– А ты действительно так любишь этого старика?
– Да, – твердо сказала Санька. – Только он не старик. Я же тебе говорила.
– Но у него борода и волосы седые…
– Подумаешь, борода! Она ему идет.
– А я вот никого не люблю… – вздохнул Захар, искоса поглядывая на Саньку.
– Вырастешь – полюбишь, – рассудительно сказала она. – А чтобы любовь окрепла, надо вместе пройти испытания.
– А за что ты его любишь? – спросил Захар.
Санька задумалась.
– Любят не «за что», а «почему», – сказала она. – Потому что он – самый лучший! Самый умный и красивый! И самый талантливый! Посмотри, сколько он придумал всякой всячины – и скрытники, и трётли, и привидения…
– И привидения? – удивился Захар.
– Да. Ты еще увидишь…
Они приехали к Захару, поставили чай и принялись обсуждать, что делать дальше.
– Надо искать связи, – сказала Санька.
Захар вспомнил, что у одного его одноклассника отец работает прокурором – это был шанс. Однако одноклассник по имени Витя в настоящее время находился на турбазе под Выборгом. А без него идти к прокурору было неудобно.
– В чем же дело? – спросила Санька. – Бери билет и поезжай в Выборг.
– А ты?
– А я буду действовать здесь. Сегодня Кроша приезжает, мы ее тоже подключим.
Действительно, как-то незаметно подошел срок приезда подружки. Санька и радовалась, и волновалась за Крошу: это надо же – сколько новостей она услышит!
Они с Захаром вышли на улицу и расстались. Захар, записав телефон Кроши, отправился на Финляндский вокзал, а Санька – к Кроше на Петроградскую.
Подружки бросились друг к другу в объятия, расцеловались, а потом, отступив, одновременно воскликнули:
– Как ты загорела! – это Санька.
– Как ты похудела! – это Кроша.
– Похудеешь тут, – сказала Санька и принялась рассказывать Кроше свою невероятную историю.
Кроша ахала, охала, испуганно таращила глаза, а под конец, когда Санька пересказала ей прощальную записку Альшоля, даже всплакнула. Не медля ни секунды, подруги поспешили на улицу Каляева и там, хотя и не без труда, узнали, что гражданин Альшоль осужден на пятнадцать суток за бродяжничество и что передачи ему не полагаются.
Вечером Саньке очень захотелось позвонить маме, успокоить ее, но она этого не сделала. Мама будет плакать, просить ее вернуться… А как же Альшоль?
Санька заночевала у Кроши под благовидным предлогом. Половину ночи подружки прошептались о самом интересном и тайном – о любви. Кроша еще не испытала этого чувства, хотя в Крыму на пляже ей понравился один молодой человек. Ему было девятнадцать лет, он приехал из Москвы и звали его Алексей. Однако он приехал со своей девушкой, поэтому Кроша лишь смотрела на него издали и восхищенно вздыхала. Он тоже казался ей довольно старым, но не таким, как Альшоль.
– Ты с ним целовалась? – спросила Кроша Саньку.
– Да, – кивнула Санька. – У него борода мягонькая!
– А дети у вас будут, когда вы поженитесь? – спросила Кроша.
– Обязательно! Пять человек, и все – исландцы!
Кроша позавидовала подружке: у той будут исландские дети, а у Кроши – еще неизвестно какие.
Наконец они уснули.
Захар появился около восьми вечера, когда родители Кроши уже были дома. Крошина мама принялась готовить ужин, а Захар конфиденциально сообщил подругам новости.
Новость первая: Альшоль получил пятнадцать суток за бродяжничество. Каждый день его возят на стройку убирать мусор. Эта новость для девочек новостью уже не была.
Новость вторая: по постановлению прокурора прямо из тюрьмы Альшоль будет отправлен в специальный дом для престарелых с психическими отклонениями. Дом этот находится почему-то в Воронеже.
Новость третья: в протоколе допроса, как узнал Захар, было зафиксировано, что Альшоль просил отправить его в Исландию.
Эта новость поразила Саньку больше всего.
– Как он мог? А я?! – слезы сами собой навернулись на ее глаза.
– Дети, ужин готов! – позвала Крошина мама.
Пришлось отложить переговоры.
Захар произвел на Крошиных родителей очень приятное впечатление своими манерами и тем, что после каждого слова говорил «спасибо» или «пожалуйста». Санька заметила, что Кроша тоже приободрилась и заинтересованно поглядывала на Захара.
Разговор за столом был, как обычно, абсолютно неинтересный: про температуру воды в Черном море, про экологическую обстановку в Крыму… В углу комнаты еле слышно что-то свое бубнил телевизор.
Вдруг Крошина мама, только что откусившая кусочек пирожного, стала возбужденно тыкать пальцами в экран. Все обернулись к телевизору и увидели на экране Санькину фотографию, сопровождаемую текстом:
– Позавчера вечером ушла из дома и не вернулась Саша Токарева, тринадцати лет. Всех, кто знает что-либо о ней или ее местонахождении, просят позвонить по телефону… – И диктор назвал номер Санькиного телефона.
За столом возникла звенящая тишина.
– Саша… – начал Крошин папа, неловко разводя руками. – Может быть, ты объяснишь…
– Господи, да что тут объяснять! – Крошина мама нервно метнулась к телефону. – Вы представьте, мать два дня не находит покоя! Немедленно звонить! – она протянула снятую трубку Саньке.
Санька поникла: Крошина мама была абсолютно права.
Ну а дальше все было, как обычно бывает в таких случаях: слезы, упреки, объяснения и наконец долгожданное прощение… Дело кончилось тем, что через полчаса вся троица – Санька, Кроша и Захар – уже стояла у двери Санькиной квартиры.
Мама открыла дверь и заключила Саньку в объятия, плача от счастья и обиды одновременно.
– Как ты могла, как ты могла… – повторяла она, рыдая.
Вдруг мама отодвинулась от Саньки и округлившимися глазами взглянула на что-то, находившееся за Санькиной спиной, на лестничной площадке, потому что дверь еще не успели закрыть.
Кроша, Захар, а за ними и Санька тоже обернулись, повинуясь маминому взгляду, и увидели привидение Софью Романовну, которое стояло перед дверью, сложив руки у живота, как это делают оперные певицы. Привидение, конечно же, было в своем излюбленном подвенечном платье.
– Я зашло попрощаться, – сказало привидение.
– Мамочка, не бойся! – воскликнула Санька. – Это же Софья Романовна… Проходите, пожалуйста!
Привидение вошло в квартиру и последовало на кухню – оттуда с радостным мяуканьем выскочила Аграфена. Привидение подхватило кошку на руки и пошло дальше. В кухне оно уселось на диванчик, не выпуская кошку, и сказало вошедшим следом Санькиной маме и остальным:
– Я бы выпило чаю с печеньем…
– Сейчас, конечно, – поспешно кивнула мама.
– Видишь, я же тебе говорила! Это и есть привидение, – шепнула Санька Захару.
Все расселись за столом в чинном молчании.
Мама разлила по чашкам чай, и привидение Софья Романовна начало говорить:
– Очень скоро Господь возьмет меня к себе. Это состоится… – оно взглянуло на маленькие золотые часики, – …буквально через полчаса. Истекли сорок дней с момента моей телесной смерти. Сейчас решится моя судьба. В назначенный час мне должны прислать гонца. Если явится ангел, значит, меня зовут в рай, если же прибежит чертик, то, увы… – старуха развела руками в белых лайковых перчатках. – Впрочем, мне не о чем беспокоиться. Я жила праведной жизнью…
– Неужто ни разу не согрешили, Софья Романовна? – вдруг спросила мама.
– Почему? Бывало… Но я каялась.
Никто не дотронулся до чашек. Всех будто парализовало. Мысль о том, что сейчас на их глазах душа этой старухи отправится, куда ей предназначено, вызывала мурашки. А старуха мешала чай, задумавшись и унесясь мыслями далеко-далеко…
– Альшоля найди и скажи ему спасибо, – вдруг сказала она, обращаясь к Саньке. – Если бы не он, меня бы никто не увидел. А так я покрасовалась перед уходом… Он славный мальчик. Береги его.
Мама бросила на Саньку странный взгляд – и страх в нем был, и жалость, и внезапное предчувствие чего-то рокового, неизбежного…
И тут раздался звонок в дверь.
– Кто откроет? – спросила старуха, обведя всех взглядом.
– Я! – встала с места Санька.
Она пошла к дверям. За нею гурьбой двинулись остальные: старуха в подвенечном платье и следом, как свита, – мама, Кроша и Захар.
Санька открыла дверь. На пороге стоял маленький мохнатый чертик с кривыми черными рожками и изгибающимся вверху хвостом. Над ним, трепыхая крылышками, плавал в воздухе белоснежный ангелок с золотистыми кудряшками и пухлыми щечками, чем-то похожий на Крошу.
Привидение Софья Романовна прижало руки к груди и бесшумно повалилось в обморок.
ГЛАВА 12
Каждое утро из ворот тюрьмы выезжал закрытый фургон с зарешеченными окошками. Он делал разворот на Литейном проспекте и не спеша двигался к новостройкам. В фургоне на низких скамьях сидели, понурившись, двенадцать наголо остриженных мужчин и два милиционера. Это была спецбригада «суточников» – лиц, осужденных за мелкое хулиганство, бродяжничество, порчу государственного имущества, злостное пьянство… Их везли на стройку, чтобы там они смогли искупить свою вину честным трудом. В этой разношерстной компании ехал и Альшоль.
Распопов Дмитрий
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Белогорский Евгений
Круз Андрей
Шилова Юлия