потому, что сам он, такой облом, будет отсиживаться в избушке.
змее. - Ни в коем случае нельзя прикасаться к нему руками. Он прозреет,
как только человек дотронется до него. А если он прозреет, это, считай,
верная гибель. И еще учти - он ядовитый, просто сочится ядом.
Гримниру. А великан хмурился, как будто сам на себя сердился.
говоришь, что родился здесь. Значит, ты не будешь жесток к этой земле.
Здесь будет так, как решишь ты. Запомни это. Будет так, как ты захочешь.
Иди.
и плавающие деревья никак не могли принять четкие очертания. Я пришел к
выводу, что смерть близка, и стал равнодушен к своей судьбе.
надетой прямо на голое тело, скользил между стволов, как тень. Я тихонько
топал следом. День был туманный, сырой и в целом производил мерзкое
впечатление. Неприятно умирать в такой день. А может быть, место здесь
было такое нехорошее, не знаю.
послушно подбежал к нему, хотя такая скорость передвижения далась мне
нелегко. Я встал рядом с ним и покосился на него снизу вверх, ожидая, что
он похвалит меня за такое примерное поведение. Но он смотрел куда-то
вперед.
Я сразу узнал его. Не догадаться было невозможно.
может быть эпицентр, то выглядеть он должен именно так. Среди голых
деревьев с пожухшими листьями, среди клочьев гнилого тумана, ядовитым
пятном светился неправдоподобно зеленых мох. Прямо из мха росли яркие,
огромные цветы, и в них чудилось что-то зловещее.
растительность. Огромный желто-черный змей с жирным, лоснящимся брюхом. Мы
смотрели, как это брюхо трепещет, раздуваясь и опадая, как перекатывается
что-то под кожей. Из-под крупных чешуй струился бесцветный яд, который
придавал всему телу гада маслянистый оттенок.
поле предстоящей битвы. Меч Виланда меньше всего был похож на настоящее
боевое оружие. Огромный - никому, даже Гримниру, что бы он там из себя ни
строил - не удержать его. Это был широкий двуручный меч с одним только
лезвием и тупым концом, как будто сталь просто обрубили ножом. Судя по
форме, Меч Виланда был мечом палача.
бежать. А, Исангард?
спящие глазки, сухие губы, наползающие на клыки. Исангард присел на
корточки и заглянул змею прямо в морду. Меня охватило тревожное
предчувствие. Сейчас этот упрямец сделает нечто ужасное.
отрубить голову, то кровь, пожалуй, хлынет прямо на меч...
ведь если эта дрянь затопит своей кровью меч, то, пожалуй, от Южных Окраин
вообще ничего не останется...
человек. Никому, кроме человека, не пришло бы в голову думать не только о
своей победе, но и о ее последствиях.
несчастный?
перед ним на корточках. Не понимаю, как его не стошнило. Словно в тумане я
видел на фоне ядовитых цветов его тощую фигуру, загорелое лицо с торчащими
скулами, его темные волосы, перевязанные на лбу лоскутом.
ею, то вправо, то влево. От ужаса я сел прямо в лужу.
погладил его по раздувающимся ноздрям.
Безмозглая мокрая тварь. По жирному телу пробежала дрожь. Исангард встал,
держа в руке Атвейг. Змей ударил по болоту, разбрызгивая воду. Над лесом
поплыло зловоние. Огромное тело с удивительной быстротой заскользило
вперед, сползая с Меча Виланда. Исангард помчался прочь, уводя его
подальше. Он петлял между деревьев, а змей проворно следовал за ним. Там,
где он проползал, оставалась выжженная полоса. Скоро я потерял их из виду.
Коварный Гримнир накормил меня медом, и теперь я ничем не смогу помочь
своему другу, погибающему в ядовитых кольцах змеиного тела. Светлая Алат,
что я наделал!
долго лизали драконы, и с трудом поднялся на ноги. Нужно найти вырубку,
вернуться в дом и позвать на помощь. Пусть этот Гримнир не имеет права
вмешиваться в судьбу Южных Окраин, которые вымирают у него на глазах, но
помочь хорошему человеку никакая религия еще не запрещала.
совершенно не умею ориентироваться, поэтому я шел на голос Имлах, которая
где-то неподалеку думала о какой-то ерунде.
объятиях Гримнира.
Чего это тебя так мотает?
можешь сам убить змея - обойдемся... Трусость - черта любой нечистой силы,
мы с этим рождаемся, я понимаю... Но если Исангард уже умер... Ты говорил
что-то про детей Одина - ну, что он их не оставляет и после смерти? Наври
ты этому Одину. Он, наверное, дурак и взяточник.
знаешь Одина?
моего Исангарда, и милости Сэта пребудут с тобою...
Куда он побежал?
ему в спину. Но он уже исчез, я даже не успел понять, как. Сколько я ни
вертел головой, вокруг не было ничего, кроме черных голых стволов и
клочьев тумана, шевелившихся на сырой земле. Поганое здесь было место, и
оно так не похоже на мою родную пустыню. Если бы не болезнь, я не впал бы
в отчаяние. Как истинное дитя песков, я фаталист. Я никогда не позволял
себе бунтовать против судьбы, даже когда люди черных шатров гнали меня,
как дикого зверя, когда они вязали и морили меня голодом, я все равно
встречал свою участь с высоко поднятой головой. Но тут проклятая хвороба
просто подкосила меня под корень, и я, уже не скрывая страха, закричал
противным визгливым голосом, расплываясь от слез и призывая на помощь.
знакомая, ясная, домашняя в своей полосатой юбке и холщовой рубашке с
закатанными рукавами. Прямо-таки родная, несмотря на все ее недостатки. Я
всхлипнул и с постыдным воем бросился к ней.
было несмышленое дитя, а не грозный дух разрушения и зла. - Туда же пошел
Гримнир...
глупый великанишка... И все потому, что он не видел змея. Тут и десяти
Гримниров не хватит.
удивила.
тут связались.
оказывается, заболел и весь горю. Спасибо, Имлах, а то я не знал. Мы
побрели назад. Имлах шла впереди и тащила меня за собой. Я уже ничего не
соображал. Я даже не мог сказать, долго мы шли или не очень. По мне так,
прошла целая вечность.
леса, я пытался сообразить, что же меня так насторожило. Ведь не выросли
же у него за время нашего отсутствия куриные ноги. Внешне он остался,
вроде бы, таким же. Все так же чернели стены и производила все такое же
прискорбное впечатление крыша.
сочились чьи-то мысли. Кто-то был там, в доме, и я не мог понять, кто