рассмотрели цифры и буквы.
или порнушку, а это так - семечки.
смолил и делился со своими коллегами впечатлениями от разговора с дворянкой:
несколько интересных фактов. Пару раз Виталику кто-то звонил, он думал, что
Софьи Иосифовны нет дома, и поэтому говорил спокойно. Однажды он кому-то
представился Стронгом. Разговоры, правда, были какие-то односторонние,
Виталик только дакал, как будто приказы выслушивал. В конце марта он что-то
говорил о вокзале. В середине апреля к нему приходил какой-то кавказец, они
заперлись и беседовали около часа. Кавказец ушёл недовольным, а Виталик
после этого выглядел расстроенным. О себе Виталик почти не рассказывал.
Говорил, что служил в Афгане, сам из Москвы, работает в уголовном розыске,
показывал шрам на ноге, говорил, что получил во время задержания рэкетиров.
календарь. Над некоторыми числами последних двух месяцев стояли буквы "В",
"Т" и "А". Букв "Т" было шесть, одна "А" и одна "В".
стоит над 1 апреля. А это день убийства таксиста.
оказалось, стояла на дате 25 февраля. Исходя из сводки, в этот день
произошёл взрыв на Московском вокзале. Буквы "Т" приходились на дни убийства
таксистов. И наконец, буква "А" зловеще зависла над завтрашним днём.
Санкт-Петербург". Затем таксисты бучу подняли. Те - по двум причинам: чтобы
цены на проезд скинули и чтоб чёрных из города выгнали - нападения на
водителей участились. Таксисты тогда рынки с чёрными погромили. А на днях
лётчики бастовать хотят - отказываются в Закавказье летать, стреляют там.
божий день ясно. Они что-то в аэропорту готовят. Чёрт, это ж завтра.
чувствовали привольно, и не останавливается ни перед чем.
пожалуйста. Нет? Тогда передайте, что в 85-м отделении талончик есть, пусть
подскочит. Спасибо.
примчится.
авиаторов, ложился спать в плохом расположении духа. Зарплату не платили
третий месяц, завтра предстоит полёт во Владикавказ, последний раз летал -
самолёт чуть не подбили. Пилоты ультиматум выдвинули: либо зарплату
прибавить, либо на юг откажутся летать. Это не говоря ещё об угонщиках - что
ни рейс в Грузию, так требуют в Турцию или в Индию лететь. Пока всё
обходилось, но сколько же можно?
штрейкбрехеров ищут, а с меня хватит", - подумал Перегаров.
рекомендую вам сесть за штурвал, в противном случае вы можете себя плохо
почувствовать, - произнёс металлический голос в трубке.
опустился на кровать.
нарвались", - подумал он и заснул.
беготня, спешка, прилёты-отлеты. Но среди отлетающей публики, бомжей и
фарцовщиков внимательный взгляд мог заметить молодых людей, рассеяных по
всему аэропорту и не похожих ни на одну из вышеперечисленных групп. Как
можно догадаться, это были опера 85-го отделения и 22-го убойного отдела.
Возле стоек регистрации с шести часов утра дежурил Волков с детской
коляской, которую он периодически покачивал. Второй рукой он обнимал
Уксусову. На Уксусовой был надет легендарный кивиновский парик и очки, так
что на себя она была мало похожа, своим видом она скорее напоминала Игоря
Корнелюка. В коляске вместо ребенка лежали АК, две обоймы и стационарная
рация, которая еле влезла в коляску. У этой парочки было самое ответственное
задание - увидеть Виталика и дать сигнал. Регистрация билетов на самолёт на
Владикавказ начиналась через час, Волков начинал волноваться и всё чаще
качал коляску.
наблюдал за Волковым. Остальные расположились кто где. Борисов предупредил
руководство и милицию аэропорта о возможности инцидента на их территории.
Постовые, снабжённые приметами Виталика, голодно вглядывались в лица
пассажиров.
звонка, прихватив с собой всю свою бригаду архаровцев. Сначала он было
обиделся на обман, но потом, решив, что есть возможность отличиться,
остался. В пять утра двенадцать человек вышли из 85-го отделения и на трех
машинах направились в Пулково. Уксусову взяли как единственную
свидетельницу, кто мог опознать Виталика. Операцию держали в строжайшем
секрете, в отделении же объяснили, что поехали брать рэкетиров.
слушали "Европу плюс". Соловец, нагнетая атмосферу, бегал от одного к
другому. Голос по трансляции объявил, что рейс "Санкт-Петербург -
Владикавказ" задерживается по причине нелётной погоды. Это была ерунда
явная: весеннее солнышко припекало, и на небе не было ни облачка. "Значит,
бастуют, - подумал Соловец. - Если прозеваем Стронга, будет обидно и досадно
до слез и до икоты."
никто... - надрывался из чьего-то магнитофона Высоцкий. Соловец поёжился -
своевременная песенка.
десять минут должна была начаться регистрация на рейс во Владикавказ.
Кивинов вытирал вспотевшие ладони о фирменные футболки. Волков беспрерывно
тряс коляску, рация грозила выпасть. Уксусова крутила головой, парик
окончательно сполз ей на лоб. Согласно установке, увидев Виталика, она
должна была указать на него Волкову, а тот вынуть из коляски пелёнку.
знак, - Волков не только вынул пелёнку, но и, очевидно, не зная, что с ней
дальше делать, стал размахивать ею в воздухе. Уксусова совсем зарылась в
парик. С одной стороны по направлению к Волкову бежал Дукалис, а с другой
приближался Борисов. Кивинов бросил взгляд в сторону входа и сначала ничего
не понял. У дверей, кроме одетого по форме лейтенанта милиции, никого не
было. Причём форма была инспектора ГАИ. В одной руке блондинистый мент
держал торт, а другою сжимал жезл. "Мент с тортом, а вокруг - никого, -
мелькнула мысль, - Это Стронг".
к тому времени Стронг уже сообразил, что его засекли. Он развернулся, как
следует размахнулся тортом и швырнул его в середину толпы, заорав
пронзительно прозвучавшее "Ложись!". Затем левой рукой встретил подлетающего
к нему Кивинова. Тому кое-как удалось увернуться, но вот схватить Стронга он
уже не успел. Мнимый гаишник выскочил на улицу.
не только в милиции. Спас всех вовремя прибывший на место происшествия
Дукалис. С криком "Прощайте, братья!" он рухнул животом прямо на торт.
Однако никакого взрыва не последовало, и через минуту Дукалис уже стоял
посреди восторженной толпы, принимая искренние поздравления и соскрёбывая со
своей кожаной куртки масляный крем. "Какой торт испортил!" - подумал
Борисов. Кивинов от волнения сел на пол.
перепрыгнул через перила эстакады на нижний ярус пулковского аэропорта и
вскочил в белый жи-гуль. Жигуль сорвался и полетел по направлению к
Киевскому шоссе. За рулём машины сидел сообщник Стронга. Кивинов помчался к
Таранкину, Сердобойцев уже нетерпеливо рычал мотором. Кивинов прыгнул на
заднее сидение.
мерседесовский двигатель хищно взревел, и машина понеслась по дороге. Стронг
вырулил на Киевское шоссе и свернул в сторону Пушкина. Машина оперов
медленно, но верно приближалась, повиснув у него на хвосте. Сердобойцев
вырулил на встречную полосу и пошёл на обгон машин, отделяющих их от
преступника. Дорогу встречным автомобилям он уступал лишь в крайних случаях.
Несколько раз Кивинов закрывал глаза и вжимался в сиденье, ожидая