Чтение 14–й страницы книги ~Зона~

"Ракета". Они лежали в банке из-под чая. А в ящике стола у него храни-
лась кипа похвальных грамот.

Незаметно прошел еще один год.

Этот год был темным от растаявшего снега. Шумным от лая караульных
псов. Горьким от кофе и старых пластинок.

Егоров собирался в отпуск. Укладывая вещи, капитан говорил своему
другу оперу Борташевичу.

- Приеду в Сочи. Куплю рубаху с попугаями. Найду курортницу без пред-
рассудков...

- Презервативы купи, - деловито советовал опер.

- Ты не романтик, Женя, - отвечал Егоро?,, доставая из ящика нес-
колько маленьких пакетов, - с шестидесятого года валяются...

- И что - ни разу?! - выкрикивал Борташевич.

- По-человечески - ни разу. А то, что было, можно не считать...

- Понадобятся деньги - телеграфируй.

- Деньги - не проблема, - отвечал капитан...

Он прилетел в Адлер. Купил в аэропорту малиновые шорты. И поехал ав-
тобусом в Сочи.

Там он познакомился с аспиранткой Катюшей Лугиной. Она коротко стриг-
лась, читала прозу Цветаевой и недолюбливала грузин.

Вечером капитан и девушка сидели на остывающем песке. Море пахло ры-
бой и водопроводом. Из-за кустов с танцплощадки доносились прерывистые
вопли репродуктора.

Егоров огляделся и притянул девушку к себе. Та вырвалась, оскорбленно
чувствуя, какими жесткими могут быть его руки.

- Бросьте, - сказал Егоров, - все равно этим кончится. Незачем разыг-
рывать мадам Баттерфляй... Катя, не замахиваясь, ударила его по лицу.

- Стоп! - выговорил капитан. - Удар нанесен открытой перчаткой. Судья
на ринге делает вам замечание-Катя не улыбнулась:

- Потрудитесь сдерживать ваши животные инстинкты!

- Не обещаю, - сказал капитан. Девушка взглянула на Егорова миролюби-
во.

- Давайте поговорим, - сказала она.

- Например, о чем? - вяло спросил капитан.

- Вы любите Гейне?

- Более или менее.

- А Шиллера?

- Еще бы...

Днем они катались на лодке. Девушка сидела на корме. Егоров широко
греб, ловко орудуя веслами.

- Поймите же, - говорила Катя, - цинизм Есенина - это только маска.
Бравада... свойственна тем, кто легко раним...

Или:

- Прошлым летом за мной ухаживал Штоколов.

Как-то Борис запел в гостях, и два фужера лопнули от резонанса.

- Мне тоже случалось бить посуду в гостях, - реагировал капитан, -
это нормально. Для этого вовсе не обязательно иметь сильный голос...

Или:

- Мне кажется, разум есть осмысленная форма проявления чувств. Вы не
согласны?

- Согласен, - говорил капитан, - просто я отвык...

Как-то раз им повстречалась в море лодка. Под рулем было выведено ее
название - "Эсмеральда".

- Эй, на полубаке! - закричал Егоров, всем опытом и кожей чувствуя
беду. Ощутив неприятный сквознячок в желудке.

Правил "Эсмеральдой" мужчина в зеленой бобоч-ке. На корме лежал акку-
ратно свернутый голубой пиджак.

Капитан сразу же узнал этого человека. фу, как неудобно, подумал он.
Чертовски неудобно перед барышней. Получается какой-то фрайерский детек-
тив-Егоров развернулся и, не оглядываясь, поплыл к берегу...

Они сидели в чебуречной на горе. Блестели лица, мигали светильники,
жирный туман наполнял помещение.

Егоров снисходительно пил рислинг, а Катя говорила:

- Нужно вырваться из этого ада... Из этой проклятой тайги... Вы энер-
гичны, честолюбивы... Вы могли бы добиться успеха...

- У каждого свое дело, - терпеливо объяснял Егоров, - свое занятие...
И некоторым достается работа вроде моей. Кто-то должен выполнять эти
обязанности?

- Но почему именно вы?

- У меня есть к этому способности. Нервы в порядке, мало родственни-
ков.

- Но у вас же диплом юриста?

- В какой-то мере сие облегчает работу.

- Если бы вы знали, Павел Романович, - сказала Катя, - если бы вы
только знали... Ах, насколько вы лучше моих одесских приятелей! Всех
этих Мариков, Шуриков, Толиков... Разных там Стасов в оранжевых нос-
ках...

- У меня тоже есть оранжевые носки, - воскликнул капитан, - подума-
ешь... Я их у спекулянта приобрел...

К столику приблизился красноносый дядька.

- Я угадал рецепт вашего нового коктейля, - сказал Егоров, - заборис-
тая штука! Рислинг пополам с водой!..

Они пошли к выходу. У окна сидел мужчина в зеленой бобочке и чистил
апельсин. Егоров хотел пройти мимо, но тот заговорил:

- Узнаете, гражданин начальник?

Боевик, подумал Егоров, ковбойский фильм...

- Нет, - сказал он.

- А штрафной изолятор вы помните?

- Нет, я же сказал.

- А пересылку на Витью?

- Никаких пересылок. Я в отпуске...

- Может, лесоповал под Синдором? - не унимался бывший зек.

- Там было слишком много комаров, - припомнил Егоров.

Мужчина встал. Из кулака его выскользнуло узкое белое лезвие. Тотчас
же капитан почувствовал себя большим и мягким. Пропали разом запахи и
краски. Погасли все огни. Ощущения жизни, смерти, конца, распада сузи-
лись до предела. Они разместились на груди под тонкой сорочкой. Слились
в ослепительно белую полоску ножа.

Мужчина уселся, продолжая чистить апельсин.

- Что ему нужно, - спросила девушка, - кто это?

- Пережиток капитализма, - ответил Егоров, - но вообще-то изрядная
сволочь. Простите меня...

Говоря это, капитан подумал о многом. Ему хотелось выхватить из кар-
мана ПМ. Затем - вскинуть руку. Затем опустить ее до этих ненавидящих
глаз... Затем грубо выругаться и нажать спусковой крючок...

Всего этого не случилось. Мужчина сидел неподвижно. Это была непод-
вижность противотанковой мины.

- Молись, чтоб я тебя не встретил, - произнес Егоров, - а то застре-
лю, как собаку...

Капитан и девушка гуляли по аллее. Ее пересекали тени кипарисов.

- Чудесный вечер, - осторожно сказала Катя.

- Восемнадцать градусов, - уточнил капитан. Низко пролетел самолет.
Иллюминаторы его были освещены.

Катя сказала:

- Через минуту он скроется из виду. А что мы знаем о людях, которые
там? Исчезнет самолет. Унесет невидимые крошечные миры. И станет груст-
но, не знаю почему...

- Екатерина Сергеевна, - торжественно произнес капитан и остановился,
- выслушайте меня... Я одинокий человек... Я люблю вас... Это глупо... У
меня нет времени, отпуск заканчивается... Я постараюсь... Освежу в памя-
ти классиков... Ну и так далее... Я прошу вас...

Катя засмеялась.

- Всех благ, - произнес капитан, - не сердитесь. Прощайте...

- Вас интересует, что я думаю? Хотите меня выслушать?

- Интересует, - сказал капитан, - хочу.

- Я вам очень благодарна, Павел Романович. Я посоветуюсь... и уеду с
вами...

Он шагнул к ней. Губы у девушки были теплые и шершавые, как листок,
нагретый солнцем.

- Неужели я вам понравился? - спросил Егоров.

- Я впервые почувствовала себя маленькой и беспомощной. А значит, вы
сильный.

- Тренируемся понемногу, - сказал капитан.

- До чего же вы простой и славный!

- У меня есть более ценное достоинство, - объявил капитан, - я непло-
хо зарабатываю. Всякие там надбавки и прочее. Зря вы смеетесь. При соци-
ализме это важно. А коммунизм все еще проблематичен... Короче, вам, если
что, солидная пенсия будет.

- Как это - если что?

- Ну, там, пришьют меня зеки. Или вохра пьяная что-нибудь замочит...
Мало ли... Офицеров все ненавидят, и солдаты, и зеки...

- За что?

- Работа такая. Случается и поприжать человека...

- А этот? В зеленой кофте? Который вам ножик показал?

- Не помню... Вроде бы я его приморил на лесоповале...

- Ужас!

Они стояли в зеленой тьме под ветками. Катя сказала, глядя на яркие
окна пансионата:

- Мне пора. Тетка, если все узнает, лопнет от злости.

- Я думаю, - сказал капитан, - что это будет зрелище не из прият-