Чтение 14–й страницы книги ~Человек, для которого не было тайн~

Однако наилучшие , контакты были с японской армией. Командующий
Квантунской армией генерал Тачи-бана, который в свое время командовал
оккупационными войсками в Сибири, сам предложил поддержку. Потом это
подтвердил граф Мацудайра от лица японского правительства. Нам обещали
деньги, оружие, амуницию...
Зорге безразлично пожал плечами и заговорил о чем-то другом с
подошедшим к нему знакомым, подчеркивая свою незаинтересованность
затронутой темой.
Они случайно встречались и позже. Атаман Семенов говорил все более
откровенно. Он упрекал американцев, которые не довели до логического
завершения интервенцию на Дальнем Востоке. Логическим завершением атаман
считал бы создание государства в Приморье и Забайкалье, в котором
главенствующая роль была бы отведена "здоровым силам российской
эмиграции". Семенов хвалил японцев, снова вспоминал о своих встречах с
ними, уважительно отзывался о генерале Араки, с которым до сих пор имеет
честь поддерживать дружеские отношения. В то же время атаман осторожно
намекал, что было бы неплохо проинформировать заинтересованные
американские круги о современной политической обстановке. Дело в том, что
он, атаман Семенов, до сих пор считается единственным кандидатом на пост
главы нового забайкальского государства и не возражал бы заранее вступить
в деловые отношения с американцами. Все это в будущем окупится с лихвой,
американцы не останутся в проигрыше.
Постепенно для Рихарда Зорге раскрывалась картина нового
белоэмигрантского заговора, который вдохновлялся генералом Араки.
Семенов располагал войсками в 12 - 15 тысяч сабель, размещенными в
Северном Китае с тайного благословения Чан Кайши. Но основную роль здесь
играли японцы. Это они давали атаману оружие и предоставили ему финансовый
заем. Но денег все равно не хватало, и Семенов искал новые возможности для
того, чтобы где-то их раздобыть. В японском генеральном штабе, как понял
Зорге, разработали план, по которому в нужный момент войска Семенова
перейдут через советскую границу, поведут стремительное наступление в
направлении Якутска, затем из бассейна реки Лены ударят на юг, захватят
Байкал и перережут сибирскую железную дорогу. Атаману помогут бурятские и
монгольские князьки, с которыми ему удалось наладить связи и о многом
договориться.
Сидя в "главной квартире" под портретом Николая II, Семенов и
Сухантон не раз обсуждали основы плана новой интервенции. Атамана не
устраивало то, что Араки слишком медлит с выполнением плана, скупится на
расходы, от чего создается впечатление, будто японские военные круги
потеряли интерес к ими же задуманному варианту. Конечно, атаман Семенов,
как будущий руководитель сибирского похода, отлично понимает, что одними
своими силами в 15 тысяч сабель он не сможет нанести решающего удара
большевикам. Атаман только начнет, но закреплять первый удар должны будут
японские войска. Конечно, хотелось бы привлечь сюда еще и другие силы...
Флирт японцев с атаманом Семеновым тянулся долго и оборвался
неожиданно для атамана "мукденским инцидентом". Атаман Семенов временно
отодвигался японской военщиной на задний план.
Поздним вечером 18 сентября 1931 года под Мукденом на
Южно-Маньчжурской железной дороге, принадлежавшей японцам, произошел
взрыв, как раз в тот момент, когда здесь проходил скорый поезд,
направлявшийся из Гирина в Пекин. Но поезд, не снижая скорости,
благополучно миновал место взрыва и без опоздания прибыл в Мукден.
Машинист, который вел ночной экспресс, даже не заметил повреждения пути.
Однако в тот же час, когда прозвучал взрыв, японские войска выступили по
тревоге и завязали ночной бой с китайцами. Откуда-то появились тяжелые
пушки, которые открыли огонь прямой наводкой по китайским казармам.
Китайские солдаты, потеряв около четырехсот человек убитыми, отступили из
города. У японцев потерь не было, если не считать двух солдат, попавших
под огонь собственной артиллерии. Утром Мукден был в руках японских войск.
Полковник Доихара Кендзи стал мэром города.
События в Мукдене взбудоражили колонию журналистов. Сообщения были
противоречивые, и корреспонденты, аккредитованные при нанкинском
правительстве, устремились на север. Среди них был и Зорге. Журналисты
съехались туда через несколько дней после происшедшего инцидента. Их
встретили ошеломляющие известия. Квантунская армия начала оккупацию всей
Маньчжурии, войска генерала Хаяси также вторглись в Маньчжурию со стороны
Кореи. Начальник штаба полковник ч Итагаки выдвинул крайне не
правдоподобную версию о том, что взрыв полотна железной дороги был
осуществлен китайскими саперами-диверсантами. И для того чтобы
"восстановить порядок" в стране, Квантунская армия временно забрала всю
власть в Маньчжурии. Итагаки говорил от имени командующего Квантунской
армии генерала Хондзио. В подтверждение своих слов Итагаки предложил
журналистам посетить японскую комендатуру, где в качестве вещественных
доказательств лежат трупы китайских диверсантов, якобы убитых на месте
преступления, и кусок рельса, вырванный взрывом. Но оказалось, что кусок
рельса был сильно ржавым, хотя после взрыва прошло совсем немного времени,
а убитые "саперы" были одеты в обычную пехотную форму. Это не смутило
японских военных представителей, на другой день они снова пригласили
журналистов и показали им те же самые трупы, но переодетые в одежду
китайских саперов...
Было совершенно ясно, что провокационный взрыв на Южно-Маньчжурской
дороге ознаменовал новую стадию японской агрессивной политики на
континенте. Это косвенно подтверждалось и появлением на месте событий
таких мастеров военных провокаций, как Итагаки и Доихара. В самый канун
"мукденского инцидента" в городе тайно появился начальник
разведывательного отдела генерального штаба японских вооруженных сил
генерал-майор Тетекава...
Зорге анализировал, сопоставлял самые различные факты, и все они
подтверждали один наиболее существенный вывод: японская агрессия
придвигается к советским границам. Именно об этом разведчик должен был
предупредить свою страну, уведомить о возросшей угрозе.
В Шанхае Рихард поспешил встретиться со своим другом Одзаки. Обычно
они заранее намечали место встреч, чтобы без надобности не пользоваться
почтой или телефоном. Чаще всего Зорге подъезжал на машине к Садовому
мосту у границы японской концессии, Одзаки садился сзади, и они либо
ездили по шанхайским улицам, пока Ходзуми рассказывал новости, либо
отправлялись в один из многочисленных китайских ресторанов. Но больше
всего они любили бывать в уютной квартирке Агнесс Смедли, в которую она
переселилась из отеля. На этот раз они тоже заехали к ней. Агнесс ушла в
кухню готовить ужин - она слыла отличной кулинаркой, - и мужчины остались
одни.
Рихард рассказал о своих впечатлениях о поездке, высказал мнение, что
"мукденский инцидент" подтверждает существование плана японской агрессии,
изложенного в меморандуме Танака. Вот тогда они снова заспорили - Одзаки и
Рихард Зорге. На помощь призвали Смедли.
- Агнесс, - позвал Зорге, - помогите нам разобраться! Идите к нам или
мы сами ворвемся на кухню.
Агнесс появилась в фартуке, раскрасневшаяся от жара плиты.
- Только без угроз! О чем вы так спорите?
- У вас есть "Китайский критик" с меморандумом генерала Танака? Дайте
нам этот журнал.
Смедли подошла к книжной полке, порылась в ворохе журналов и
протянула один из них Зорге.
- Пожалуйста, но имейте в виду, что для споров вам осталось всего
пять минут, сейчас будем ужинать.
Зорге нашел нужное место и прочитал:
"Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать
Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала
завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские
страны, Индия, а также страны Южных морей будут бояться нас и капитулируют
перед нами. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша, и не осмелится
оспаривать наши права. Таков план, завещанный нам императором Мэйдзи, и
успех его имеет важное значение для существования нашей Японской империи".
- Так говорит Гиити Танака, рупор японских милитаристов, - воскликнул
Зорге. - Вы думаете, что это миф? Нет! Все развивается по его плану. Я еще
напомню вам другое место из меморандума:
"Продвижение нашей страны в ближайшем будущем в район Северной
Маньчжурии приведет к неминуемому конфликту с красной Россией..."
- Это тоже Танака. А японские войска уже находятся в Северной
Маньчжурии, значит, следующим может быть "конфликт с красной Россией".
- Но это ужасно! - воскликнул Одзаки. - Это катастрофа и для Японии.
Вошла Агнесс и попросила мужчин накрывать на стол. За ужином Рихард
опять рассказывал о том, что он видел в Мукдене.
Когда Зорге вез Ходзуми Одзаки обратно к Садовому мосту, он снова
заговорил о волновавшей его проблеме.
- Послушайте, Одзаки-сан, подскажите, кто из надежных людей смог бы
поехать сейчас в Маньчжурию? Мы должны знать все, что там происходит.
- Я тоже об этом думал. Есть у меня на примете один человек. Если
согласится, мы придем вместе.
На следующую явку Одзаки пришел вместе с незнакомым Рихарду японцем.
Ходзуми представил его - Тэйкити Каваи, корреспондент "Шанхайских
новостей", иллюстрированного еженедельника, выходившего на японском языке
в Китае.
Каваи выглядел совсем молодым, хотя ему в то время было уже далеко за
тридцать. Худощавый, невысокого роста, он держался уверенно, а его
несколько запавшие глаза были внимательны и задумчивы. Каваи уже несколько
лет жил в Шанхае, входил в японскую антимилитаристскую группу, и Одзаки
сразу остановился на нем, когда потребовалось отправить в Маньчжурию
надежного человека.
Они сидели втроем в китайском ресторанчике во французском секторе