по периферийным, губернским и уездным городкам и ни разу не озарила
столичные подмостки - разве что где-нибудь в окраинном театрике, да об
этом никаких упоминаний в тогдашней прессе... Фотография поры бенефиса
дает представление о певце Дунаеве: это рослый стареющий дурак в костюме
Пьеро, который подчеркивает начинающиеся изменения в фигуре; пышное жабо
оттеняет мятую алкогольную физиономию с мало подходящим ей выражением
аристократической спеси. Несмотря на всю эту напыщенность и декоративное
величие, снимок оставляет печальный осадок.
Дунаев-Скиба по всему должен был безымянно унавозить тощую почву
отечественной культуры, как на это до него, да и во все времена обречены
сотни посредственных дарований, фон для настоящих светил. Не тут-то было!
Один биограф, весьма крупный музыкальный критик, ни с того, ни с сего
заинтересовался давно почившим певцом. Что его толкнуло - неизвестно:
возможно, он вырос как раз в том периферийном поясе, что попал в сферу
культурного обслуживания труппы Дунаева, возможно, первые детские
музыкальные впечатления сформировались у критика именно под его блеющий
тенор, так или иначе, этот критик с чудовищной дотошностью и трудолюбием
воссоздал жизненный путь певца. Была издана толстая монография с
приложением - гибкой пластинкой с перезаписью не то трех, не то пяти
Дунаевских партий в разных операх. Я их не слышал, да и сенсации эта
перезапись, судя по всему, не произвела.
личная жизнь Дунаева-Скибы. Перечень корреспонденции в конце книги дает
слабое представление об интенсивности и обширности связей певца. Переписка
почти не затрагивает сценическую жизнь маэстро, это исключительно любовные
письма и записочки. Именно поэтому автор монографии с некоторым
раздражением объединяет письма в пачки, например: "1911, август, Полтава,
1 - 2718, письма личного характера", и больше к ним не возвращается. А
зря.
следовать за кумиром хоть на край света. Пылкие короткие записочки:
"Завтра там же - Н.", "Видела вас сегодня во сне. Приходите, я сегодня
одна. - Цецилия Фохт", "После этого ты мой навсегда. Соня", и т.п.
Повторные послания от тех же корреспонденток настигают любвеобильного
Скибу, как правило, в другом городе; обычно это смятенное, короткое, а то
и на нескольких страницах сообщение о том, что роман их не остался без
последствий.
концов ради смеха отвела здоровенный сундук под корреспонденцию Скибы,
этот сундук возили с декорациями и прочим реквизитом и он чудом уцелел во
время всех пожаров и социальных переворотов), архив его дает такие вот
ориентировочные цифры за тот же 1911 год:
отметим - 1911 не был особо продуктивным для него годом. Предположим, что
всю вторую половину сезона Дунаев вел абсолютно целомудренный образ жизни,
отдаваясь лишь "божественному искусству" (тогда в ходу были такие
выспренности, теперь-то мы знаем, что все это работа как работа). Более
того, примем явно заниженную цифру в 6000 наследников Дунаева за любой год
его, так сказать, сценической деятельности (а таких годов набралось без
малого сорок). Отбросим случаи двойни и повторных набегов певца на уже
опустошенные (вернее, заполненные) ареалы, а также последствия его
контактов, не подтвержденных письменно - а ведь большая часть населения
была неграмотна, - и все-равно цифра потрясает воображение - свыше двухсот
тысяч прямого потомства!
возможно, что предания о немыслимой плодовитости библейских пращуров таки
имеют под собой почву. А потому не станем особенно зацикливаться на
результате, зададимся лишь извечным вопросом - как? Как удавалось ему
управиться с таким объемом чисто технически, как он умудрялся избежать
контактов и столкновений соперниц (по письмам, их набирались толпы,
колонны, а ведь ни одна из них не упоминает о сопернице, нет даже обычных
женских подозрений, каждая записка так и пышет уверенностью - мой, только
мой! И почему нет неизбежных в таких случаях (уже постфактум) горьких
упреков, или требований? Нет, и все тут. "Петичка здоров, уже есть зубки".
"Серж наконец признал Машеньку. Она так похожа на тебя!", и т.д.
обработать (результативно!) в течение месяца 200, да что там - 50
претенденток, - при всей с их стороны благосклонности - не представляется
возможным. То есть принимать прямое объяснение чрезвычайной мужской
продуктивности Дунаева-Скибы нельзя без огромных натяжек. Таким образом,
возникновение в начале века на просторах империи целого племени,
народности Дунаевых-Скиба остается необъясненным феноменом, тайну которого
унес с собой этот весьма средний певец, скончавшийся от голода в Самаре в
1921 году. Хотя накопившиеся с тех пор материалы касательно массовых
внушений позволяют предположить, что Скиба, сам о том не подозревая, был
одним из величайших медиумов своего времени, реализовавшим свои внушения
(опять же ненамеренно) посредством любовных арий, которые воспринимались
большинством женщин бессознательно, в виде полнокровного романа с вполне
реальным зачатием. Большинство корреспонденток Дунаева - это замужние
женщины, но из писем известны факты беременности и родов у многих вдов и
гимназисток. Ссылаться тут на одну лишь силу внушения трудно, остается
предположить, что за каждые гастроли Дунаев-Скиба осуществлял 2-3 убогих
интрижки, где-нибудь в задрипанных меблированных комнатах, с вечной
оглядкой, с громким скандалом и мордобоем накануне отъезда.
письма самого Дунаева к какой-либо его обожательнице.
лесной глуши городка, с некоторых пор объявившей себя "посланницей" -
неизвестно кого и неизвестно откуда. Веткин слетал в эту тмутаракань, и
вот что он писал по горячим следам, уже возвращаясь, в кресле самолета:
почти в центре городка. Домик ничем не примечателен, однако соседи (за
стеной живут совладельцы домика, семья Н.) говорят, что иногда им
невозможно выйти на улицу - не потому, что дверь заклинило, заперта
снаружи, или что-то подобное - а просто невозможно. Они не могли толком
(малоразвитые простолюдины) описать это состояние. Получалось так, что
жизнь их внешне шла совершенно нормально, они спали, завтракали и обедали,
занимались по дому, беседовали - однако что-то как будто не давало им не
то что выйти из домика, но даже помыслить об этом, хотя снаружи их ждала
куча неотложных дел. Через сутки-двое наваждение проходило, и семья Н.
обретала свободу. По сравнению с этим такое небольшое затруднение, как
разная высота крыльца - крыльцо то парило над дорожкой сантиметрах в
двадцати, то снижалось до последней верхней ступеньки, - их уже не
особенно смущало. Однажды, внимательно вглядевшись, глава семейства
обнаружил, что крыльцо парит не само по себе, а вместе со всем домом;
вследствие полного отсутствия любознательности, он оставил этот
примечательный факт без внимания".
равнина, освещенная луной - совершенная картина небытия. Он вспомнил, что
главный редактор, настаивая на этой поездке, очевидно, предвидел, что
публикация будет сомнительной и вызовет скандал. Веткин состоял во
фракции, враждебной редактору, и активно выживался. "Не привыкать", -
подумал он и продолжал:
картошки. Лицо Ангелины - так назвалась ему женщина - в этой сумрачной,
всегда загазованной округе отлично ото всех, оно как-бы слегка освещено
изнутри, это нездешнее восковое свеченье. "Ангина" - упрощенный местный
вариант имени, под которым ее знают жители, ибо им трудно выговорить
слово, содержащее больше трех слогов. Ангелина внешне очень миловидна и
приветлива, потому, наверное, ей пришлось на первых порах очень несладко
от молодцов, намеревавшихся урвать свое от возникшей ниоткуда тронутой
крали - а что она тронутая, в этом мало кто сомневается. Ангелина всем
сразу заявляла о своей сути".
источая все то же легкое свечение, объясняла ему себя:
принадлежу, - она легким, очень домашним движением взяла у него пустую
чашку и наполнила ее из электрического чайника. - Есть, знаете, автоматы с
дистанционным управлением - знаете, да? - так вот, если б они могли себя
ощущать, они бы чувствовали подобное... Вы понимаете, что я говорю?
Ангелину; вообще, ее, очевидно, мало что смущало. Она расхаживала по
комнате в легком халатике, под которым явно ничего не было. Немудрено при
таких повадках, что окрестная шоферня на первых порах так и прыгала на
нее.
Ангелина. - В это мало кто верит. Иногда я сама сомневаюсь.
сущности, тем более, что катившееся как по маслу интервью все больше
Юрьев Сергей
Каргалов Вадим
Березин Федор
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Белогорский Евгений