голову.
не должен был находиться на piste rouge - ему полагалось быть на piste
bleu. Она спускалась вниз, и ей трудно было его объехать. Наверное, все бы
обошлось, если бы она свернула вправо, но думаю, что у нее не было времени
сообразить. Она свернула влево, к деревьям - вы же знаете этот спуск, но
наст - твердый, предательский, сперва подтаяло, потом подморозило, и она
на всем ходу врезалась в дерево. Не волнуйтесь. "Скорая" вот-вот будет
здесь. В больнице вашу жену приведут в порядок.
посетителям.
швырнул монету в полфранка, которая упала на пол, а потом задержался у
двери, чтобы посмотреть, поднимет он ее или нет. Он поднял, и мне стало
стыдно. Но если бы на то была моя воля, я отомстил бы всему миру за то,
что произошло, - как доктор Фишер, подумал я, совсем как доктор Фишер. Я
услышал вой "скорой помощи" и вернулся к фуникулеру.
отеля. Я сказал себе, что как-нибудь за ним приеду, когда Анна-Луиза
поправится, и все время следил за ее лицом, ожидая, что она придет в
сознание и меня узнает. Когда мы сюда вернемся, мы больше не пойдем в тот
ресторан, мы пойдем в самый лучший отель этого кантона и будем есть икру,
как доктор Фишер. Анна-Луиза еще не будет настолько здорова, чтобы ходить
на лыжах, да к тому времени и снег, вероятно, растает. Мы посидим на
солнце, и я ей расскажу, как перепугался. Я расскажу ей об этом проклятом
англичанине - я крикнул ему, чтобы он мотал отсюда, и он смотался, - а она
будет смеяться. Я снова посмотрел на ее лицо - оно не менялось. Если бы
глаза ее не были закрыты, она бы казалась уже мертвой. Бессознательное
состояние - как глубокий сон. Не просыпайся, уговаривал я ее молча, пока
они не дадут тебе наркотиков, чтобы ты не чувствовала боли.
больница, и я увидел вывеску морга, которую видел десятки раз, но теперь
вдруг обозлился и на нее, и на глупость администрации, повесившей вывеску
так, чтобы ее мог прочесть кто-нибудь вроде меня. Она ведь никак не
относится ни ко мне, ни к Анне-Луизе, подумал я, никак не относится.
"скорая" подъехала, все действовали очень расторопно. Нашего приезда у
входа ожидали два врача. Швейцарцы действительно очень расторопны.
Вспомните, какие сложные часы и точные приборы они производят. Мне
казалось, что Анна-Луиза будет так же мастерски починена, как они чинят
часы, - ведь эти часы подороже обычных, часы электронные, она дочь самого
доктора Фишера. Они это узнали, когда я сказал, что должен ему позвонить.
гарантию. Анну-Луизу уже укатили в сопровождении врача постарше. Мне были
видны лишь белые бинты у нее на голове, которые создали у меня впечатление
седины.
любые повреждения черепа.
позвонить ему сразу.
телефона. Сначала я не узнал голоса Альберта, взявшего трубку.
слышал.
Доктор занят.
наглеца Альберта, а не лакея: - Доктор Фишер говорит, что слишком занят,
чтобы сейчас с вами разговаривать. Его нельзя беспокоить. Он готовит
званый ужин.
он вошел снова. Он сказал: - Боюсь, мистер Джонс, что придется прибегнуть
к операции. К срочной операции. В приемном покое много амбулаторных
больных, но на втором этаже есть пустая палата, где вас никто не
потревожит. Как только операция будет закончена, я сразу же туда к вам
приду.
решил, что узнал: это была палата, где лежал мсье Стайнер, однако все
больничные палаты выглядят одинаково, как таблетки снотворного. Окно было
открыто, и через него доносился лязг и грохот с шоссе.
ты счастлив или спокоен.
звонок возле кровати. На столике стоял термос с ледяной водой, и врач
проверил, полон ли он. - Я скоро вернусь. Постарайтесь поменьше
волноваться. У нас было много случаев потяжелее.
кровати нет мсье Стайнера и я не могу с ним поговорить. Меня устроил бы и
старик, который не говорит и не слышит. Мне припомнились кое-какие слова
мсье Стайнера. Он сказал о матери Анны-Луизы: "Я многие годы вглядывался в
лица других женщин после того, как она умерла, а потом перестал". В этой
фразе самое страшное было "многие годы". Годы, подумал я, годы... разве
можно после этого жить годы? Каждые несколько минут я смотрел на часы...
прошло две минуты, три минуты, а раз мне повезло: прошло целых четыре с
половиной минуты. Я подумал: неужели только это я и буду делать, пока не
умру?
смущенный вид, и у меня родилась безумная надежда: они допустили ошибку и
ушиб был вовсе не серьезный. Он сказал:
и сразу не очень надеялись. Она совсем не мучилась. Умерла под наркозом.
Повидать регистратора. Придется подписать кое-какие бумаги. Всегда столько
писанины...
14
обстоятельства смерти его дочери и сообщил, когда и где ее хоронят. Так
как в это время года сенная лихорадка не свирепствует, на слезы его
рассчитывать было нечего, но я все же полагал, что, может, он и появится.
Но он не появился, и никто так и не увидел, как ее зарыли в землю, кроме
английского священника, два раза в неделю убиравшей у нас прислуги и меня.
Я похоронил Анну-Луизу на кладбище святого Мартина в гибралтарской земле
(в Швейцарии английская церковь подчинена Гибралтарской епархии), потому
что надо же было мне ее где-то похоронить. Я понятия не имел, к какой
религии изволит причислять себя доктор Фишер и к какой принадлежала ее
мать или в какой церкви крестили Анну-Луизу, - у нас было слишком мало
времени, чтобы узнать друг о друге такие маловажные подробности. Я ведь
англичанин, и мне казалось, что самое простое - это похоронить ее так, как
хоронят в Англии; насколько я знал, никто еще не завел кладбищ для
неверующих. Большинство швейцарцев в Женевском кантоне протестанты, и мать
Анны-Луизы, вероятно, похоронена на протестантском кладбище, но
швейцарские протестанты - люди всерьез верующие; англиканская церковь со
всей ее двойственностью казалась мне более близкой нашему неверию. Я
ожидал, что на кладбище может где-нибудь сзади деликатно появится мсье
Скальци Джон
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Шилова Юлия