Чтение 14–й страницы книги ~Какая-то ерунда~

стопки. Я посплю. Ладно?

- Поспи, поспи, - Ольга говорит. - И я посплю.

Ну, Самаев долго не засыпал, а потом, правда, понемногу заснул. Устал
он. Сегодня же еще там был, а теперь - тут, и с Ольгой. Устал.

А Ольга еще дольше Самаева не спала. Думала: "Конечно, что устал он,
Коля. Пять лет - там. Да ехал часа четыре, да меня здесь ждал. И водки еще
выпил".

Ну, а завтра встали они - пока то, пока другое. Позавтракали. Самаев
вчерашние сто грамм допил. Ольга не пила, так как ей во вторую на работу
надо было идти, а Самаев сказал:

- Чего ей стоять, выдыхаться? - и допил.

Потом Ольга в магазин ходила. Долго ее не было. Зато она молока
принесла пять пакетов и колбасы килограмм в два двадцать. А долго ее не
было, потому что очереди же и в тот отдел, и в тот. Она-то, конечно, заняла
в оба сразу, но все равно получилось долго. А там пришла, туда-сюда - пора
на работу уходить. Ольга Самаеву говорит:

- Пойду я, чтоб не опоздать. А то у нас, сам знаешь, транспорт.

И ушла она. Во вторую. А Самаев после того, как она ушла, послонялся с
полчаса по комнате и тоже ушел. По городу походил, посмотрел, в кино сходил.
А больше вроде и некуда идти. И Самаев подумал, что надо бы к брату зайти,
поздороваться. У него брат еще жил тут родной. Они близнята с ним были. Он -
Коля, а брат - Толя.

Дом братов Самаев нашел по памяти спокойно. Не забыл, получается, за
пять лет. Позвонил два раза, как всегда он звонил, подождал. Открывает
какая-то тетка в юбке.

- Вам чего? - говорит.

Самаев говорит:

- Мне Самаева Анатолия, я брат его буду.

Тетка говорит:

- Похож. Они, - говорит, - с женой разъехались, а мы в их квартиру, в
эту вот, съехались. А он сейчас на Столярова живет, дом шесть, квартира
восемнадцать.

Поехал Самаев на Столярова. Траспорта минут двадцать ждал. Приехал,
позвонил два раза. Выходит брат. Уставился на Самаева и стоит. Потом
говорит:

- Тю бля, я думал, уже выехал с похмелюги. Дверь открываю, а там - я. А
это, значит, ты.

- Я, - Самаев говорит. - Кто ж еще?

- Ну заходи, - брат говорит. - Давай.

Зашли они. Брат говорит:

- Ты это, не обращай... на это... Я со своей разошелся, так у меня тут
бардак. Вчера с мужиками бухали. Но ты не обращай. Я бабу какую-нибудь
приведу, она тут поубирает.

Самаев говорит:

- Ясно. А я, - говорит, - иду, гадаю, дома ты или нету тебя.

- Дома я, - брат говорит. - Я всегда дома. А куда ходить? Хата своя,
пускай, кому надо, ко мне ходит. А? Так или не так?

- Угу, - Самаев отвечает, - так.

- Слышь, - брат Самаева вспомнил, - а ты когда вышел?

- Вчера, - Самаев говорит.

- Е! - брат говорит. - Так надо ж отметить.

- Давай в другой раз, - Самаев ему говорит. - А то мне еще тут надо...
кое-чего... дело одно.

А брат говорит:

- Ты кончай. Я, - говорит, - сейчас. У тебя это есть?

- Есть.

- Гони.

Дал Самаев брату червонец, брат залез в штаны, пальто сверху надел и
побежал.

- Я сейчас, - говорит, - сейчас.

И точно. Он быстро назад вернулся. Бутылку самогона принес, сказал:
"Тут у меня сосед производит, градусов шестьдесят", - минтая две банки,
хлеба и икры кабачковой банку.

- Ну давай, - брат говорит. - Чего тянуть? Будьмо.

Выпили. Консервы ножом открыли и икру. Закусили: Самаев - чуть-чуть, не
хотелось ему, а Толя, брат, первую хорошо закусил, плотно. Закусил, значит,
сок из минтаевской банки хлебом вымакал, в рот хлеб этот положил и говорит
жуя:

- Ну, чего? - говорит. - Теперь попиздим? Ты, - говорит, - как жил?
Там.

- Хреново жил, - Самаев говорит. - Разве там - это жизнь?

- А тут думаешь, жизнь? - брат спрашивает.

- Думаю, жизнь, - Самаев отвечает.

- Зря думаешь, - брат говорит.

- Может, и зря. Но тут воля, все ж. А там...

- Воля. Где воля? Каждый писюн газированный - тебе начальник. И вся
воля.

- Это да, - Самаев говорит. - Наверно, и тут не ахти. Да. Ну а там, там
- совсем. Задавить любого им ничего не составляет. Свободно.

- И тут свободно не составляет, - брат говорит. - Давай еще.

В общем, допили они самогон, брат закосел, а Самаев почти что и нет,
трезвый. Правда, как-то ни с чего взял он и сказал брату:

- Понимаешь, Толян, - говорит, - одному тебе доверяю как брату. Легли
мы вчера с Ольгой спать, она прижимается ко мне, а я - ничего. Она - это, а
я - вот... Ерунда просто-таки какая-то.

Брат на Самаева поглядел мутновато и говорит:

- Атрофировалось, - говорит, - или что?

- А я откуда знаю? - Самаев говорит. - Я водки перед тем выпил. Может,
водка так подействовала?

- Водка - не. Водка - не может быть. Я слыхал, у моряков такое бывает,
какие долго в море плавают и без баб. Так это, кажись, временно. Это лечат.

- Что ж я с этим, в больницу пойду? - Самаев говорит.

А брат говорит:

- А чего?

- А ничего. Не пойду я.

- Ну, я не знаю, - брат говорит. - Оно, наверно, и само пройдет.
Постепенно. Ты ж мужик здоровый.

А Самаев говорит:

- Постепенно - оно, может, и это... А сегодня? Ольге чего говорить,
если оно опять? Ну... Не встанет?

Брат посидел, подумал и предлагает Самаеву:

- Слышь, Колян, а давай я заместо тебя к Ольге твоей пойду. Трахну ее.
Она и не отличит, что это не ты.

Самаев говорит:

- Ты в натуре совсем оборзел?

А брат его говорит:

- Чего это я оборзел?

А Самаев помолчал и говорит брату:

- У меня волоса почти нету, а у тебя - вон.

- Отрежем, - брат сразу и ножницы нашел. - На, - говорит, - режь.

Ну, Самаев это мог, еще в армии приходилось ему. Накрыл он брата
газетой, на табуретку посадил и обстриг его ножницами под "Первый день на
воле". Обстриг, а сам все равно говорит:

- Не, Толян, ну ты в натуре серьезно?

- Отвечаю, - брат говорит и руками волосы с себя стряхивает - с лица, с
головы, с колен. Потом он с Самаева шмотки снял, оделся в них.

- Давай, - говорит, - ключ, я к Ольге поехал. - А ты, - сказал, - сиди
тут. Жди меня, и я вернусь.

И Самаев один остался. Лег на лежанку братову и лежит. И говорит себе:

- Надо домой ехать. Я ж не пьяный.

А потом думает:

- Приеду, Ольга уже дома будет. И Толян там, с ней. Что я скажу? - ну,
и не поехал он. Остался лежать. И лежал, пока брат не вернулся. А он
вернулся, говорит:

- Вставай. Вставай, - говорит, - слышь?

Самаев встал, а брат говорит:

- Ты только это, не психуй. Ладно?

- Что там? - Самаев спрашивает.

- Но ты не психуй.

- Я не психую, - Самаев говорит, - рассказывай.

- Ладно, - брат говорит. - Вот. Ну, приехал я. Ехал, бля, долго.
Транспорт, собака, не ходит, совсем обнаглели. Да. Ну, приехал, Ольги еще
нету. Ну, я разделся, свет потушил и - в люлю. Приходит Ольга. "Коля, -
говорит, - ты спишь?" Я молчу. Ну, она там, в коридоре, разделась, на кухне
чего-то повозилась, а я лежу. Вот. Ну, подходит она. Ольга. А свет не
включает, чтоб меня, ну, в смысле тебя, не разбудить, и ложится. А кровать
пружиной заскрипела. Ну, я вроде бы от скрипа этого просыпаюсь. Ну, и все
как надо. Все класс. А потом заснули мы. И она заснула, и я заснул. Да. Ну,
сплю я, а меня как затрясет. Просыпаюсь - Ольга. "Ах ты, гад, - говорит, -
где, - говорит, - Коля мой?" Узнала, понял? Что я - это не ты. Я говорю, что
живой твой Коля, чего ты, говорю. А она: "Где Коля?" - и все. Я говорю:
"Дома у меня спит", - а она: "Ах вы ж, - говорит, - падлюки. Я с ним пять
лет не развелась, а вы? Гады вы все", - говорит, и к окну подошла, и - вниз
с окна. Дура. Я ничего и не успел. Слышь? Спустился, она лежит. Дышит. Я по
автомату позвонил, "Скорую помощь" вызвал. Ее и забрали. Я из-за угла видал.

- Куда отвезли? - Самаев спрашивает.

- Ну, куда-куда. Я не знаю - куда. В больницу, наверно, отвезли. Куда.

Дослушал Самаев брата и пошел. Ни до свидания, ничего не сказал. На
улицу вышел - рано совсем, темно. И транспорта никакого нету. Идет Самаев,
когда видит, навстречу фары: две внизу, две сверху. Самаев на дорогу вышел и