открывается почти без скрипа, хотя какой-то посторонний звук на мгновение
удерживает меня у черты чужого владения. Прислушиваюсь и вхожу, закрыв
калитку на защелку. В саду почти полная темнота. Луна еще низко и сейчас
перекрыта домами на противоположной стороне улицы. И лишь небо над
головой, как изнутри едва освещенный занавес.
флигелю дома, занять позицию между флигелем и калиткой так, чтобы калитка
мне была видна хотя бы в очертаниях, на ос фоне я должен увидеть человека,
если он, не дай Бог, появится. Еще нужно рассмотреть забор, через который
мне предстоит перемахнуть в критической ситуации. Последняя задача
оказывается невыполнимой, потому что деревья совершенно перекрывают нужную
мне сторону забора, а времени на разведку нет, я не могу сойти с аллеи, не
потеряв из виду калитку. Соображаю, что в случае возвращения хозяина мне
совсем не обязательно ломиться через забор. Подав сигнал, то сеть
свистнув, я могу нырнуть в заросли сада и, воспользовавшись
замешательством пришедшего (а такое замешательство неизбежно), сумею
пробраться к калитке и исчезнуть незамеченным. Будь у него даже фонарик, и
это обстоятельство не слишком осложнит мое отступление. Не обо мне будут
его заботы, а о том, что происходит в доме. Кстати, о доме. Глаза мои на
калитке, а уши в доме. Такая кругом тишина, что я не могу не услышать
чего-то, что относится к происходящему сейчас там, внутри. Я пытаюсь
вообразить, прислушиваюсь и слышу, конечно, слышу звуки шагов, скрип
двери, еще что-то, чуть ли не кашель, я слышу это так отчетливо, что всей
волей своей удерживаюсь от того, чтобы обернуться... но оборачиваться
нельзя. Потеряв из глаз калитку, я потом не сразу найду со в темноте,
понадобится какое-то время, чтобы приглядеться и увидеть ос контуры на
почти неразличимом фоне полугородской улицы.
никто из моих сверстников-друзей не влип бы в такую историю и немыслим в
моей теперешней роли. Любой из них недоуменно пожал бы плечами, узнай он о
моих приключениях. Но никто не узнает - и это успокаивает меня. Будем
считать, что происходящее сеть лишь факт моей личной жизни, до которой
никому нет дела, как мне нет дела до личной жизни моих друзей.
или, точнее, где мы более всего противоречивы, ведь воистину исповедовать
идеи и следовать им достойно много легче, чем достойно вести личную жизнь,
то есть идейным быть легче, чем нравственным, потому и объявляем мы личную
жизнь неприкосновенной, дабы не попортить анкету своего общественного
служения.
экспроприации экспроприаторов, то есть в краже, и вижу в том положительный
смысл и, следовательно, оправдываю...
напряжения. Контуры калитки то исчезают, то расплываются, то вдруг видятся
какие-то фигуры... Я решаюсь взглянуть на зеленые стрелочки моих часов, и
в этот момент кто-то хватает меня сзади так, что руки мои оказываются
словно впечатаны в тело канатами...
хватка, в которой оказался, но свободны губы, и я возношу секундную
молитву, чтобы они не подвели меня, и они не подводят - свист получается,
как он получался в детстве, резкий, звонкий, короткий, как выстрел.
наотмашь. Чувствую на скуле кровь, но не от силы удара, иначе я бы
выключился, скорее, кожа просто расцарапана ногтем... Этот некто, что
подловил меня, по-прежнему сзади. Теперь он перехватил ворот рубахи,
запрокидывает меня на спину и душит воротом. Правая рука свободна, и я
оттягиваю его, как могу, рву пуговицы. Он тащит меня к дому, и если
дотащит, то это полный провал по моей вине. Как он мог проскользнуть
незамеченным, как сумел оказаться у меня за спиной, я же не отрывал глаз
от калитки? Может быть, он не один здесь?
переставляя ноги, чтобы не повиснуть, тогда он удушит меня. Расслабляюсь и
как бы закручиваюсь влево. По его дыханию и шипению определяю рост. Чуть
выше меня. Но крепок! Какой-нибудь отставной спортсмен... До предела
закручиваюсь влево, рискуя потерять сознание от удушья, зато у правой руки
неограниченная возможность. Неограниченная, но всего одна, и, если я не
воспользуюсь ею, другого шанса у меня не будет. Слева направо всем
размахом я бью вытянутой ладонью по тому месту, где должно быть горло.
Промахиваюсь, удар приходится по губам, но я все вложил в этот удар, и
короткий шок, что и требовалось, освобождает меня от хватки сзади. Теперь
уже левой рукой кулаком бью в горло, место уязвимое равно для хлюпиков и
богатырей. Я его вижу. Рыча и хрипя, он заваливается в кусты, этакий
квадратный битюг, кусты трещат под ним. Или подо мной, потому что бегу
напропалую к калитке. По кадыку я не попал, а от удара в шею этот кабан
оправится скоро. От калитки бегу не более ста метров. Ноги отказывают,
икры кричат от боли. Прогибаясь в коленях, еще пытаюсь продолжить бег, но
как раз конец переулка, где-то, наверное, кончились танцы, по улице идет
молодежь, и я скоро мешаюсь в толпе, на перекрестке сворачиваю в сторону
санатория и уже совсем спокойно иду по аллее, восстанавливая дыхание и
рассудок. Отведенное на операцию время истекло, и, если тот провалялся в
кустах хотя бы пять минут, все закончилось успешно, это главное, что меня
тревожит, ведь как-никак я бежал с места действия, хотя это и было
предусмотрено планом... Но план я провалил. Я просмотрел его возвращение,
даже если он вернулся не через калитку...
Это состояние мне знакомо. Так бывает, когда я вчистую что-то проигрываю.
услышал, когда открывал калитку, - на калитке была сигнализация, и это
значит... У меня перехватывает дыхание. Я не хочу проговаривать, что это
значит. Но что слово, когда существует мысль, которая быстрее слов. Мысль
нематериальна, она либо уже есть, либо ее еще нет. В данном случае она
есть.
должен был выманить хозяина из дома. Он мог убить меня, искалечить, и все
это предусматривалось планом! Кто подлинный автор плана, неужто она, эта
красавица с душой росомахи! Боже, как стыдно! Кажется, ничего подобного
еще не бывало в моей жизни. Да что же это за поколение такое проросло на
земле нашей? Нет, а я-то! Развесил уши, старый идиот. Надо же было так
позорно купиться! Ведь чувствовал же, что не все чисто в плане. Достаточно
было хладнокровно проанализировать его, но где там! Такая мордашка перед
глазами! Только представить, как они будут обхихикивать меня - от одного
этого можно удавиться!
мать, ее дочь подставляет меня, чужого человека с нелепой судьбой и
типично старческим самомнением на предмет собственного жизненного опыта. В
ее глазах я просто "чокнутый". Таковым я был в глазах многих, и с нее ли
требовать... Она все рассчитала правильно, моя Афродита, я уверен, это она
инициатор и вдохновитель, это она просчитала меня, как компьютер... Опять
о себе. Сейчас мне нужно быть предельно объективным, чтобы не задохнуться
в обиде. Я должен помнить, что Людмила спасает мать, это главное, то есть
цель. Цель свидетельствует о глубинном, средства о вторичном, но не о
второстепенном. И далее я должен расставить последние акценты. Цель -
мать. Средство - я. Какой нужно сделать вывод, чтобы погасить внутреннюю
дрожь, а меня буквально колотит, так уж это больно бывать в дураках... Да,
вывод. Молодая женщина, воспитанная в эгоизме, совершает бескорыстное
действие, возможно, первое в своей жизни. Она еще не успела узнать о
влиянии средств действия на цель действия, ей это еще предстоит, и это
будет горький опыт, способный подкосить, поломать, но и выпрямить, - такое
равно возможно, а пока не ведает, что творит, и потому простится...
сочувствия и в основном для порядку.
санатория. Теперь я хочу думать о том, как завтра попрут глаза на лоб у
местных следователей, когда вывалят им на стол полмиллиона - выкуп за
утопленницу, как нелегко будет им мотивировать отказ в освобождении, какой
удар предстоит вынести Людмиле. Может быть, именно тогда она вздрогнет от
мысли, что чуть было не принесла в жертву чужого человека, между прочим,
спасшего жизнь ее матери, и жертва эта была напрасна, то есть могла
оказаться напрасной... И опять я о себе. Вроде бы все разложил по
полочкам, а тошно. Надо бы идти спать, я знаю, сегодня обязательно полечу
во сне, потому что летаю всякий раз, когда оказываюсь в стыдной ситуации,
и чем больше стыд, тем великолепнее полет, это такое счастье - раскинуть
руки и парить над землей, и какая же она красивая, земля, с птичьего
полета, именно с птичьего, а не самолетного. Ни за что я так не благодарю
Бога, как за эти длительные, совершенно реальные полеты по ночам после
жизненных неудач и промахов. Так было с детства. Так было всю жизнь. Так
будет сегодня. И, наверное, до конца дней моих, потому что ничему не учат
годы, а иногда, как сегодня, мне вообще кажется, что ни единой клеткой
своего мозга я не поумнел с того уже забытого мгновения, когда совершил
первую ощутимую ошибку в жизни, когда первый раз оторвался от земли и
взлетел, и захватило дух восторгом и радостью, и когда впервые не
захотелось проснуться.
умеренно похрапывает. Добрые, славные люди! Как ни прекрасны полеты во
сне, искренне желаю вам не видеть снов.
Царапина пустяковая, но некоторая односторонняя припухлость на физиономии
имеется. Не без гордости признаюсь, что отделался сущим пустяком. И вообще
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Лукин Евгений
Перумов Ник
Каменистый Артем
Соломатина Татьяна