Чтение 14–й страницы книги ~Редкая птица~

- Как ни странно, нет. Ты имеешь в виду трусики? Я сделала это механически, честно. А потом вдруг заметила, как ты на меня смотришь, и стало стыдно. Но - и приятно.

- Да?

- Понимаешь, Дрон, ты не просто хотел меня, ты смотрел .. с восхищением! Ведь правда?

- Да.

- А сейчас? Я тебе по-прежнему нравлюсь? После всего, что рассказала...

Зрачки ее расширились, глаза, огромные, темно-фиолетовые, где-то глубоко на дне таили страх и боль...

- Да, очень.

Девушка рывком пододвинулась ко мне, обняла за плечи, обожгла горячим дыханием...

- Пожалуйста, Олег... мне так это нужно... Пожалуйста.

Я ощутил, как напряжено ее тело, выдохнул.

- Ты изумительная девочка...

- ...мне так нужно... хочу чувствовать себя желанной, а не куском плоти...

Она задыхалась, ее губы скользили по моей груди, по плечам...

Одним движением я притянул ее к себе и опрокинул на спину.

Глава 16

Мы лежали опустошенные и ошеломленные. Это продолжалось бесконечно долго. Виной ли тому нервное перенапряжение последних суток или странное сочетание алкоголя и тонизирующих таблеток, - страсть накатывала волна за волной и не позволяла оторваться друг от друга. Мои плечи и грудь были искусаны в кровь, - Ленка впивалась в меня, чтобы сдержать крики.

От более суровых ранений меня спас Сережка, Тимофеичев отпрыск. Верный режиму, при пробуждении он включил магнитофон во всю силу импортных динамиков что позволило девушке более непосредственно и безопасно выразить свои чувства. Но обессилели мы, лишь когда пацан запустил девяностоминутную кассету по второму кругу.

"Ю-а ин зе ами нау..."

- Дрон, это было здорово... Можно я посплю?..

Девушка лежит на спине вытянувшись, положив голову на мое плечо. А я думаю о том, что женщина - самое совершенное творение на земле. Наверное, ради нее этот мир и создан. И каждая женщина знает, что она неповторима и удивительна, и ищет мужчину, который заметил бы эту неповторимость. Чтобы стать блистательной, женщина должна стать желанной.

"Ю-а ин зе ами нау..." Ты сейчас в армии. И расслабляться совсем не время. А когда - время? Может, я воин по жизни? Ну а раз так, нужно сделать свое дело хорошо.

- Дрон, ты не спишь?

- Нет.

- Послушай, я все о тех, из особняка. Они все-таки больные? И кто меня спас? И - зачем? Зачем меня вообще похищали?

- Давай я расскажу тебе сказку. Или - напомню, ты ее наверняка знаешь.

- А может, мы лучше уйдем отсюда? Не можем же мы сидеть на этом чердаке вечность.

- Тебе здесь что, плохо?

- С тобой мне очень хорошо. Дрон... послушай, мы ведь останемся друзьями, правда?

- Ага. Добрыми друзьями.

- Ты такой милый и такой умный!

- Еще бы. А с чердака мы уберемся, когда решим - куда и как.

- Ты думаешь, нас ищут?

Я только хмыкнул. Ищут - это слабо сказано!

- А кто? Те, из особняка?

Если бы только они! Знать бы точно - кто. И еще мне вспомнились фразы девушки еще тогда, при встрече: "Я не вру, я фантазирую..." и "Сейчас мне нужно выдумать вас". Ладно, все мы видим только небольшой кусочек этого мира, остальное додумываем, досочиняем. Причем досочиняем настолько убедительно, что сами верим в это почти безоговорочно. Вопрос лишь в том, насколько наши догадки близки к истине. Или к реальному положению вещей. Для меня это сейчас важно. Если я ошибусь, это будет стоить мне жизни. И, наверное, кому-то еще.

- Что ты молчишь?

- Извини, мне нужно подумать.

- Так я не дождусь сказки перед сном?

- Сказка при пробуждении вдвойне дороже.

- Почему?

- Она жизнь делает сказочной. Самая короткая утренняя сказка была та, что рассказывал слуга Анри де Сен-Симону: "Вставайте, граф, вас ждут великие дела!"

- А кто это - Сен-Симон?

- Один мечтатель. Тогда его мечты никто не принимал всерьез и в жизнь претворять не собирался. А потому они были безопасны.

- Его действительно ждали великие дела? Он совершил их?

- Это не важно. Важно, что он слышал эти слова каждое утро.

- От слуги.

- Ага, от слуги.

- Я вспомнила, мы его проходили. Он был социалист.

- Утопический.

- Интересно, а сам слуга верил в то, что говорил господину?

- И это не важно.

- А важно то, что этот социалист без слуги и без лести не обходился. Я права?

- Права.

- Тогда немножко посоплю. Ты ведь будешь меня охранять?

- Буду.

- Надежно?

- Как в пирамиде.

- Я что, похожа на мумию? Тогда накину что-нибудь.

- Ты соблазнительна и совершенна.

- Льстец. Но я тебе верю.

- Уже веришь? Во всем?

- Я думаю, ты хороший. Добрый.

- Не боишься ошибиться?

- Не-а. Интуиция. Ты мне сразу понравился, еще в машине. Ладно, думай, мыслитель. Буду спать.

Я накрыл ее курткой, девушка свернулась клубочком.

- А ты знаешь, мне уже не страшно. Почти, - произнесла она. Через минуту ее дыхание стало размеренным и ровным. Она спала.

Ну что ж, начнем думать. Вся беда в том, что у нашего брата мужика процесс думания заключается в построении логической цепочки умозаключений, опирающихся на факты, причем не на сами события, а на то, как мы их увидели и интерпретировали. А ежели фактов не хватает, мы изготавливаем "костыли", называемые "предположениями", и опираемся на них за неимением лучшего. Остается только верить, что предположения сии надежны, как краеугольные камни. В противном случае вся цепочка рухнет и погребет под собой "мыслителя". Фактов у меня маловато, предположений - сколько угодно. При этом нужно разрешить вопрос жизненно важный: насколько правдив рассказ девушки и правдив ли он вообще.

В пользу ее истории говорит эпизод в квартирке на Конева: ребятишки действительно не шутили, не играли и были явными садюгами самого патологического толка. Все остальное - ее рассказы. Так что логической конструкции не получится, нужно решить, верю ли я девушке, всему, что она рассказала.

Тут сокрыт один парадокс, хорошо, впрочем, известный писателям, художникам, актерам, режиссерам и высокопрофессиональным разведчикам. Человек устроен так, что способен верить придуманному. Причем даже в том случае, если придумал это он сам. На бытовом уровне это звучит просто: "Так оно есть, потому что я хочу, чтобы так было".

Человек полностью сливается с выдуманным им образом, и тогда не только его поступки, но даже его соматические реакции вроде учащения сердцебиения или покраснения кожи будут реакцией не самого индивидуума, а выдуманного им самим (или кем-то другим для него) образа.

А потому никакая логика и никакой "детектор лжи" не в состоянии засечь обман: весь комплекс реакций - расширение и сужение зрачков, изменение кровяного давления и частоты пульса, температуры тела на сотую долю градуса, изменение цвета кожи - ничто не способно выявить неправду. Ибо человек в данный момент является тем, кем себя считает.

Единственный "инструмент", способный распознать ложь, - это человек. Ведь даже если мы только познакомились с человеком, не сказали еще с ним двух слов, не обменялись ни единым значимым взглядом или жестом, этот другой нам уже либо симпатичен, либо нет. И это "либо-либо" мы даже не формулируем, а чувствуем: "хороший", "плохой". При всем многообразии последующих вариаций - рода занятий человека, его взглядов на жизнь, манеры шутить и многого другого - последнее остается неизменным: хороший или плохой. Сложившиеся отношения могут быть сколько угодно приятельскими, но, если мнение "плохой" сложилось, оно будет лишь укрепляться.

Правда, есть люди "никакие" - они способны думать только о себе, но с их стороны возможны лишь мелкие пакости, а потому их не особенно замечают или принимают в расчет.

Интуиция, сказала Леночка. Большинство мужчин потому и ошибается в людях, что отказывается верить собственной интуиции, чувству, - более существенным кажется положение человека в обществе, его состояние, его суждения... Вся эта шелуха и становится ступеньками, фактами логических умозаключений. Потому-то и падать особенно больно.

Мне искренне жаль ревнителей "мужского ума" и "женского недоумия": то, до чего мужчина будет додумываться и год, и два, оступаясь и терпя поражения, женщина понимает сразу. Мужики же недоуменно пожимают плечами и констатируют: "Женская логика", имея при этом в виду что-то не стоящее внимания, легковесное и вздорное.

Правда, есть в женской логике или интуиции один существенный изъян, сделавший несчастными не одну тысячу прекрасных созданий. Его можно выразить в следующей фразе: "Любит меня, значит, хороший". Кто-то по поводу последнего может и спорить, но - не я.

Но женщина обладает безотказным оружием - обаянием и красотой. О какой-то мужской логике вопрос тогда не стоит вовсе, а что до интуиции, то и она бываем похоронена под воздействием прелестных чар, а на надгробной плите безвременно почивших мужского ума, прозорливости, а вкупе с ними всех прочих добродетелей можно начертать эпитафию: "Я ей верю, потому что хочу ей верить". Или еще короче: "Я верю, потому что хочу".

Я хочу верить Леночке? Безусловно. Верю ли я ей?

Итак, как настоящий мужчина, я пошел на поводу логических построений и загнал себя в капкан. Значит, последний вывод из всего вышеизложенного: "Девушка врет, потому что я хочу ей верить".

Бред сивой кобылы! Вернее, сивого мерина.

Вернемся к тому, как можно распознать обман: его можно почувствовать. Все просто: когда нам врут, мы чувствуем беспокойство! Даже если ложь вдохновенна, что-то заставляет нас раздражаться или беспокоиться, причем предмет беспокойства может быть совершенно далек и от данного человека, и от содержания беседы...

Я испытывал беспокойство во время рассказа?

Нет.

Значит, я ей верю?

Да.

Но что-то мешает сложиться полной картинке... Придется девочку разбудить. Хотя и жаль - спит сладко.

Леночка открыла глаза, едва я тронул ее за плечо, увидела меня и улыбнулась;

- Ну как? Нас ждут великие дела?

- Трудно сказать. Я же не социалист.

- И не граф?

- Бог знает: разве можем мы ручаться за своих прабабушек?

- Это точно. Я иногда чувствую себя графиней. Правда, молодой. "Три карты, три карты..." - пропела она.

"Тройка, семерка, туз", - автоматически констатировал мозг. И почему я считал, что третьей картой в выигрышной комбинации была дама? Эх, всегда так: нет времени подумать в нужной ситуации. А когда время есть, мысли гуляют сами по себе, как беспризорные коты...

- Ты обещал сказку. - Девушка капризно надувает губки, проводит по ним кончиком язычка...

- Погоди. Мне нужно спросить.

- Спрашивай.

- Кому ты еще рассказывала про котенка?

- Про какого?.. - Девушка запнулась, лицо ее потемнело.

- Извини. Понимаю, тебе неприятно...

- Нет. Просто жутко страшно. Все как-то забылось, а тут снова...

- Прости. Но чтобы выпутаться окончательно...

- Да не извиняйся ты, я все понимаю.

- Так кому ты рассказала?

Она сидела неподвижно, глядя в одну точку. Сказала тихо, словно выдохнула:

- Денису.

Потом подняла на меня глаза.

- Дрон, ты думаешь... Это он?.. И все это было спланировано еще в Москве?.. И квартирка эта полудармовая... И даже - Володя?..

- То, что Володя, если это все-таки Ларсен, а не кто-то похожий на него, замешан в похищении, - вряд ли. А вот то, что твоя встреча с ним и последующее похищение были спланированы заранее, - похоже, что да.

- Но кем и зачем? Боже, я ничего не понимаю...

- С особняком - все просто. Доктор, судя по всему, не соврал: это у них бизнес такой.

- Да какой там бизнес - это же законченные шизики, они сдвинулись уж не знаю на какой почве, - может, папашки им мастурбировать запрещали... На хрена им иначе этот цирк устраивать! Да на побережье только свистни - девчонок набежит сотня, готовых и на оральный, и на вагинальный, и на что угодно... И на камеру им плевать - только возбудились бы круче!

- Ну тогда слушай сказку.

- Какую еще сказку?

- Не знаю. Народную. Я ее в детстве читал где-то. Значит так, росло одно дерево кроной вниз, под землю. И царь получал оттуда великолепный жемчуг - крупный и чистый, какого не мог принести ни один ловец.

- В Индии, что ли, дело было?

- Пусть в Индии, какая разница. И вот один парень, пусть это будет Синдбад, решил узнать, откуда этот жемчуг берется. И полез на дерево.

- Вниз?

- Ну да, вниз.

- Тогда не полез, а спустился.

- Не привередничай. Спустился он по стволу, а тот ветвится и на ветвях селения всякие, города... Ты чего смеешься?

- Анекдот вспомнила. Пошлый, но тоже философский. Рассказать?

- Лучше дослушай.

Девушка прикрыла рот рукой, еле сдерживая смех. Похоже, это у нее от нервов. Вдруг тело ее обмякло, она прильнула ко мне, заплакала, всхлипывая и утирая слезы кулачком.

- Денис... как он мог... Может, он с самого начала... может, он поэтому начал за мной ухаживать?.. Чтобы потом... продать! - Внезапно оттолкнула меня, вскинулась: - А все-таки, Дрон, чем ты занимаешься?

- Сижу на чердаке с девчонкой и периодически пытаюсь вывести ее из состояния маниакально-депрессивного психоза.

- А вообще?

- А вообще - пытаюсь прикинуть ситуацию и вылезти из того дерьма, в какое мы оба попали.

- Ладно, не хочешь отвечать, ну и не надо. А все же интересно, чем ты занимаешься, на жизнь чем зарабатываешь. Не бойся, замуж за тебя я не собираюсь.

- Вот еще. Это первый раз жениться страшно, потом привыкаешь.

- Ты женат?

- Был.

- Нормально. Шансы мои растут. А все же, кем ты работаешь? Только не свисти про преподавательство - ни за что не поверю, что такой парень будет корпеть со студентами или учениками за те нищенские рубли. Ты ведь умен, хорош собой, образован...

- Ба, сколько комплиментов. Если будешь продолжать в том же духе - вынужден буду, как честный человек...

- Чем ты зарабатываешь, честный человек?

- Переводами.

- Это с какого же?

- С английского. Кто из нас другой-то знает.

- Поболтаем? - Девушка произнесла это по-английски. Похоже, она тоже решила разоблачить в моем лице сенегальского шпиона. Хотя нет - в Сенегале говорят по-французски. Значит, меня выдаст мой бруклинский акцент. Тут вы и попались, Штирлиц!

- Нет проблем, - отвечаю я по-иноземному, стараясь придать голосу интонацию беспечного гуляки. Наверное, именно так должны говорить где-нибудь во Флориде в разгар бархатного сезона. Впрочем, у них там весь год бархатный сезон.

- Так что ты переводишь?

- Книжки. Детективы, истории любви, фантастику.

- И нормально за это платят?

- Мне хватает.

- А откуда у тебя весь этот арсенал? - Она кивнула на автомат, увесистую "сбрую". - На дороге нашел и ней сдавать в милицию?

- Почти что.

- Ладно, фиг с ним, с оружием. Так все-таки спокойнее. Дрон, а может, уедем отсюда ночью?

Это она говорит уже по-русски. Повыпендривались - и хватит.

- До ночи еще дожить нужно.

- Ты это серьезно?

- Да нет. Присказка такая.