придут авторы, а пока можно еще разок просмотреть статьи, идущие в оче-
редной номер. Я как-то задумался в такую тихую минуту - чем же я все-та-
ки занимаюсь, на что трачу основное время своей жизни? Кто-то что-то
создал, сделал, придумал, например, новую технологию разливки стали в
вакууме, эту технологию проверили, внедрили, написали об этом статью,
созвали экспертную комиссию, прислали рукопись в редакцию. Мы отправили
ее на рецензию, обсудили на редколлегии, опубликовали. Мое дело дозво-
ниться рецензенту, члену редколлегии, отредактировать, вычитать гранки,
верстку, сигнальный номер... Сделать текст грамотным по технической тер-
минологии, убрать грамматические несуразности, выявить, подать главное -
смысл статьи и исчезнуть в маленькой строке выходных данных: редактор
Истомин В.С. Каза лось бы, все ясно.
свои течения и круговороты. Давно замечено, что слово, опубликованное на
газетной странице или в книге, обладает колдовской магией достоверности,
причем намного большей, чем это же слово, написанное от руки или даже
напечатанное на машинке. Листая пахнущие свежей типографской краской
листы, я каждый раз, как незнакомый, как невиданный ранее, читал мною же
правленый текст. И ощущал, какая незримая власть дана мне как редактору.
Сложнее, когда я сам превращался в автора. Я знал, что обязательно попа-
ду в плен чуждого вкуса, иного взгляда, отличного от моего кругозора, и
поневоле сам начинал редактировать себя, вгоняя свои экспрессии в прок-
рустово ложе стандарта.
личностью, самим собой, не деформироваться под давлением штампа. И не
деформировать других.
дверь.
ся неукоснительно и был приблизительно одинаков по составу участников -
на лестничной площадке четвертого этажа под маршем, ведущим на крышу, на
старом продавленном диване собиралась вся наша "похоронная команда": мо-
лодежь из разных редакций. Нечасто, но неотвратимо истекал срок жизни
кого-то из родных и близких сотрудников издательства и возникала чисто
бытовая проблема: кому-то надо было вынести гроб. Работка нелегкая, тре-
бовались крепкие руки и нервы, кидался клич в поисках добровольцев, от-
казываться неудобно - как не помочь людям в беде, и в результате за два
с небольшим года я насмотрелся на чужое горе и увидел, как по-разному
провожают ушедших - кого в безысходной тоске, кого со светлой грустью, а
кого в равнодушной маске скорби. Каждый заслужил свой исход, каждый сам
себя привел к своему итогу.
Синецкий - жгучий брюнет с черной каракулевой головой и постоянно напря-
женным горящим взглядом. Рядом поблескивал круглыми очками Лева Фалин,
тихий паренек из корректорской. Он постоянно задавал вопросы, причем
иногда настолько наивные, что даже Алик Синецкий с трудом отвечал на
них, а уж он-то в карман за словом не лез. На валике дивана примостился
лысый, круглолицый, глазки пуговками Паша Шулепов. Его вряд ли можно бы-
ло при числить к молодым, но он был веселый, покладистый мужичок и легко
уживался в нашей компании.
бы. Вчера его любимое московское "Динамо" проиграло на кубок совсем не-
известной команде "Политотдел" из Узбекистана, о чем я, не удержавшись,
язвительно ему напомнил:
кого.
Никогда не был, это разве интересно?
в хоккей еще тоже играют.
нулся Паша Шулепов. - Тоже занятие.
Ян у Левы.
дивана.
ручку согнет. Вот так.
ните, не снайпером. Наш взвод целый полк обстирывал.
мешливо спросил Алик.
было у меня в подчинении. Но до Берлина дошли только четырнадцать.
Хоть и следил я за ними строго, но куда там... Особо трудно доставалось
мне на построении. То одна, то другая в шеренге отсутствует. Нет в нали-
чии. Где боец такая-то, спрашиваю. Ей сегодня в строй нельзя, отвечают.
По уставу три дня в месяц не положено быть на построении, поскольку от
природы никуда не денешься. А когда у них эта природа сработает, я почем
знаю? Не составлять же мне график этих явлений. Вот и получается...
ну, та, что недавно замуж вышла, вернулась после медового месяца, так
наши девчонки как на нее накинулись, давай рассказывай, говорят. Ну,
Танька и распустила хвост, начала исповедоваться во всех подробностях.
углу, никому не мешаю.
на крючок. Три дня после свадьбы мурыжила несчастного, пока не сдала
свою крепость после очередного штурма. А Евгения Степановна, наша заве-
дующая, тоже стояла, слушала, слушала Танькины откровения и так удивлен-
но спрашивает: "Как! И это все без наркоза?"
папиросу за папиросой курящая "Беломор", была настоящим книжным гурма-
ном. Казалось, не было на свете книги, которую она бы не прочла. Это она
была одним из корректоров биографии Сталина. Той самой, которую читал
нам вслух в гробовой тишине второгодник Ленька Лямин в марте пятьдесят
третьего. Евгения Степановна рассказывала, что текст вычитывали ночами,
в полной тишине, читали не только текст, но и начала и окончания строк,
по диагонали, особенно следили за переносами, чтобы не случилось, не дай
бог, такого переноса, как бри-гады, например, тогда с новой строки чита-
лось бы "гады". Она же с усмешечкой рассказала о другом каверзном случае
в ее биографии. Как-то, еще будучи рядовым корректором, она заметила,
что ее начальник сидит, уставившись в свежие оттиски, и, расстегнув пид-
жак, пытается его запахнуть то слева направо, то справа налево. На столе
перед ним лежала стопка пробных оттисков портрета Сталина. Шла книга о
развитии советской черной металлургии. Естественно. она открывалась
портретом вождя. По законам книжной архитектоники портрет должен был
смотреть в корешок книги, на оригинале же он смотрел в противоположную
сторону. Незадачливая техническая редакторша дала указание типографии
отпечатать зеркальное изображение. С ее точки зрения Сталин в своем во-
енном кителе был абсолютно симметричен. При этом она не подумала, что
звезда Героя Советского Союза, единственное украшение мундира, переедет
на другую сторону и что вождь на портрете будет застегнут не по-мужски,
а по-женски. Спасибо начальничку, заметил вовремя, а то дело могло бы
кончиться в те годы весьма плачевно.
наш партийный секретарь.
торожно взял ее и, стараясь не помять, сделал несколько мелких и частых
затяжек. Лицо его подсветилось, как от костра. И казалось, что такой же
горячий уголек вспыхнул на мгновение в черных глазах Алика Синецкого. Он
заговорил, вроде бы ни к кому не обращаясь, куда-то в пространство, но
речь его явно адресовалась Гладилину:
ванных людей, в колхозы, на овощные базы, заставлять выполнять неквали-
фицированную работу грузчика, сортировщика, черт знает кого из-за полно-
го отсутствия малой механизации. Ту работу, за которую уже кому-то зап-
латили. Это же невыгодно государству, стране. Миллионы рублей ежегодно
тратятся на ветер. Зачем? Ума не приложу. Прямо вредительство какое-то.
оставаться на людях глубоко погруженным в неведомые остальным заботы ка-
кого-то иного, гигантского, похоже, масштаба. Но при словах "госу-
дарство", "страна", "миллионы" Гладилин поднял спокойные глаза на Алика
и веско возразил ему:
циализма. В отличие от волчьего принципа империализма мы помогаем друг
Сертаков Виталий
Сапковский Анджей
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Смоленский Вадим
Кервуд Оливер Дж.