увидеть деньги живьем, пощупать, понюхать, похрустеть, прикинуть, на что бы
их можно было потратить. И обязательно пересчитать, разглаживая и складывая
в ровные стопочки. Потом, когда эти деньги перечтены, переведены мысленно в
жилые метры и гекалитры спиртного, расстаться с ними почти невозможно. Вот
так взять и отдать заветный чемоданчик?! Счастье свое, везение? Ей-Богу,
легче жизни лишиться! Нашему человеку гораздо легче расстаться с самой
крупной, но неосязаемой суммой, чем с самой маленькой, но удерживаемой в
руках.
Только можно задать один вопрос? Я кивнул.
разреза и цвета глаз, формы носа, комплекции и группы крови, идеально
совпадающих с моими.
честно говоря, я бы и не отпустил его. Времени искать другого кандидата у
меня уже не было.
новоиспеченного агента в заранее облюбованный подвал, сделал укол
одноразовым шприцем-тюбиком в руку и, развернув бессознательное тело под
нужным углом, вытащил подобранный несколько часов назад пистолет убийцы. Я
выстрелил ему в голову, практически снеся нижнюю, совершенно не похожую на
меня часть челюсти. Глядя на разбитое, окровавленное лицо, я словно в
зеркало заглянул. Всего один кусок потребовалось отсечь от глыбы исходного
материала, чтобы копия абсолютно совпала с оригиналом. Правда, мой новый
знакомый - не бездушный кусок гранита, но и я не скульптор. Я - загнанный в
угол Резидент, которому любой ценой надо оторваться от дышащей в затылок
погони, любой ценой выиграть время.
пистолет сунул за пояс брюк. Надеюсь следователи смогут увязать утреннее
происшествие, кровавый след, затерявшийся во дворах, и этого с разбитым
лицом незнакомца, случайно обнаруженного в подвале. За тридцать минут, что
потребуются для приезда "скорой", он не умрет. Да и потом не умрет. При всей
внешней кошмарности, нанесенная мной рана не столь уж тяжела, но дара речи
лишит моего двойника по меньшей мере на месяц. Мне месяца много. Мне
довольно неделю выгадать. Для того я и затеял всю эту сложную комбинацию.
идентифицировали бы со мной и быстро убедились бы в подставке. Мертвецы в
моргах у нас особо не охраняются, и осмотреть, обмерить, ощупать вновь
поступившее тело особого труда не представляет. А вот этого раненого,
надеюсь, охранять будут более тщательно. Ведь он, шутка сказать, замешан в
двойном убийстве. Вот и пистолет - орудие преступления - при нем найден. За
таким нужен глаз да глаз. В идеале меня, то есть моего дублера, переведут в
зековскую больницу под охрану внутренних войск, собак, проволоки и т. п.
тюремного антуража. В худшем - приставят пару милиционеров для охраны. Что
тоже не плохо. Заговорщики непременно под тем или иным предлогом до меня
доберутся и, убедившись в моей бессознательности, на некоторое время
успокоятся. Я им действующий опасен, а недвижимый и молчаливый, как
бронзовая статуэтка, безразличен.
убедятся в реальности происшествия, связанного с гибелью их агента, меня
отсмотрят со всех возможных сторон. Это пожалуйста. Здесь все чисто. Агента
застрелил милиционер, что, помимо убедительных косвенных доказательств, он
может засвидетельствовать лично. Застрелил во время покушения на какого-то
неизвестного, то ли свидетеля, то ли соучастника преступления, от которого,
по всей видимости, пытался в последний момент избавиться вооруженный
преступник. Тот, получив тяжелое ранение, укрылся в недалеком подвале, где и
был найден случайным прохожим, позвонившим в "скорую помощь". Визуальный
осмотр пострадавшего - все те же глаза, овал, нос, рост - покажет, что он и
есть я.
версии реалистичным. Слишком все явно - место, способ, время преступления,
действующие лица. Не стал бы исполнитель палить в кого ни попадя. И значит,
если кого и ранил, то только того, кого нужно. То есть дело хоть и не до
конца, но сделано. Продолжать его - только привлекать к себе внимание. Пока
Резидент валяется на реанимационной койке, он угрозы не представляет. А там
можно будет посмотреть. У них лишнего времени за каждым подраненным
свидетелем гонки устраивать тоже нет. У них сроки, за срыв которых погоны
вместе с головами снимают.
уже не в Контору. Контора для меня закрыта. Да и лететь надо не мне. Я в
больнице под капельницей лежу и не могу одновременно бороться за жизнь на
реанимационной койке и шататься по аэропортам. Лететь надо новому, с
незнакомыми лицом, фигурой, жестами мужчине неопределенно-средних лет. Я
даже знаю, с какими именно лицом, фигурой и жестами. Я давно держал в запасе
этот образ и документы, этому образу соответствующие. Кажется, приспело
время использовать старую заготовку.
входила подготовка к Акции исполнителей и последующее избавление от
исполнителей как от ненужных свидетелей руками подготовленных им же
чистильщиков.
другими он, не желая светить свое лицо, появлялся только в маске и только в
самом крайнем случае. Только трем исполнителям позволялось видеть его без
маски. Эти исполнители были командирами, через которых шло общение с
основной массой бойцов, этим исполнителям отводилась особая роль в Акции, и
этих исполнителей должны были прибрать чистильщики первыми. Но они об этом
не знали и сильно гордились доверием, выказанным по отношению к ним старшим
командиром. Они были пацанами, исполнители. И по возрасту, и по опыту, и по
вере в святую братскую взаимопомощь, и по практически полному отсутствию
критичности по отношению к себе и к обстоятельствам. Они были молодыми
бульдожками-щенятами, только что оторвавшимися от материнских сосков, но уже
с остро заточенными зубками, свирепой задиристостью, гонором и уверенностью
в собственной непобедимости.
предполагает возраст, а возраст - некоторое развитие интеллекта. Исполнитель
не должен иметь интеллекта, он должен иметь крепкие мускулы, отменную
реакцию и уверенность в правоте полученного приказа. Чего бы тот от него ни
требовал! Всем этим требованиям прекрасно соответствовала молодежь.
Молодежь, которую Технолог отбирал лично сам.
утра до ночи они маскировались на местности, пристреливали различные типы
оружия, метали гранаты, подрывали учебные мины, бегали кроссы, не
догадываясь о конечной цели изматывающих тренировок. Технолог не ставил
задачи сделать из них настоящих, широкого профиля профессионалов. Это и не
требовалось. На всю эту братию довольно было одного высокопрофессионального
специалиста - его самого. Прочим отводилась роль сложнорефлекторных
приставок к винтовкам, минам, пистолетам и т.п. диверсионному вооружению.
высокотехнические торпеды и самолеты-снаряды они сажали не самых развитых
пилотов-камикадзе, которые умели крутить штурвал и не отворачивать при виде
летящего навстречу зенитного снаряда. Они имели слабое представление о
гидро- и аэродинамике, но зато отлично усваивали простейшие патриотические
истины. Им не нужны были фигуры высшего пилотажа и искусство навигации и
захода на посадку в сложных метеоусловиях. Их полет был прям и одноразов. Не
стоило тратить время на обучение тому, что не могло пригодиться в практике.
Их обучали одной-единственной воинской дисциплине - искусству кинжального
полета от базового самолета до борта американского авианосца, но обучали
сверхпрофессионально. Здесь им не было равных.
премудростям убийства, если его можно заменить десятком
узкоспециализированных бойцов. Все равно один человек не может быть более
зорким, выносливым, сильным, чем десять. Кто-то из этого десятка непременно
лучше его владеет приемами рукопашного боя, минирования или стрельбы.
Одинаково хорошо уметь все невозможно.
способности каждого найдут достойное применение. Не надо минера посылать на
стрелковый рубеж, а стрелка заставлять отбиваться руками от трех вооруженных
палками противников. Пусть каждый занимается своим делом. Кроме всего
прочего, это сузит объем владения необходимой им для исполнения дела
информации.
единственную, слабо охраняемую жертву операциях, в масштабных они бесполезны
и даже вредны. Масштабные покушения требуют привлечения усилий множества
людей. Конечно, можно собрать полсотни высококлассных спецов, но толку от
них будет ничуть не больше, чем от выдрессированных на конкретные действия
новобранцев-сопляков. Толку будет столько же, а вот гонора на порядок
больше. К увешанному звездочками и орденами профи не на всякой хромой козе
подъедешь. Кроме того, их, действующих профессионалов, не так уж много
наберется по стране, и привлечение к делу даже десятка мгновенно станет
известно всем остальным. Какой уж тут режим секретности! Да и как-то не с
руки после завершения операции "чистить" своих бывших коллег-однополчан, с
которыми не один пуд носимого диверсионного пайка съеден.
поболе, и глаза позорче, и сантиментов поменьше. Их только расставить
правильно да верную цель указать, в остальном промашки не будет. И после
возни никакой. Они еще правил игры не усвоили, подвоха не ждут, что такое
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Зыков Виталий