал из окна
собаку: -- Нептун!

Но в конуре ничто не шевельнулось, а возле я рассмотрел в
багровом свете поблескивающий обрывок цепи. Отдаленный крик и
треск чего-то падающего все росли, и я закрыл форточку.

"Идут сюда!" -- подумал я и начал искать, где бы
спрятаться. Я открывал печи, щупал камин, отворял шкапы, но все
это не годилось. Я обошел все комнаты, кроме кабинета, куда я
не хотел заглядывать. Я знал, что он сидит в своем кресле
против стола, заваленного книгами, и сейчас это было бы мне
неприятно.

Постепенно мне начало казаться, что я хожу не один: вокруг
меня в темноте двигались молча какие-то люди. Они почти
касались меня, и один раз чье-то дыхание оледенило мой затылок.

-- Кто тут? -- шепотом спросил я, но никто не ответил. А
когда я снова пошел, они двинулись за мною, молчаливые и
страшные. Я знал, что это мне кажется оттого, что я болен и у
меня, видимо, начинается жар, но не мог преодолеть страха, от
которого все тело начинало дрожать, как в ознобе. Я пощупал

подумал я.-- Он все-таки свой". Он сидел в своем кресле перед
столом, заваленным книгами, и не исчез, как тогда, но остался.
Сквозь опущенные. драпри в комнату пробивался красноватый свет,
но ничего не освещал, и он был едва виден. Я сел в стороне от
него на диване и начал ждать. В комнате было тихо, а оттуда

приносился ровный гул, трещание чего-то падающего и
отдельные крики. И они приближались. И багровый свет становился
все сильнее, и я уже видел в кресле его: черный, чугунный
профиль, очерченный узкой красною полосой.

-- Брат! -- сказал я.

Но он молчал, неподвижный и черный, как памятник. В
соседней комнате хрустнула половица -- и вдруг сразу стало так
необыкновенно тихо, как бывает только там, где много мертвых.
Все звуки замерли, и сам багровый свет приобрел неуловимый
оттенок мертвенности и тишины, стал неподвижный и слегка
тусклый. Я подумал, что от брата идет такая тишина, и сказал
ему об этом.

-- Нет, это не от меня,-- ответил он.-- Посмотри в окно.

Я отдернул драпри и отшатнулся. -- Так вот что! -- сказал
я.

-- Позови мою жену: она этого еще не видала,-- приказал
брат.

Она сидела в столовой и что-то шила, и, увидев мое лицо,
послушно поднялась, воткнула иглу в шитье и пошла за мной. Я
отдернул занавеси во всех окнах, и в широкие отверстия влился
багровый свет, но почему-то не сделал комнаты светлее: она
осталась так же темна, и только окна неподвижно горели красными
большими четырехугольниками.

Мы подошли к окну. От самой стены дома до карниза
начиналось ровное огненно-красное небо, без туч, без звезд, без
солнца, и уходило за горизонт. А внизу под ним лежало такое же
ровное темно-красное поле, и было покрыто оно трупами. Все
трупы были голы и ногами обращены к нам, так что мы видели
только ступни ног и треугольники подбородков. И было тихо,--
очевидно, все умерли, и на бесконечном поле не было забытых. --
Их становится больше,-- сказал брат. Он также стоял у окна, и
все были тут: мать, сестра и все, кто жил в этом доме. Их лиц
не было видно, и я узнавал их только по голосу. -- Это
кажется,-- сказала сестра. -- Нет, правда. Ты посмотри.

Правда, трупов стало как будто больше. Мы внимательно
искали причину и увидели: рядом с одним мертвецом, где раньше
было свободное место, вдруг появился труп: по-видимому, их
выбрасывала земля. И все свободные промежутки быстро
заполнялись, и скоро вся земля просветлела от бледно-розовых
тел, лежавших рядами, голыми ступнями к нам. И в комнате
посветлело бледно-розовым мертвым светом.

-- Смотрите, им не хватает места,-- сказал брат. Мать
ответила: -- Один уже здесь.

Мы оглянулись: сзади нас на полу лежало голое
бледно-розовое тело с закинутой головой. И сейчас же возле него
появилось другое и третье. И одно за другим выбрасывала их
земля, и скоро правильные ряды бледно-розовых мертвых тел
заполнили все комнаты.

-- Они и в детской,-- сказала няня.-- Я видела. -- Нужно
уйти,-- сказала сестра.

-- Да ведь нет прохода,-- отозвался брат.-- Смотрите.
Правда, голыми ногами они уже касались нас и лежали плотно
рукою к руке. И вот они пошевельнулись и дрогнули, и
приподнялись все теми же правильными рядами: это из земли
выходили новые мертвецы и поднимали их кверху. -- Они нас
задушат! -- сказал я.-- Спасемтесь в окно. -- Туда нельзя! --
крикнул брат.-- Туда нельзя. Взгляни, что там!

...За окном в багровом и неподвижном свете стоял сам
Красный смех.

8 ноября 1904 г.