прокуратура...
срывы... Вчера вот... со взяткой...
когда в форме, дурак, в метро ехал. Всего-то за запах, а
пострадал. Но когда было! Четыре года назад, этот полковник еще
шпионов ловил или настроениями интеллигенции занимался...
подумайте: может, перейти...
ладится... Смотрите... - Полковник как обычно прибегал к
обтекаемым формулировкам.
конечно же, в случае чего оправдается: дескать, полезно
зажравшемуся спекулянту Мордашке попариться в зоне - выйдет,
большой авторитет иметь будет, да и страха прибавится,
покорности. А виновного в провале оперуполномоченного он,
полковник, накажет по всей строгости. А может, и не придется
стеснительному полковнику никого наказывать: поймет Дробызгалов
деликатный намек, и сам черкнет рапорт об увольнении из
органов...
воспитательную работу.
Дробызгалов оценивал сложившуюся ситуацию.
ему, тем более сам еле на месте держится - пришел в милицию на
большой волне, с начальством своим бывшим, да схлынула волна, и
висит он теперь между землей и небом, все отчетливее сознавая:
чуть что и - предложат ему почетную пенсию. А она, пенсия, хоть
и полковничья, да по нынешним временам инфляции - курам на
смех. У Мордашки только в неделю на сигареты такая пенсия
уходит.
столом, Дробызгалов перевел мысли на личные перспективы. Итак,
предположим, распрощается он с органами. Куда идти? Просто
некуда. А с жильем как? Так и застрянет на пятнадцати
коммунальных метрах, где, помимо него, еще жена с ребенком? А
детсад? Покуда в милиции, обещали подсобить с очередью, а уйти
- ребенка куда?
возьмешь в любое время у тети Шуры из винного, потому как при
удостоверении и власти... А завтра? В очередь? Хотя, с другой
- ущемленные обэхээсники принялись в последнее время рьяно
защищать монополию на сферы своего влияния. И та же тетя Шура в
любое время им настучит: мол, шуганите участковых и уголовку, а
то что за дела? - вас кормить не успеваем, а тут еще и они... А
там такая сволота в отделе борьбы этом...
нарочно позвонил по внутреннему телефону полковник, спросил:
контакте...
вплотную. Он ведь имеет выход на него через сестру, я
докладывал... А теперь даже не знаю... Если нарушу это...
психологическое равновесие, какая работа?
свяжусь, арестовывать его не будем до поры... Н-да, звонили из
министерства, дело Фридмана из ГУБХСС передано в КГБ...
отношения к вам, - закончил полковник.
гудками трубку. Вот так. Результат любой ценой. Как понимать
полковника - ясно: раскрутишь дело с Фридманом - поглядим,
может, и милость проявим... А может, и нет, твердых обещаний не
дается. Мордашке за помощь в данном вопросе тоже милость - до
суда сладко пожрать-попить и с девками всласть в простынях
покувыркаться. Ну, на Мордашку-то плевать, он заслужил, барыга,
а ему, Дробызгалову, за что такой компот кислый? За что?!
на Мордашку. Сливки в случае удачи снимут они, уголовный розыск
здесь не более чем подспорье, хотя он-то всю задачу и решает.
Задачу сложнейшую, невыполнимую, потому и свалили дело в район,
не сумев справиться даже своими, куда более могучими силами.
цеховиков - севших, но его не выдавших. Ничего, кроме
оперативных данных, на Фридмана не имелось, а судя по
оперданным, являлся он как бы банкиром тех, кто ныне находился
за решеткой или уже отбыл в мир иной, не увидев свободы.
группировок, организация всяческой контрабанды, в том числе и
промышленной, но доказательств тому не имелось никаких. Потому
ставилась простая по сути задача: выявить тайники, где хранятся
ценности.
немалым авторитетом, созданным ему воротилами теневой
экономики, кровно заинтересованными в неприкосновенности своего
банкира от домоганий рэкета, а что касалось каких-либо
милицейских провокаций, тут бы нашлись заступники из высоких
административных сфер - в том числе и правоохранительных, связи
у Фридмана были мощные.
бы аннулировали все сегодняшние усилия органов в отношении
Фридмана, если бы сам он не нарушил застойную оперативную
ситуацию вокруг себя, пожелав эмигрировать из страны.
вплотную заняться материальной базой кандидата в американские
граждане.
ценностей надлежало обэхээсникам и Дробызгалову.
работы под всякими благовидными предлогами отлынивали, и
основной груз лег на плечи Евгения, в свою очередь также не
ведавшего, каким образом осуществить намеченное руководством.
Хотя в лени и оперативной несостоятельности упрекнуть себя
Дробызгалов не мог. Квартиру Фридмана он исследовал до пылинки,
затем - дачу, жилища всех близких "теневику" людей, трясясь при
этом от страха, что застанут при незаконном производстве
обыска, да ладно застанут - убьют! - однако ни одного тайника
не обнаружил. В квартире, правда, нашел за шкафом около
тридцати тысяч в бумажном засаленном пакете, но что это? -
крохи! И просто снился Евгению тот сладостный миг, когда берет
он в руки заветную кубышку, целует ее страстно, а после мчится
за постановлением о проведении обыска. А затем входит с
понятыми, следует к заветному месту под гневные комментарии
хозяина и - захлопывается рот Фридмана, а вернее, открывается в
изумлении... А он, Дробызгалов, невозмутимо корректен и
загадочен - мол, знай наших, все насквозь видим!
рубеж искомые ценности? Но визу Фридман получил недавно, с
получением ее находился под контролем, а до этого момента,
целиком завися от произвола властей, вряд ли стал бы
предпринимать безоглядный маневр с капиталом... Хотя
относительно эффективности контроля Дробызгалов весьма
сомневался. Фридмана круглосуточно охранял едва ли не взвод
боевых ребят спортивного сложения, имелись у него свои
посыльные и связные, мощная автотранспортная база и личная
радиосвязь; кроме того, Фридман как представитель фирмы США,
владельцем которой являлся его старший брат, встречался с
приезжими коммерсантами, крутил дела с совместными
предприятиями, и уследить за всей кутерьмой его контактов было
задачей невероятной. Конечно, кое-что подслушивалось,
записывалось, фирмачей проверяли таможенники, доверенных лиц
Фридмана порой задерживали и обрабатывали, но - толку?