Чтение 14–й страницы книги ~Сделано из отходов~

Таким образом, заинтересованные лица могли наблюдать встречу разве что с
вертолета или спутника-шпиона.

- Так, теперь слушай и развивай память. На память не жалуешься?

- Нет, хотя до сих пор путаю числитель со знаменателем и "право" с "лево".
Поэтому, ее если можно, "верх-низ" и "там-тут".

- Это не понадобится. Вот фото. Это она, - Брандспойт протянул Гришке
кодаковскую фотографию.

- Ничего. Просто великолепна.

- На самом деле стерва. Запоминай рожу. Здесь она крашенная "Веллой",
сейчас у нее чисто черные волосы, вот такой длины, - авторитет стукнул
пальцем по своему плечу. - Сказать, в чем будет, не могу, шмотки каждый
день меняет. Возможно, в бордовом костюме - пиджак и юбка. Ноги от ушей, не
засмотрись. Запомнил? Давай сюда.

Виктор Павлович забрал у Гришки фотографию и спрятал ее в карман.

- Теперь адрес. Это обычный жилой дом. Послезавтра в десять вечера она
приедет туда. Одна. Возможно, на такси, но она никогда не просит провожать
ее до квартиры. Имей в виду, у нее есть газовый "ствол". Она таскает его в
сумочке, поэтому не мешкай. И не паникуй там. Спокойно, глубокий вдох и...
Как два пальца об асфальт. Сейчас объясню, где можно спрятаться, но завтра
съезди туда и посмотри все сам. Зайдешь в подъезд, там есть дверь в
коридор, где висят почтовые ящики. В конце коридора две...

- Колонны?

Брандспойт настороженно притормозил.

- Ты откуда знаешь?

- Типовые дома.

- Ах да, - успокоился авторитет. - Спрячься и жди. Потом...

- Ладно, разберусь, не фантик, эка невидаль, бабу трубой оприходовать. Не
президента же. Деньги когда будут?

- Деньги будут, когда я смогу убедиться, что работа выполнена в полном
объеме.

- А аванс? У меня дом сгорел, жить негде.

- У тебя работа сдельная. Сделаешь - получишь.

- Ну, хоть на обратную дорогу и непредвиденные расходы.

- Хорошо, держи.

Виктор Павлович извлек из кармана сотенную и передал Гришке. Затем назвал
адрес и телефон, дважды потребовал повторить.

- Как сделаешь работу, позвонишь из автомата и скажешь два слова: "Панночка
по-мэрла".

- Какая баночка?

- Не баночка, а панночка. Двоечник. Это из классики. "Вий" Гоголя. На
следующий день встречаемся здесь же, в шесть вечера. Я привезу деньги.
Вопросы?

- Если меня поймают, что я должен говорить?

- Лучше всего не попадаться, а если попадешься, не говори ничего. Ты имеешь
права не давать против себя никаких показаний. Конституция. Молчи, как
дворник Герасим.

- Какой дворник?

- "Муму". Тургенев.

- А если бить будут?

- Терпи. До смерти не забьют, а синяки заживут. Но лучше все же не
попадайся.

- Постараюсь.

- Постарайся. Я привык платить щедро, если работу делают на совесть.
Увезешь в Париж не только Ленку, но и всех своих чувих. Ну что все запомнил?

Гришка еще раз кивнул.

- Тогда до встречи, юноша. И не забудь, что те, кто пытались меня обмануть,
чрезвычайно об этом пожалели. Очень плохо, что ты не видел, как больно им
было.

Виктор Павлович поднялся со скамейки и бодро зашагал по грязному берегу в
сторону моста.

Гришка посидел немного, затем стянул кроссовки, снял носки, закатал джинсы
до колен и зашел в реку.

Вода была прохладной.

- Всех нас, несомненно, волнует проблема убийств, количество которых
увеличилось за последнее время почти в десять раз. С чем, Александр, вы
связываете это?

- Лично мне связывать некогда, я их раскрываю. Но прокурор города на
последнем совещании обвинил во всем Голливуд. И он прав. Что у нас на
экранах? Сплошная кровавая мясорубка, ужасы и секс. Это, можно сказать,
идеологическая диверсия. Человек, насмотревшись подобной заразы,
волей-неволей превращается в маньяка и тянется к топору или ножу.

- В ваших словах есть доля истины.

- Да какая уж там доля?! А книги, а пресса? За что ни возьмись, вляпаешься
либо в кровь, либо в дерьмо, либо в... Ну, в эту самую.

- Да, да, я понял. Хорошо, Александр. Мы все представляем себе классическое
западное убийство. Наркобизнес, наследство, раздел сфер влияния...
Профессиональные убийцы-киллеры снайперский выстрел. Все это есть сейчас и
у нас, не удивишь, так сказать. И тем не менее имеется ли какая-нибудь
особенность нашего, отечественного убийства? Что такое, на ваш взгляд,
"чисто русское убийство"?

- Ну, это элементарно. Значит, для начала грамм по пятьсот в лоб.

- Пятьсот грамм чего? Тротила?

- Нет. Жидкости. Без закуси. Затем пивка литра так два-три. Сверху. И снова
грамм пятьсот. Гамбургер такой получается. "Сникерсом" зажевать, если
имеется. А не имеется, так и ладно. Потом интеллигентный диспут по поводу
политики, медицины или искусства. Искусство Сальвадор Дали или не
искусство? Лебедь прав или Ельцин?

Диспут переходит в постукивание кулаками по столу, по корпусу или по лбу. У
кого-то размер кулаков оказывается большим, и тогда тот, у кого они
маленькие, вынужден хвататься за все, что подвернется под руку.
Подворачиваются, как правило, кухонные ножи, реже - вилки, иногда - ножка
от табуретки или рояля. В моей практике был случай, когда подвернулась
разделочная доска. Короче, колюще-режуще-рубящее имущество.

Далее следует роковой удар в незащищенную точку, и один из спорящих спорить
прекращает. Оставшийся или оставшиеся в живых реагируют на эту неприятность
продолжением банкета.

Кто-то бежит в ларек и приносит еще грамм пятьсот-восемьсот. Пару суток
спустя, когда кончается все, что можно обменять на "огненную воду",
начинает решаться одна маленькая проблема - куда девать труп. Не в хате же
оставлять, он ведь начинает, пардон, портиться и загрязнять окружающий мир.
Однако решение быстро находится. Есть подвалы, чердаки, мусорные бачки.
Особо небрезгливые личности предпочитают расчленять тело в ванной и
развозить на тележке по близлежащим помойкам. Вот, пожалуй, и все. Никакой
наркомафии, борьбы за наследство...

- Неужели?

- Ага.

- И какова же доля описанных вами убийств в общем их числе?

- Процентов семьдесят, зуб даю.

- Но какой выход из сложившейся ситуации вы предлагаете?

- Ларьки закрыть.

- Стоп, стоп, стоп. Шура, блин, у нас же не юмористическая программа.
Договаривались же, побольше умных мыслей - плохое законодательство, кризис,
тяжелое социально-экономическое положение, падение нравов. Может, тебе
шпаргалку написать?

Бывший одноклассник Стрельцова, ныне бороздящий волны телеэфира в роли
корреспондента, достал авторучку.

- Да не надо, запомню. Социально...

- Экономическое. Молодец. И побольше, побольше антуража. Куда мы катимся,
полный беспредел, цинизм и разгул. Давай, ты ж умеешь. Ну что, готов?

- Готов.

- Камера!

- И какой выход из сложившейся ситуации...

Когда с интервью было покончено и персонал принялся паковать телеинвентарь,
одноклассник достал сигарету, угостил Стрельцова и вполголоса по-свойски
попросил:

- Слышь, братан, в натуре. У меня через недельку эфир горит и с материалом
напряг. Если чего будет кровавое, ну, вдруг повезет, позвони, а? Вот
визитка. Любой труп подойдет, даже бытовуха. Сделаешь, братан?

- Повезет - сделаю.

- Спасибо. Да, еще, тебе сеточку на лицо делать?

Шурик посмотрелся в висящее на стене зеркало.

- Зачем? Да, не красавец, но не пилюли же от запоров рекламирую...

- "Мальчик хочет в Париж, а чи-ки-чи-ки-чи-ки..."

Въедливый мотивчик модного шлягера засел в башке намертво и как всегда
вовремя. Хочешь, мальчик, в Париж?

Хлопок двери за спиной, серые ступени перед глазами. Серый асфальт, серый
вечер. Темпо, темпо... Арка, поворот... Трубу-то выкини, идиотина, смешно
ты с трубой выглядишь, неестественно.

Труба улетает на газон. Перчатки. Да, да, никаких улик. Очень кстати
мусорный бачок. Отходы.

В арке отдохнем, успокоимся, осмотримся, оправимся. Что-то барабанит. Ух
ты, мотор... Тихо, тихо, нормалек, все прошло... Как и рассчитано. Сделано
с умом.

Гришка взглянул на куртку, потом опустил глаза на джинсы и кроссовки. Вроде
не заляпался, хотя здесь темновато, не видно.

Из арки Гришка вышел уже не спеша, на ходу закуривая. Все в порядке у меня,
граждане, все в порядке. Как у техасского пейджера. Иду-курю. Впрочем,
никаких граждан. Дома граждане. Спят.