тот подошел. - Когда Марду зашла забрать меня и идти домой я не хотел
уходить, я уперся в то что это самое важное литературное событие, встре-
ча этих двоих (Кармоди замыслив со мною вместе за год до этого в темном
Мехико когда мы жили нищо и битово а он торчал: "Напиши письмо Ральфу
Лоури разузнай как мне повстречаться с этим вот симпатичным Ариалем Ла-
валиной, чувак, посмотри только на эту фотку сзади на Признании Рима,
ништяк какой а?" мои симпатии к нему в этом деле будучи личными и
опять-таки как и Бернард тоже гомик он был связан с легендой о моих
собственных крутых мозгах которые были моей РАБОТОЙ, этой всепоглощающей
работой, поэтому написал письмо и все такое) но теперь вдруг (после ко-
нечно никакого ответа из Искии и иначе всяких сплетен и определенно в
такой же степени хорошо для меня по крайней мере) он стоял там и я узнал
его с того вечера когда мы с ним встретились на балете в Мете когда я
был в Нью-Йорке в смоке в котором рассекал вместе со своим редактором
тоже в смокинге чтоб посмотреть на сверкающий ночной мир Нью-Йорка мир
литературы и острого ума, и Леон Даниллиан, вот я и заорал "Ариаль Лава-
лина! иди сюда!" что он и сделал. - Когда пришла Марду я зашептал ликую-
ще "Это Ариаль Лавалина безумно правда!" - "Ага чувак только я хочу до-
мой." - А в те дни ее любовь означала для меня не больше чем то что у
меня была милая удобная собачонка бегающая за мною по пятам (совсем как
в моем подлинном скрытном мексиканском видении ее следующей за мною вниз
по темным глинобитным улочкам трущоб Мехико на идущей со мною рядом а
следующей за мной, как индейская женщина) я лишь прикололся и сказал "Но
погоди, ты иди домой и подожди меня, я хочу врубиться в Ариаля а потом
сразу домой." - "Но бэби ты же говорил так прошлой ночью и опоздал на
два часа и ты не знаешь какую боль мне причиняет ждать." (Боль!) - "Я
знаю но посмотри," и поэтому я пошел с нею вокруг квартала дабы убедить
ее, и пьяный как обычно в одном месте чтобы доказать что-то встал на го-
лову на мостовой Монтгомери или Клэй-Стрит и какие-то лохи проходили ми-
мо, увидели это и сказали "Эт пральна" - наконец (она смеялась) засунув
ее в такси, ехать домой, ждать меня - вернувшись к Лавалине и Кармоди
кого ликующе и теперь в одиночку обратно в своем вселенском ночном под-
ростковом литературном видении мира, с носом прижатым к оконному стеклу:
"Вы только посмотрите сюда, Кармоди и Лавалина, великий Ариаль Лавалина
хоть и не великий великий писатель как я однако такой же знаменитый и
блистательный и т. д. вместе в Маске и это я это устроил и все завязано
вместе, миф дождливой ночи, Мастер Псих, Разбитая Дорога, возвращаясь
назад в 1949 и 1950 и все вещи великолепны замечательны Маска старых ко-
рок истории" - (вот мое чувство и я вхожу) и сажусь с ними и пью дальше
- отправившись потом втроем в 13 Патер на лесбийскую точку по Колумбусу,
Кармоди, улетевший, оставил нас кайфовать и мы сидели там, дальнейшее
пиво, ужас невыразимый ужас меня самого внезапно обнаружившего в себе
нечто вроде возможно Уильяма Блейка или Сумасшедшей Джейн или на самом
деле Кристофера Смарта алкогольное унижение хватая и целуя руку Ариаля и
восклицая "О Ариаль дорогуша - ты будешь - ты так знаменит - ты писал
так хорошо - я помню тебя - что - " что бы там ни было а теперь невспо-
минаемо и пьяный угар, и вот он такой хорошоизвестный и совершенно оче-
видно гомосексуальный чистой воды, мой ревущий мозг - мы идем к нему в
номер в каком-то отеле - Я просыпаюсь утром на тахте, наполненный первым
ужасным признанием факта: "Я не вернулся к Марду вообще" поэтому в такси
которое он для меня берет - я прошу пятьдесят центов но он дает мне дол-
лар со словами "Ты мне должен доллар" и я вылетаю наружу и быстро иду
под горячим солнцем лицо все разломано от кира и врываюсь к ней в Небес-
ный Переулок как раз когда она одевается идти к врачу. - Ах грустная
Марду с темными глазками глядящими с болью и прождала всю ночь в темной
постели и пьянющий мужик ухмыляется ей и я помчался вниз фактически сра-
зу же за двумя банками пива чтобы все поправить ("Оттащить страшных гон-
чих волос" сказал бы Старый Бык Баллон), поэтому пока она омывалась пе-
ред тем как выйти я вопил и куролесил - уснул, чтобы дождаться ее возв-
ращения, которое случилось в конце дня просыпаясь лишь чтобы услышать
крик чистых детей в закоулках внизу - ужас ужас, и решив: "Напишу-ка
сразу письмо Лавалине," приложив к нему доллар и извиняясь за то что так
надрался и вел себя так что ввел его в заблуждение - Марду вернулась,
никаких упреков, только несколько чуть позже, и дни катятся и минуют и
все-таки она прощает меня достаточно или смиренна достаточно вслед за
падением моей разбивающейся звезды фактически чтобы написать мне, нес-
колько ночей спустя, вот это письмо:
так много жаловались на жару а теперь жара спала, воцарилась прохлада,
ее можно было ощутить в сером воздушном стоке Небесного Переулка и в том
как выглядело небо и ночи с более волнистым посверкиванием в уличных фо-
нарях -
хорошо кушать и мы будем проводить приятные ночи обернутые друг вокруг
дружки - а ты сейчас дома отдохнувший и хорошо кушаешь потому что, тебе
не следует слишком грустить -
будущим врагом Юрием былым близким братушкой я вдруг сказал "Я чувствую
себя невозможно грустно и типа я умру, что нам делать?" и Юрий предложил
"Позвони Сэму" что, в своей грусти, я и сделал, да так старательно, пос-
кольку иначе он не обратил бы внимания будучи газетчиком и молодым папой
и времени на приколы нет, но так старательно он принял нас, троицу, сра-
зу же пригласив, из Маски, к себе на квартиру на Русском Холме, куда мы
пошли, я напиваясь больше чем обычно, Сэм как всегда лупцуя меня и при-
говаривая "Беда с тобой, Перспье," и "У тебя на дне твоего склада гнилые
мешки," и "Вы кануки в натуре все похожи и я даже не верю что вы призна-
ете это когда помирать станете" - Марду наблюдала развлекаясь, немножко
пила, Сэм наконец, как всегда свалился мертвецки, но не всамделишне,
мертвецки-желая, на маленький низенький столик покрытый в фут высотой
пепельницами нагроможденными на три дюйма в высоту и напитками и всякими
кнюсями, тресь, его жена, с младенцем только что из колыбельки, вздыхая
одними глазами - Юрий, который не пил а лишь наблюдал бусиноглазо, после
того как сказал мне в первый же день по своем приезде: "Знаешь Перспье
ты мне теперь в самом деле нравишься, мне в самом деле хочется с тобой
теперь общаться," что мне и следовало подозревать, в нем, как составляю-
щее новый вид зловещего интереса к невинности моих занятий, которые су-
ществовали под именем, Марду -
было очень легко про ту катастрофическую ужасную ночь - похожее на при-
мер 2, тот что следовал за Лавалиной, ночь прекрасного мальчика фавна
бывшего в постели с Мики за два года до этого на великой порочной дикой
пьянке которую лично я организовал в те дни когда жил с Мики великолеп-
ной куколкой ревущей легендарной ночи, увидев его в Маске, и будучи
вместе с Фрэнком Кармоди и всеми остальными, дергая его за рубашку, нас-
таивая чтобы он пошел за нами по другим барам, везде за нами ходил, Мар-
ду наконец в расплыве и реве ночи вопя на меня "Или он или я черт побе-
ри," поскольку подземная помимо своего романа с Перспье но на самом деле
не всерьез (сама она обычно не пьяница а горькая пьяница теперь) - она
ушла, я слышал как она сказала "У нас вс°" но никогда ни на миг не верил
в это и это было не так, она вернулась потом, я увидел ее вновь, мы по-
качались вместе, в очередной раз я был негодным мальчишкой и вновь неле-
по как педик, это снова меня обеспокоило проснувшись в сером Небесном
Переулке тем утром когда ревело пиво. - Вот признания человека, который
не может пить. - И вот стало быть в ее письме говорилось:
когда тебе хорошо -
чется делать: "Я не хочу идти никуда пить и напиваться со всякими твоими
друзьями и продолжать ходить к Данте и видеть всех этих Жюльенов и всех
остальных снова, я хочу чтобы мы остались тихо дома, послушали станцию
КПФА и почитали или что-нибудь еще, или сходили в кино, бэби мне нравит-
ся в кино, на Маркет-Стрит, мне в самом деле нравятся фильмы." - "Но я
ненавижу кино, жизнь интереснее!" (еще один облом) - в ее милом письме
дальше:
и садилась на паром ехала на Маркет-Стрит и проводила весь день в одной
киношке, бродя вокруг ловя глюки фантазий, заглядывая во все глаза, ма-
ленькая негритянская девочка скитающаяся по шаркающей беспокойной улице
алкашей, громил, сэмов (4), копов, шнырантов, безумная каша толпа там
оглядывает заглядывает везде сексуальноозабоченная толпа и все это под
серым дождиком прогульных дней - бедная Марду - "У меня бывали сексуаль-
ные фантазии страннейшего сорта, не половые акты с людьми а странные си-
туации на которые я тратила целые часы чтобы понять что к чему пока гу-
ляла, и мои оргазмы те немногие что у меня бывали наступали, потому что
я никогда не мастурбировала и даже не знала как, когда мне снилось что
мой отец или кто-то бросает меня, убегает от меня, я просыпалась с такой
смешной конвульсией и во мне было влажно, в бедрах у меня, и на Мар-
кет-Стрит так же по-другому и тревожные сны сплетенные из того что я ви-
дела в кино." - А я думал О сероэкранный гангстер коктейльный дождлив-
день ревущий выстрел спектральное бессмертие киношка-развлекаловка груда
шин черная-в-тумане Дикамерика но это сумасшедший мир! - "Милая" (гром-
ко) "вот бы я мог увидеть как ты гуляешь по Маркету вот так вот - спорим
я и ВИДЕЛ тебя - спорим видел - тебе было тринадцать а мне двадцать два
- 1944-й, ага спорим я тебя видел, я был моряком, я там всегда бывал, я
знал все банды по всем барам..." Значит в ее письме говорится:
ужасы дома в Окленде где ее тетка истерически била ее или истерически
Шилова Юлия
Круз Андрей
Круз Андрей
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий
Муркок Майкл