и заинтересовались.
Гранки пришли буквально через месяц. Затем --
вторая корректура. То есть по срокам нечто
фантастическое!..
Позднее я узнал, что рукопись все же тормозили.
У кого-то она вызывала законное недоумение. Автор
почему-то ленинградец. (Я работал в Эстонии с
ленинградской пропиской. ) Да и тексты оказались не
столь уж безобидными, В общем, тормозили...
штык".
Как-то легкомысленно... "
Он болтается... "
писатели, художники... А что?
каких-нибудь манифестациях участвовали?
Я ожидал верстку. Жизнь представлялась в
розовом свете...
Тут самое время отвлечься. Поделиться ярким
эстетическим впечатлением.
знаменитый джазовый импровизатор. Мне довелось по-
бывать на его концерте.
Накануне я пошел к своему редактору:
Нечто вроде маленькой рецензии.
Редактор Генрих Францевич Туронок по своему
обыкновению напугался:
надо согласовывать. Мы не в курсе его политических
убеждений. Может быть, он троцкист?
рояле,
он -- негр. Угнетенное национальное меньшинство.
И наконец, его знает весь мир. Как же можно нс
откликнуться?
Туронок задумался.
Питерсон играл гениально. Я впервые почувствовал,
как обесценивается музыка в грамзаписи.
В субботнем номере появилась моя заметка.
Воспроизвожу ее не из гордости. Дело в том, что это --
единственный советский отклик на гастроли Питерсона.
смокинг, уверенность, такт. Белый платок на крышке черного
рояля. Пианист то и дело вытирает лоб. Вдохновенный труд,
нелегкая работа...
Музыкальная тема для импровизатора -- лишь повод, формула,
знак. Первое лицо здесь не композитор, создавший тему, а
исполнитель, утверждающий метод ее " разработки.
исполнитель. Ов творец, созидающий на глазах у зрителей свое
искусство. Искусство легкое, мгновенное, неуловимое, как тень
падающих снежинок...
одновременно личности и нации. Стиль Питерсона много шире
в его богатейшем многоголосии?! От грохота тамтама
до певучей флейты Моцарта. От нежного голубиного воркования
до рева хозяина джунглей.
употребляет диатонические и хроматические секвенции. Использует
политональные наложения. Добивается гармонических отношений
тоники и субдоминанты. То есть затронуть пласты высшей джазовой
математики.,.
Зачем?
Вот он подходит к роялю. Садится, трогает клавиши. Что
это? Капли ударили по стеклу, рассыпались бусы, зазвенели
тронутые ветром листья?.. Затем все тревожнее далекое эхо. И
наконец -- обвал, лавина. А сотом снова -- одинокая, дрожащая,
мучительная нота в тишине...
Хенна -- четкий пульс всего организма. Его искусство --
суховатая музыкальная графика, на фоне которой -- ярче
живопись пианиста. Контрабас Нильса ГГедерсена -- намеренно
шершавый, замшевый фон, оттеняющий блеск импровизаций
виртуоза.
Что сказать в заключение? Я аплодировал громче всех. У
меня даже остановились новые часы!..
гостиницу. Питерсон встретил меня дружелюбно.
Ему перевели "с листа" мою заметку.
Питерсон торжественно жал мне руку, восклицая:
мне написали таким мелким шрифтом!..
нарисовал макет обложки -- условный городской
пейзаж в серо-коричневых тонах.
Мне позвонил Аксель Тамм. Я заметил, он чем-то
встревожен.
Я нервничал, ждал, волновался.
Обсуждение было закрытым. Меня, естественно,
не пригласили. То есть это, конечно, не очень естественно.
В общем, не пригласили.
Целый день я пил коньяк. Выкурил две пачки
"Беломора".
Наконец звонит Эльвира Кураева:
Позже я узнал, как все это было. Сообщение делал
инструктор ЦК Ян Труль. Мне кажется, он талантливо
построил свою речь. Вот се приблизительное изложение:
"Довлатов пишет о городских низах. Его персонажи --
ущербные люди, богема, Их не печатают, обижают. Они
много пьют, Допускают излишества помимо брака.
Чувствуется, рассказы автобиографические. Довлатов и
его герои -- одно. Можно, конечно,